– Ваше Величество, – торжественно произносит она, заставляя меня вспыхнуть, – позволите мне представить вам близнецов? Это Камаил и Серафина. Глаза у Серафины янтарные, как и у брата, но кажутся светлее из-за черной подводки на веках. Разглядев ее получше, я вдруг понимаю, почему цвет их глаз показался мне знакомым. И имена у них, как у ангелов из культуры моего родного мира. Как и у Натаниеля. Натаниил. – Осторожно, не прогляди в ней дыру, – правильно истолковывает мое молчание Камаил. Да, наверное, Лиам и другие поступили мудро, позволив мне думать, что Серафина просто служанка. Потому что сейчас я смотрю то на Натаниеля, то на близнецов, ища сходство и различия. Наверное… нет, совершенно точно близнецы приходятся Натаниелю старшими братом и сестрой. Тогда почему они так странно друг к другу относятся? С тех пор как я снова спустилась в трактир, Натаниель не произнес ни слова. – Пр… простите, пожалуйста, – с запинкой говорю я, понимая, что все испортила. – Меня зовут Майлин. Я надеялась, что вы сможете помочь мне… сбросить груз с души. Назовем это так. Сидящий рядом со мной Лиам напрягается. Заметив это, Серафина широко улыбается ему, не мне. – А Лиам-то нам не доверяет, – говорит она, обращаясь то ли к Камаилу, то ли к самому Лиаму. – На то есть причина. Удаление винкуласа далось нелегко. Я не горю желанием пережить это еще раз и не хочу, чтобы с Майлин произошло то же, что и со мной. – Это была наша первая попытка, – успокаивает меня Камаил. – Тогда мы еще не знали своего дара. – И что это за дар? Я беспомощно смотрю на Натаниеля. Между его бровей пролегла морщина, будто он много часов над чем-то размышлял. – В нашей семье, – объясняет Серафина, – многие владели магией. Большинство наших предков междумирцы, но бывало, что рождался масочник… – Тут она понижает голос, будто мы в трактире не одни. – Или ткач снов. – Какой позор, – с сарказмом комментирует Лиам. Серафина смотрит на него, будто предлагая сказать что-нибудь еще. Но Лиам молчит, и она продолжает свой рассказ: – Мы с братом вместе росли в утробе матери, и все указывало на то, что мы магически одаренные и носим в себе наследие клана – правда, наследие двух разных кланов. Задумчиво киваю: – Магия одного клана часто не ладит с магией другого. – Мама говорила, что мы дрались не на жизнь, а на смерть еще до рождения, – весело добавляет Камаил. – Как видите, победила я, – усмехается Серафина. – Ну конечно, карлица. – Братишка, хорошо, что ты не знаешь, как уродлив, не то бы расплакался. Алис хохочет, а у меня возникает странное чувство, будто я не первый день знаю этих непохожих близнецов и они мне давно нравятся. Серафина снова оборачивается ко мне: – Сама видишь, Камаил самый уродливый придурок в городе. – Не могу согласиться. Есть нечто очень отважное в его больших янтарных глазах, черных спутанных кудрях: лед на них растаял, превратившись в изящные, будто жемчуг, капли. – Тогда почему он бродит по диким землям, пока я в одиночку управляю трактиром? – Бегу от назойливых женщин, – отвечает Камаил, откидываясь на спинку стула и скрещивая длинные ноги. Серафина закатывает глаза. – Вернемся к тому, о чем ты еще не знаешь, Майлин. Мы чудом пережили ту беременность. Однако моя магия и магия Камаила разрушили друг друга и исчезли, – тут Серафина делает паузу. – Во всяком случае, мы так думали. – Пока не выяснили, что все не так просто, – добавляет Камаил. – Наши магии слились во что-то новое. Названия этому явлению нет, поскольку прежде такого еще не случалось. Мы можем забирать магию. – Минус на минус дает плюс, только наоборот? – предполагаю я. Кивнув, Натаниель наконец выдавливает из себя одно-единственное слово: – Примерно. – Лиам, – продолжает Серафина, – стал первым, на ком мы попробовали свои силы. Сначала Камаил, затем я. Но только вместе мы добились успеха. Это было невероятно! В ее голосе звучит такое воодушевление, что у меня по коже бегут мурашки. Лиаму та попытка чуть не стоила жизни. Он неподвижно сидит рядом со мной, стараясь ничем не выдать, какие чувства его обуревают. – И это было только началом, – тихо и веско произносит Камаил. – Тогда мы сочли необходимым разбить винкулас, чтобы окончательно уничтожить магию. А позже поняли, что все гораздо проще. Серафина переводит взгляд на Алис, которая в радостном удивлении распахивает глаза. – Вы прочитали мои записи? Они правда помогли? Серафина с благодарностью кивает: – Еще как. Не знаю, где ты раздобыла те заметки о чароносцах, но они натолкнули нас на правильный путь. Теперь мы знаем, что винкулас уничтожать не нужно. Под столом я осторожно беру Лиама за руку. Представляю, как тяжело ему это слышать. Однако он по-прежнему делает вид, что не верит в успех нашей затеи и не собирается принимать в этом участие. Серафина внимательно разглядывает нас всех. Она задерживает взгляд на Натаниеле, и дружелюбие в ее улыбке превращается в нежность. – Сам винкулас не имеет силы. Магия заключена в нем, будто крошечные осколки драгоценного камня в золоте. «Этим винкулас отличается от Тиары Стелларис, – мелькает у меня в голове. – Корона не из золота. Она создана из ночных небес – из чистейшей магии». – Мы выяснили, что можем забирать у винкуласа его силу. Заменяем одно заклятие чароносцев на другое. И все без ущерба для самой магии. Лиам вздрагивает. Кроме меня, никто этого не замечает. Точно никто? Нет. Словно на мгновение потеряв над собой контроль, Натаниель бросает на Лиама быстрый взгляд. – Так значит… – Натаниель прочищает горло. – Вы можете ее нейтрализовать? – Мы потушим чары, – обещает Камаил. – Разобьем твои цепи. Если ты этого хочешь. Как этого можно не хотеть? Натаниель пропускает слова брата мимо ушей и указывает на меня: – Мы пришли из-за нее. Вам известно, кто она. Ей вы помочь можете? Колени у меня под столом начинают дрожать. Только что я держала Лиама за руку, а теперь он держит меня. Взяв меня за другую руку, Серафина вкладывает ее в большую заскорузлую грязную ладонь Камаила. Воцаряется молчание, и я боюсь, что все слышат, как бьется мое сердце. – Ты хочешь, чтобы она покинула тебя? – наконец спрашивает Камаил. В его голосе звучат бархатистые и темные нотки, и я почему-то думаю о горячем шоколаде. Кажется, будто на столе прямо передо мной стоит чашка с этим напитком. – Мне нужно. Она убьет меня, если… – Нет, – мягко перебивает меня Камаил. – Я спрашивал не о том. Жизнь убивает нас всех. Я спросил, хочешь ли ты, чтобы она покинула тебя. «Разумеется!» – вертится у меня на языке. Я пытаюсь сказать это вслух, но не могу. – Не знаю, – шепчу я. – Да. Но в то же время… нет? – Она набирает силу, – удрученно вздыхает Серафина. Она имеет в виду не меня. Глава 28 Мы решили попробовать ночью, когда Лиаскай заснет. Днем мы с Лиамом бродим по городу. При свете солнца он выглядит совсем не так, как в сумерках. Местные постройки по-прежнему внушают благоговение, но днем в сером камне можно разглядеть опал. Подобно сверкающим венам, он пронизывает каждый дом, каждую стену, каждую улицу, наполняя их кровью и жизнью. – Эти прожилки как магия, – шепчу я, скользя пальцем по зеленой переливающейся линии на стене. – Тоже разветвляются и распространяются повсюду. Можно соскрести опал со стены или замазать черной краской, чтобы его не было видно. Но в глубине камня он останется. Его невозможно разрушить. Понимаешь, о чем я? – Догадываюсь, к чему ты клонишь, – отвечает Лиам. – Но это лишь твои домыслы. – А если я могу доказать эти домыслы? Лиам молча приподнимает бровь, а я вдруг понимаю, что его глаза напоминают мне опалы. Я хочу… нет, мне нужно украшение с опалом. Плевать, запрещены они здесь или нет. Королева я или кто?