– Сегодня?! – Да, да, сегодня. Ты ж сам говорил, что вам надо быстрей! – Да… говорил… – посланец озадаченно скривился. – Я сам сведу вас со шкипером, – оглянувшись по сторонам, продолжал лоцман. – Он доверяет только мне и доставит вас куда угодно, даже может подождать, если надо. – Уж с ним-то мы сговоримся, – покусав губы, парень быстро поднялся на ноги. – Ты обожди пока… Я сейчас… Я быстро… – Буду ждать за постоялым двором, в балке. Там такая приметная сосна. – По рукам. Сговорились, жди. Разбойники появились быстро: приближающийся стук копыт Бутурлин услышал почти сразу же, как только привязал коня. – Едут! – негромко бросил он расположившимся в кустам рейтарам – засаде. – Помните, только по моей команде стрелять! – Помним, господин майор! За добрую службу царь Алексей Михайлович высочайше подтвердил воинское звание, полученное Никитой Петровичем в Риге, у шведов. Майор так майор – чего уж тут еще думать? Так что, ежели господин Бутурлин вдруг захочет командовать батальоном в полках нового строя – милости просим! Естественно, Никита Петрович сему повороту судьбы был весьма рад… правда, обмыть еще не успел – все как-то было некогда. Вот, как теперь… За поворотом показались всадники, где-то с полдюжины. Честно сказать, Бутурлин ожидал большего, но Лихой Сом, как видно, решил прихватить с собой лишь самых верных, коли таковые в его гнусной шайке имелись. Вот он появился, верхом на буланом коне, во всей своей красе! Черная бородища, длинный, распахнутый на груди кафтан, высокие сапоги-ботфорты. Этого гада нужно было взять живым! Взять и пытать, дознаться до государева сокровища. Вот ведь сволочь – самого царя не побоялся обокрасть! Это же все равно, как у красть у Бога. Ведь царь – помазанник Господа на земле. Тем более такой набожный и благочестивый государь, как Алексей Михайлович. Не-ет, не человек этот Лихой Сом, а исчадие ада! Пусть туда и отправится, но – после пыток. Поглядим… поглядим… – Ты, что ли, Эгон? – подъехав, осведомился разбойник. – Я-то – Эгон. А вот ты – Капитан? – Капитан. Можешь быть уверен. Лихой Сом пристально всмотрелся в Бутурлина… и вдруг… – Черт! Да это же… хватай его! Бей! Узнал! Узнал, сволочина поганая. Да, что и говорить, вернувшись из Риги, совсем перестал за собой следить Никита Петрович – не брился, бородкой оброс… Вот и признал его лиходей! Смотри-ка, памятливый… Да что там памятливый – времени-то с верфей прошло не так уж и много. – Бей! Взвился на дыбы конь. Сверкнула в руке разбойника широкая абордажная сабля… Выхватив шпагу, Бутурлин махнул рукой: – Огонь! Бахнули из кустов мушкеты! Били метко – из седел повылетали почти все. Один только – тот самый, кривоносый – пытался сбежать, да и того живо стреножили, накинув аркан… Атаман же… или, как его звали в шайке – Капитан, – со всей неистовой злобой налетел на Бутурлина. Ударил. Сверху, с коня… Невиданной силы вышел удар! И, будь клинок подлиннее – не абордажная бы сабля, обычная! – худо бы пришлось Никите! А так все же успел отпрянуть, едва цапанула сабелька вражья плечо, самым кончиком раскровянила… Тут подоспел и выстрел! Грянул… Громко так, на всю балку. Выронив саблю, Лихой Сом схватился за грудь и, захрипев, повалился с коня… да зацепился ногами в стременах, повис, и испуганный конь, прижав уши, потащил своего хозяина вдаль, по грязной, пришибленной дождями, дороге. – Господин майор, вы ранены? – Я же говорил, брать живьем! – Так, может, он еще и не… – Догнать! Живо. Догнали. Только напрасно надеялись. Тяжелая мушкетная пуля пробила разбойника насквозь. Такие пули корабельный фальшборт раздербанивали на мелкие щепки, какое уж тут жив… Черт… теперь и пытать некого… Хотя… – А ну-ка, давай того, белобрысого… Здесь и разложим, ага… Вяжите хоть вон к той сосне! – Господин майор, вас перевязать бы… – На, перевязывай… И разложите костер – зачнем пытать. Под пыткой белобрысый разбойник показал много чего интересного. Никита Петрович наконец прояснил для себя всю ту странную историю с мертвой головой графа фон Турна. Оказывается, старые знакомые Бутурлина – Майнинг и Байс – похитив казну братства «черноголовых», отправили ее с верным человеком на остров Эзель. Вроде бы и не далеко, однако – близок локоть, да не укусишь. В поисках сокровищ Лихой Сом – Петер Лунд – убил и Майнинга, и Байса, но никакой казны не нашел… Однако один из его людей – цирюльник – все же чуть погодя отыскал карту. И вскоре – был кем-то убит… Неведомым конкурентом Сома? – Значит, Эзель… – опустив окровавленный нож – сам пытал лиходея, лично, – тихо промолвил лоцман. – Где-то рядом с Аренсбургом… ага… А иконка? Вместо нее мы нашли зашитую в кафтан дощечку… – Дощечку… – окровавленные губы белобрысого лиходея вдруг растянулись в улыбке. – Так это наверняка та змея! Которая сбежала да парня нашего увела… Она, она и украла, больше некому! Дощечка, говорите? О-хо-хо! – Та-ак… – протянул Бутурлин. – А ну-ка, подробнее! Что еще за змея? * * * Голая Марта сидела в железной клетке в подвале епископского Аренсбургского замка, подтянув коленки к груди и обхватив их руками. Всю спину ее пересекали кровавые полосы – следы плети. Саднило, но не так, чтобы уж очень, терпимо – палач пожалел, бил вполсилы, а может, именно так ему и приказали бить. Сквозь маленькое окошко под самым потолком струился дневной свет, снаружи шел дождь, и здесь, в подвале было холодно и сыро. Узница почему-то ощутила это только сейчас, под утро, как только хоть немного пришла в себя. Поежившись, девушка вытерла рукою глаза. Нет, она уже не плакала, не рыдала – что толку плакать, когда надо думать, как отсюда выбраться? Соображать… а для начала настроить мозги так, как надо – успокоиться, вспомнить что-то хорошее… А что выходило хорошего к этому дню? Да почти все… и, самое главное, догадались – драгоценную иконку припрятали в тайном месте. Авось, пригодится еще! Еще бы Марвину удалось уйти… Ну, тут пока не узнать – похоже, он сбежал все-таки. Если так – есть какая-то надежда. Впрочем, она всегда есть. Поначалу все складывалось удачно. С солдатиком-голландцем Марта уединилась в особом помещении на середине судна. Оно называлось красиво и вкусно – таверна, – только вместо вина и пива, там хранились паруса и большой брезент, коим на ночь корабль закрывали от непогоды. На нем и… Потом заглянул и шкипер – улыбнулся – девка красивая! – и, сделав свое дело, разрешил остаться до Эзеля. Марвин принял все это, стиснув зубы, однако вслух ничего резко не высказал, понимал – его ушлая спутница все делала правильно. По крайней мере, пока беглецам везло: и от погони ушли, и до цели добрались. Выйдя с утра, галера уже после полудня бросила якоря в гавани славного города Аренсбурга, центре Эзель-Викского епископства. Сам город, расположенный вокруг старинного рыцарского замка, как и весь остров, давно уже принадлежал Швеции, о чем красноречиво свидетельствовал синий с золотым крестом флаг, развевающийся над серыми башнями замка. Сразу за городскими стенами начинался лес, пылавший багрянцем и золотом, вдоль широкой дороги тут и там виделись сжатые поля – стерни, и луга, все еще полные высоких медвяных трав. Еще стояло тепло, пусть уже и не летнее, на лугах паслись коровы и овцы, и белоголовые пастушки, закинув ногу на ногу, лежали в траве, наигрывая на дудочках. Один из таких пастушков и показал дорогу к деревне Каали, к Чертову озеру, образовавшемуся после падения небесного камня. Марта и Марвин спокойно шагали позади небольшого каравана, возглавляемого тем самым типом, что поднялся на галеру в заливе. Звали его Вальтером Шульце, и со шкипером его связывали какие-то общие дела, вернее сказать – дело. Какое именно – Марте стало понятно сразу, как только Шульце принялся расспрашивать про дорогу на Каали. Расспрашивал всех: моряков, гребцов, а потом, когда причалили – местных. Марта услышала, она вообще старалась держать на контроле всех незнакомцев, вдруг оказавшихся рядом. Стало ясно, как божий день – Шульце и шкипер явились за сокровищами «черноголовых». Что ж… тем лучше! Осталось лишь незаметно следовать за ними, а там… А там как повезет! – Что-нибудь да придумается, – подмигнув Марвину, девушка натянула на ноги бесформенные башмаки из лошадиной кожи – подарок шкипера – и, выждав некоторое время, зашагала следом за отрядом Шульце. Позади шлепал босиком Марвин. Впрочем, особых неудобств он не испытывал, в те времена бедняки ходили босыми с начала весны и до самой глубокой осени. Как все хорошо начиналось! Просто славно. Даже солнышко выглянуло, припекло, и встретившие по пути пастушки угостили беглецов молоком, хлебом и сыром. Красота! Чего не идти-то? Только вот Шульце оказался хитрее, чем думали! Оказывается, он давно заприметил Марту, вспомнил, что встречал ее в Риге. Узнал. И задумался – зачем простой рижской девчонке Эзель? Тем более – сейчас, когда осада снята и никакой угрозы рижанам нету… Черт ее знает – зачем… но на всякий случай хорошо бы проследить – очень уж не любил господин Шульце всякие непредсказуемые сюрпризы. Особенно – в таком важном деле. Вот и проследили. Вернее сказать – выследили! Каали оказалась небольшой, в три дома, деревней, скорее даже – хутором, и хутором богатым. Добротные, сложенные из серых камней дома под тростниковыми крышами, невысокие каменные заборы, ветряная мельница на невысоком холме. Кругом – непроходимый лес, заросли ивы, папоротника и малины, да еще – болота. Над болотом с унылым курлыканьем собирались в стаи журавли… или аисты. – Вообще-то, наверное, аисты, – задрал голову Марвин. – Ведь не зря ж местные называют остров – Курессааре, что значит – Земля аистов. – Аисты, не аисты, – осматриваясь, Марта махнула рукой. – Я вот думаю, не зарыть ли нам иконку? Ну, на время, пока мы здесь… где-нибудь рядом. А то мало ли что случиться может? Иконку припрятали под большим валуном невдалеке от мельницы, у кривой приметной сосны. Спрятали и зашагали дальше… Правда, уж долго идти не пришлось… Схватили! Марта отбивалась, выкручивались, да и ее юный спутник тоже оказался не лыком шит – вырвался и, кажется, убежал, если не поймали… Красавчик Шульце – в этой компании он был за главного – даже времени на разговоры не тратил, просто махнул рукой: – Убейте! Но тут возразил шкипер, плечистый бородач лет тридцати, с некрасивым плоским лицом, но, кажется, с добрым сердцем. Ой не зря Марта его ублажала, ой не зря! Нет, предложить отпустить девушку на все четыре стороны он не решился, но…