26 Сонм дьяволов 7 марта 2060 года Гранд-Зал-де-Пари поражал роскошью убранства. От светового представления на фасаде захватывало дух. Со всей Сайенской республики Франция к собору на белых лимузинах съезжались разодетые в пух и прах гости; лица скрыты за нарядными масками. В небо взлетали алые фейерверки. Алкоголь лился рекой. Цитадель праздновала двойную победу – над Испанией и Португалией. С фонарных столбов свисали чучела. На углу сжигали символическое пугало с соломенными волосами, короной и табличкой с перефразированными строчками из «Марсельезы». ÇA IRA, ÇA IRA, ÇA IRA LES MONARQUES À LA LANTERNE[99] Казнь короля Испании положила конец официальному сопротивлению. За попытку организовать монарху побег Пилар Бругес Оливенсью сняли с должности премьер-министра и поместили в тюрьму. В Португалии документально учредили Сайенскую цитадель Лиссабон. Близился черед Мадрида. Республика Сайен насчитывала одиннадцать стран и, по сути, контролировала весь Пиренейский полуостров. Теперь Якорь встречал врага нерушимым фронтом от края Шотландии до юга Испании. За морем империя охватывала Балканский полуостров и Кипр. На севере маячила Швеция. Медленно, но верно Сайен смыкал кольцо вокруг оставшихся европейских стран. Одиннадцать – мизерная цифра для кукловодов. Скоро тень Якоря накроет весь мир. Порыв ветра вернул меня к реальности. Мы с Дряхлым Сироткой под руку шествовали вдоль набережной Орфевр. На моем спутнике был кремовый камзол с расшитыми золотом рукавами, длинные манжеты скрывали разбитые костяшки. За нами, на почтительном расстоянии, следовал Леандр в полумаске, изображающей львиную морду. После предательства принца-консорта моя нога не ступала на Иль-де-ля-Ситадель – вплоть до сегодняшнего вечера. От одной мысли, что Арктур где-то неподалеку, в горле вставал ком. – Не удивлюсь, если Менар арестует тебя с порога, – ворчал Сиротка. – Для таких, как ты, у него и гильотина наверняка заготовлена. – Не арестует. – Я посмотрела на Вье-Орфелю в упор. – Кстати, он в курсе, как выглядит твоя маска? – По счастью, нет. В Лионе я еще обходился без нее. – Не хочешь рассказать, какая кошка между вами пробежала? Мой собеседник вздернул подбородок: – Я зовусь Дряхлым Сироткой, поскольку считаю себя сыном эфира, а Синдикат – моя единственная родня. Однако у слова «orphelin» есть и иное толкование. В стародавние времена парижские преступники и парии использовали его в значении «ювелир». Моя причудливая биография зародилась в книжной лавке – как известно, у любой истории больше граней, чем у алмаза, а ценятся они дороже золота. Над кровлями расцвел очередной салют. – У всякого повествования есть своя цена. Наша история с Жоржем Бенуа Менаром… Пока я не готов расплачиваться за нее. Извини. Я не стала допытываться. В конце концов, Вье-Орфеля не спрашивал, что произошло между мной и принцем-консортом в капелле, именуемой, как позже выяснилось, Сент-Шапель. Мимо проехал лимузин. Я боялась, мы навлечем на себя лишние подозрения, явившись на своих двоих. На подходах к собору все опасения развеялись. Среди приглашенных оказалось немало простолюдинов, которым посчастливилось выиграть билет. Входную арку украшали фонарики и черно-белые ленты, массивные двери стояли настежь. За ними ярко, словно жар в плите, полыхали свечи. Мы пересекли просоленную мостовую, предусмотрительно очищенную от снега, и примкнули к веренице гостей. Казалось, минула целая вечность, прежде чем легионерша потянулась за моим приглашением. – Добро пожаловать, мадель Бессон. – Она опустила позолоченную карточку в ящик с прорезью. – Монсеньор? Вье-Орфеля отдал ей приглашение. Легионерша мельком глянула на имя и посторонилась. Подлинную Маргарит Бессон – помощницу консула из посольства Сайенской Англии – скитальцы временно вывели из игры. Чтобы сойти за нее, мне пришлось выкрасить волосы в темно-каштановый. Компанию Бессон в камере составили двое других приглашенных. Всех их выпустят целыми и невредимыми, как только мы завершим свою миссию. Охраняла пленников Иви. Сиротка предложил ей место скиталицы, и хиромантка не стала артачиться. Правда, ей еще предстоит выбрать новое имя, но это мелочи. Наконец, после множества фальстартов, Иви начнет жизнь с чистого листа. Привратник забрал у нас пальто. Едва мы переступили порог, меня окутало блаженное тепло. Я запрокинула голову – и обмерла. Гулкий интерьер Гранд-Зала озаряли тысячи белых свечей. Одни мерцали на кованых люстрах в остроконечных арках, отделявших нефы от капеллы. Удивительно, но изнутри собор казался еще внушительнее, чем снаружи. Стрельчатый потолок тонул в полумраке, куда не дотягивался свет свечей, и располагался так высоко, что приходилось вытягивать шею, иначе не разглядеть. Никогда еще мне не доводилось созерцать такого великолепия: собор казался творением богов, однако воздвигли его люди. Последние дни я была как сомнамбула, но ослепительная красота собора помогла пробудиться ото сна. Наверняка Арктур очарован не меньше моего. Улыбнувшись, я обернулась проверить его реакцию. Но наткнулась на беспросветную пустоту. Горечь осознания вновь выстудила все тепло. Вымощенный черно-белой плиткой пол напоминал нескончаемую шахматную доску. Пары вальсировали под скрипичный консорт. В полутемных нефах, за колоннами народ, сбившись в стайки, смеялся, беседовал, голоса сливались в единый непрерывный гул. Отыскать в такой толчее одного человека, пусть и виновника торжества, виделось весьма проблематичным. – Мадель? Официант в карнавальном костюме протягивал мне поднос с дымящимся «Пурпурным мексом». – Надо совмещать приятное с полезным, – шепнула я возникшему подле меня Леандру и поднесла кубок к губам. – Тебе же велено соблюдать дистанцию. – А еще мне велено не спускать с тебя глаз. В такой темени, да еще и на расстоянии, сам черт ногу сломит. – Мы покинем тебя ненадолго, – поравнявшись с нами, объявил Вье-Орфеля. – Не переживай, из поля зрения не выпустим. – Он жестом отослал официанта с «Мексом» и протянул длинную руку Леандру. – Прошу, mon amour[100]. Мы так давно не танцевали. Впервые с момента нашего знакомства Леандр почти улыбнулся. Почти. На горле словно сомкнулась удавка, и я поспешно отступила в сумеречный проход. Воспоминания причиняли боль. Но стремление забыть ранило не меньше. Поборов слабость, я продолжила поиски. Даже без масок лиц в полумраке было бы не разобрать. Мое шестое чувство обострилось до предела, пока эфир не заполонил собой все вокруг. Отыскать среди столпотворения лабиринтов один-единственный представлялось не легче, чем найти иголку в стоге сена. Я пригубила из кубка и, воспользовавшись паузой, изучила обстановку. Повсюду толпился народ. Сегодня в стенах собора собрались тысячи человек. Компания справа заметила мою маску. Когда я посмотрела в их сторону, какой-то мужчина одобрительно расхохотался. – Très audacieux[101], мадель, – окликнул он. Вся компания в знак солидарности подняла кубки. – Bon débarras aux racailles terroristes[102]. Я отсалютовала им бокалом. Знали бы они, с кем пьют!.. Вье-Орфеля заплатил надежному портному из невидцев, чтобы тот сшил мне костюм. Укороченные брюки, сапоги на каблуках, черное платье-пиджак с золотыми пуговицами. Наряд получился элегантный, но неброский. Скромный. Зато маска, напротив, приковывала взгляды. Маска с алыми губами, изображающая черную моль. Трещины на фарфоре искажали образ, а не символизировали его. Словно я вздумала поглумиться над мертвой террористкой, врагом Якоря. Смотрелось слегка двусмысленно, но вместе с тем смело. Наконец взгляд выхватил из толпы инквизитора Франции. Он укрылся в соседнем нефе, окруженный гостями и смехом. Бормоча извинения и слова благодарности в ответ на комплименты моему образу, я поспешила обратно и чуть не споткнулась, углядев Алоиса Миннэ. Исхудалый, с мучнисто-бледной физиономией, бывший верховный вещатель одиноко сгорбился в алькове. По бокам замелькали колонны. Я ускорила шаг. Похоже, Менар собрался уходить. Если не перехвачу его сейчас, то потеряю из виду и потом уже не найду. Стоило мне ступить на шахматный пол, как знакомый оракул закружил меня в танце. – Рехнулась? – зашипел он мне в ухо. – Повторяю вопрос: жить надоело, странница? – Кэд. – Я машинально обняла его за плечи. – На сей раз нет. Мне необходимо переговорить с Менаром. – В таком виде? – Его ладонь легла мне на талию. – Чье приглашение ты стянула? – Маргарит Бессон. – Странно, как они купились. Насколько мне известно, настоящая Маргарит – серая мышка. Я покосилась в проход. Менар как сквозь землю провалился. Пока мы скользили в якорном вальсе, я слегка отстранилась и взглянула на Кэда. На нем была деревянная маска медведя, оставлявшая открытыми только глаза и край подбородка. – Значит, медведь. В противовес серой мышке? – Угадала, – развеселился Кэд, – но вообще это отсылка к моим корням. – (Наши пальцы переплелись.) – «Фицур» в переводе – «медвежонок». Кстати, ты в курсе, фамилия Махоуни тоже имеет отношение к медведям? – Весьма отдаленное, – помолчав, откликнулась я. – Нарочно выяснял? – Нет, случайно наткнулся. Мы устремились в толпу вальсирующих. В Ирландии я обожала танцевать вместе с кузеном, но в Лондоне дело почему-то не заладилось. Моя пластика совершенно не впечатлила педагога. Зато сейчас все движения давались без труда. – Тебе опасно здесь находиться, Пейдж. Зачем ты вернулась? – Исполнить твою просьбу и заключить сделку с Менаром. – Какую еще сделку? – Ему понравится.