– Не помешаю? – раздалось с порога. Чья-то голова просунулась в грот. – А, mon frère[86]. – Надин похлопала по коврику рядом с собой. – Милости просим. Чисто выбритый Зик шагнул к нам: – Хватит щеголять своим французским. – Можно подумать, ты никогда не щеголял своим испанским. – В Сайене он не пользуется спросом. Хотя все к тому идет, – мрачно добавил он. – Привет, Пейдж. Рад видеть тебя в относительно добром здравии. – А я рада видеть тебя живым. Зик поставил деревянный столик: – Небогато, конечно, но больше ничего нет. Мне угощение показалось королевским. Копченая колбаса, окорок, пышная сдоба, ломтики мимолета – оранжевого сыра с хрустящей корочкой – и дымящийся чайник. – Ты просто чудо! – Я стряхнула с ресниц налипшие песчинки. – Смотрю, держишься бодрячком. – Мне повезло. Отделался синяками и гематомами. – Зик сел рядом с сестрой и налил всем нам гвоздичного чая. – Физически я цел и невредим, только очень зол на Леандра, обрекшего тех несчастных на верную смерть. – Нас уже двое, – буркнула я. – Трое, – поправила Надин. – Вероятно, он не мог поступить иначе, – рассуждал Зик. – Вероятно, кто-то из бедолаг сумел-таки выбраться из леса. Но меня в дрожь бросает, как подумаю, с чем они столкнулись, пока мы тут благоденствовали. – Благоденствовали, но не все, – многозначительно произнесла Надин. – Пейдж чуть не погибла. Повисла пауза. – Страж давно ушел? – нарушила я тягостное молчание. Зик бросил взгляд на новенькие часы: – С полчаса. Сейчас почти шесть. – Вечера или утра? – Вечера. – Зик легонько ткнул сестру в бок. – Ты в курсе, Страж нес Ди на руках, как какую-нибудь принцессу. – Захлопнись, Иезекииль. – (Получив встречный тычок, Зик моргнул.) – Да я даже с завязанными руками вперед тебя выберусь из штольни. Вот оклемаюсь и проверим. – Надин соорудила себе сэндвич из печенья с ломтиком сыра посередине. – Кстати, Страж совсем не тянет на кровожадного садиста. Что весьма обнадеживает. – Он вообще не склонен издеваться ни над людьми, ни над животными. – Я глотнула чая. – Никто из рефаитов не пытался вступиться за вас в колонии? – Не-а. Только обливали презрением. – Надин кивнула на угощение. – Зик, налетай. Мы молча принялись за еду. Мне нужно подкрепиться, восстановить силы. – Ребята, не сочтите за предъяву, просто любопытно, почему вы встали на сторону Джексона? – спросила я, когда мы умяли все без остатка. – Разве из двух зол выбирают свихнувшегося нарцисса? Шутка не удалась, мои собеседники даже не улыбну- лись. – Пейдж, ты думала, я тебя ненавижу? – ответила Надин вопросом на вопрос. – Признайся, думала? – Поначалу нет. – Так и было. Но потом у нас изменились планы. Подельнице платили больше, чем любому из нас. А мне кровь из носа понадобились деньги. Вот я и решила, костьми лягу, но займу твое место. Теперь понятно, почему между нами кошка пробежала. – Понадобились деньги? Но зачем? – Появилась возможность пересечь Атлантику. Сайен ведет ограниченную торговлю с кое-какими странами свободного мира, включая Штаты. Международные торговые суда периодически отплывают из Гавра, – пояснила Надин. – Попасть на борт стоит целое состояние, но шанс есть. Мои брови взметнулись вверх. – Вы хотите вернуться? – Пейдж, за четыре года я ни словом не перемолвилась с родными. – Надин заняла оборонительную позицию, глаза сверкали. – Да, мы хотим вернуться. – Почему меня не попросили о помощи? – Ты собиралась воевать против Сайена. Революция – дорогое удовольствие, а твоя кубышка не бездонная. Надин машинально потирала татуировку, наполовину скрытую рукавом. Музыкальная нота с крестиком вместо овальной головки. – Мы ведь эмигрировали не просто так. Нам пришлось бежать на другой континент, а не в Канаду или Мексику. Но за столько лет буча наверняка улеглась. Я посмотрела на Зика, возившегося со шнурками, и тихо спросила: – А как же Ник? – Между нами все кончено, – буркнул он, не поднимая глаз. – Я выбрал Ди, а он тебя. – Его плечи поникли. – Где он сейчас? – В Швеции. Зик сглотнул комок и почесал ровный, как по линейке начерченный шрам на лбу. – Надеюсь, ему удастся отыскать родных. Он постоянно говорил, как сильно по ним тоскует. Если вдруг встретишь его, передай… – Он шумно выдохнул. – Передай, что я сожалею. Если бы не отъезд, у нас бы все получилось. – Самое время уносить ноги из Сайена, – хмыкнула я. – Полномасштабная война уже не за горами. – Ты не понимаешь, Пейдж. – Зик подался вперед. – Мы хотели не бежать от Сайена, а, наоборот, примкнуть к революции. Возвестить о ней свободному миру. Кто-то должен открыть им глаза, поведать истину. И твоим рупором могли стать мы. – К несчастью, история не терпит сослагательного наклонения, – с горечью вклинилась Надин. – Я не чуралась самой грязной работы, лишь бы сколотить денег на билет. Но Джексон отнял у меня все до последнего пенни. Она шабашила днями напролет, балаганила до синяков на пальцах. А я была настолько занята своими горестями, что ничего не замечала. – Теперь понятно, почему вы так торопились уехать. Жаль, что ты лишилась денег. – Ага, мне тоже. – Надин тяжело вздохнула. – Ладно, еще накопим либо заведем богатых спонсоров. Со спонсоров мои мысли перескочили на финансирование для Касты. Необходимо срочно попасть на явку и объясниться с Дюко. Валивший из дворца дым не мог остаться незамеченным. Наверняка весь Париж обонял и осязал зарево. Я сунула руки в кардиган, а Зик помог мне подняться. – Хочу засвидетельствовать свое почтение Дряхлому Сиротке. Свистните, когда появится Аркт… то есть когда появится Страж. – Непременно, – заверила Надин. – Спасибо. Где здесь сполоснуться? – В конце тоннеля есть горячий источник, – с довольным видом сообщил Зик. – Горячий источник? Под Парижем? – Ага. – Паренек хихикнул. – Когда общаешься с темной владычицей, привыкаешь жить в роскоши. Облюбованный Сироткой уголок мало отличался от других каменоломен, однако здесь ощущался уют, а стены из известняка дополняла кирпичная кладка. Сводчатая галерея разветвлялась на множество ходов. Черепа со вставленными в них свечами в роли светильников озаряли центральный туннель. Рядом с каждым черепом виднелась именная табличка. ЭТТЕЙЛА[87]. ТРИАНОН[88]. ЛЯ ВУАЗЕН[89]. Я почтительно коснулась тремя пальцами лба. Дышать по-прежнему получалось с трудом. Ноги подкашивались. Цепляясь одной рукой за стену, я принялась исследовать гроты. Первый оказался увешан картинами, чудом уцелевшими после Великой чистки, когда во Франции сжигалось все, противоречащее философии Сайена, – от полотен и памятников до нум и реликвий. На некоторых холстах были изображены ангелы Господни, давшие название отдельной категории фантомов. Большинство картин не затрагивало религиозную тематику, однако их содержание явно носило провокационный характер. Вот, например: мужчина, рот искажен в безмолвном крике, а орел клюет его печень. Во втором гроте теснились выставочные витрины с манускриптами, требниками, свитками и гримуарами. Третий занимала редчайшая коллекция нум. Здесь хранились не только отнятые Сайеном артефакты, но и наша история. Утраченная история ясновидения. Среди томов обнаружилась переплетенная в кожу книга пророчеств, написанная на нескольких языках. Один терцет был выделен красным. Полустертые каракули гласили: Трижды умоется кровью Сайен: За жизнь, за корону, За свергнутой башни тлен.