Мы вернулись в «шахматный» зал. Дабы не привлекать внимания, Кэд вышел первым, я задержалась в уголке. Вье-Орфеля двинулся ко мне, но был остановлен выразительным кивком. Нельзя, чтобы нас видели вместе. Менар не должен заполучить приметы Сиротки. Пусть страшится призрака улиц. Ко мне приблизился Леандр: – Ну? Он согласился? – Да. – Отлично. – Доходяга шумно выдохнул через нос. – Хотя как по мне… подозрительно легко. – Поэтому нужно подстраховаться. Переманить на свою сторону человека из окружения Менара, который будет докладывать обо всем, что происходит. – Я взглянула на Леандра. – Скоро вернусь. Дождитесь меня. – Куда ты? – всполошился Леандр, но я уже спешила в гардеробную забрать пальто. С порога на меня обрушилась стужа. Кутаясь в пальто, я миновала караульных, фасад, где по-прежнему транслировали световое представление, миновала запоздалых гостей, вереницу лимузинов. Кэд ощущался где-то неподалеку. Завербую его, тем самым обезопасив сделку с Менаром. Таков мой следующий ход в игре против Наширы Саргас. И принца-консорта. Пусть видит, что меня не сломить. Стальная королева. Каменное сердце. Съежившись от ледяной пурги, я пересекла мостовую и повернула налево, к Малому мосту. Кэд ждал под фонарем. Он успел снять маску, и при взгляде на него у меня помертвело в груди. Под мутными, налитыми кровью глазами темнели круги, на лбу блестела испарина. Кэд вытер ее рукавом и выше поднял воротник пальто. – Итак, Пейдж, – кисло улыбнулся он, – какую работу ты мне посулишь? – Мне нужны гарантии, что Менар больше не казнит ни одного ясновидца. – Неужели согласился?! – хохотнул Кэд. – Чуднó! Истреблять ясновидцев – его хобби. Страшно вообразить, что случится, если Менар заскучает. – Всех подробностей раскрыть не могу, но к Менару нужно приставить соглядатая, который бы следил за ним, а после докладывал обо всем. – Тебе? – Либо кому-то из союзников. От тебя требуется малость: докладывать, где и с кем встречается Менар. Разумеется, за вознаграждение. Прогулочным шагом мы добрались до набережной Гран-Огюстен, перекрытой на ночь. Кэд смотрел прямо перед собой и выдувал облачка пара. – Какого рода вознаграждение? – нарушил он гнетущее молчание. – Финансовое, разумеется. Впрочем, есть и другие варианты. Если ребенок окажется твоим и это будет слишком бросаться в глаза, мы поможем тебе скрыться. Предоставим убежище. Кэд устремил на меня пристальный взгляд. Наконец уголки его рта дрогнули в улыбке. – Ты чего? – изумилась я. – Да так… ты столького добилась. Для ясновидцев. И за такой короткий срок. – Он подул на озябшие ладони. – Ведь прошел всего год с момента, как тебя арестовали за убийство двух подземщиков. – Я их не убивала. Это… – Внезапно я осеклась. – Откуда ты знаешь дату моего ареста? – Слухами земля полнится. Ты у нас знаменитость, Пейдж. В честь праздника позакрывали все магазины и лавочки. Только сейчас я сообразила, где нахожусь. Заметила пурпурный указатель, гласивший РЮ ЖИ-ЛЕ-КЁР. Островок умиротворения. Явка. У меня отказали ноги. Воспоминания пробивались сквозь броню. Впервые с той роковой ночи я очутилась перед домом, где мы с принцем-консортом провели несколько месяцев бок о бок, сидели под звездами, спали в одной постели. В глаза бросилась выломанная дверь. Неудивительно, Нашира не подозревала, что он работает на нее. Принц-консорт решил проявить инициативу, не поставив никого в известность. А вот разбитое окно на втором этаже вызывало вопросы. Как будто наверху происходила борьба. Но зачем ему сопротивляться? По спине пробежал холодок. Кэд ухватил меня за предплечье, предотвращая падение: – Пейдж, ты в порядке? – Да. – Только сейчас я по-настоящему обратила на него внимание. – Отвратительно выглядишь, Кэд. Тебе нездоровится? Наши взгляды встретились. – Со мной все прекрасно, Пейдж. Эфир завибрировал. Словно отчаянно пытался что-то донести. Предупредить. И я вняла, как внемлет всякий ясновидец своей путеводной звезде. Потом всмотрелась в Кэда. Пристально. И вблизи различила синюшный рот. Внутри что-то оборвалось. Танцуя, он не снял перчатки, но чутье подсказывало, что под ними скрывались синюшные пальцы. Мои губы тоже отливали синевой – печатью странников. Не секрет, что Кэд – оракул. Кэд Фицур, чье имя связано с моим. Поведение Арктура в ту роковую ночь. Его свирепый вид. Жесткость. Потухший взгляд – точно такой же отражался в зеркале при переселении – и, наконец, рука, занесенная для удара. Занесенная против воли. От шрама на ладони вдруг повеяло стужей. Пальцы сомкнулись на высеченных буквах. Чтобы подчинить рефаита, превратить его в безвольную марионетку, призрачный странник должен обладать невообразимой, невероятной силой. Тем не менее пару раз мне удавалось проделать этот трюк. Пускай ненадолго, пускай буквально на несколько секунд, но я сумела поработить бога… И с чего мне вычислить странника, если я всю жизнь мнила себя единственной? Моя рука скользнула в карман пальто и нащупала рукоять револьвера. Одновременно меня нагнал Кэд. – Узнаешь место, Пейдж? Теплое дыхание на затылке. Я разинула рот, как вдруг… Удар. Словно тараном. Не по телесной оболочке, а по призрачной. Смертоносный вихрь сломил все защитные барьеры и вторгся в самое сердце лабиринта, куда не заглядывала ни одна живая душа. Я попятилась и рухнула на лед, из носа брызнула кровь. Нос Кэда тоже кровоточил. Повинуясь инстинкту самосохранения, маки сомкнули лепестки. Поздно. Кэд уже добрался до самого моего естества. Тьма обрушилась на меня разящим мечом, а в следующий миг все померкло, как будто в целом Париже погасили свет. Меня разбудил отдаленный вой сирены, совершенно не похожий на тот, что обычно оглашает цитадель. Так не завывает ни карета «скорой», ни пожарный автомобиль, ни черный воронок, рыщущий в поисках паранормалов. Это был размеренный, перекрывающий гул, который нарастал и опадал волнами, а громкостью превосходил сирены в первой колонии. Суставы рук затекли. Попытку пошевелиться сопровождал звон цепей. И боль. Голова раскалывалась, глаза вылезали из орбит. Замерев, я осторожно глотнула воздуха. Боль была адская, как будто по лбу треснули кувалдой, если не хуже. К боли примешивалось ощущение неправильности, осквернения. К горлу подкатила тошнота, а через секунду я уже содрогалась в рвотных спазмах, от которых звенело в ушах. С нарастающей тревогой я искала хоть какой-то просвет. Тщетно. Тьма смыкалась надо мной, грозила поглотить, но на сей раз мне было не на кого опереться. Думай, Пейдж, думай! Вне зависимости от того, где ты и как сюда попала, тебе необходимо соблюдать хладнокровие. В голове сохранились обрывки воспоминаний. Помню, как уходила с маскарада. Помню, как встречалась с Кэдом под фонарем. Потом мы вместе спустились с моста к набережной Сент-Огюстен… Потом ничего. Провал. Кричать нет смысла. Поблизости все равно никого. За исключением сирен во мраке слышалось только мое неровное дыхание. Странствовать в таком состоянии невозможно, мигрень меня просто добьет. Стараниями Элизы я научилась вскрывать замки, но не освобождаться от цепей. Тьма была – хоть глаз выколи. Судя по ощущениям, меня приковали к стене, однако длины цепей хватало, чтобы пошевелить руками. Какой-то предмет упирался в бок. Телефон. Выданный Дюко мобильный в потайном кармане. Напрасно они надеются уморить меня в очередном подземелье. Собравшись с силами, я уперлась коленом в пол и вывернулась лицом к стене. Используя цепи как опору, встала и зубами расстегнула карман. Потом подсунула локоть под мобильный, который норовил выскользнуть, как кусок мыла. Наконец мне удалось протолкнуть телефон на пару дюймов вверх и зажать его во рту. Только сейчас меня осенило. Мы под землей. Сотовая связь тут не ловит. Глухо застонав, я «уронила» телефон обратно в карман. Внезапно дверь за спиной распахнулась, и на пороге возник Корнефорос Шератан. – Ошибки сведут тебя в могилу, странница. Ну, как самочувствие? Цветешь и пахнешь? – Корнефорос. Какого… – (Приглушенный свет его глаз рассеял мрак.) – Мы в отеле «Гаруш»? – Угадала. А ты, по всей видимости, новая подопытная. И поделом тебе, лгунья, не явившаяся в обещанный срок. Впрочем, чего ожидать от человека. Наверняка это происки Менара. Своим согласием он притупил мою бдительность. Кэд, скорее всего, мертв. – Я не нарочно. – Распухший язык ворочался с трудом. – Да ты и сам отлично справился. – Птицу моего полета в клетке не удержать.