Когда Дач, оглушенный и растерявшийся, упал на палубе, ему показалось, что он слышит крики из кормовых кают, но он сам был так ошеломлен, что не мог ничего понять, но услышал, что Окум, схватив его за руку, кричит ему: – Вы убиты, мистер Дач? – Кажется, остался цел, только оглушен, – и он цеплялся за старого моряка, чтобы опять не упасть. – Бедный старик Расп убит, а шхуна идет ко дну. Скорее в шлюпку! – Какой же вы лгун, – воскликнул Расп, приподнимаясь. – Я совсем не убит. Кто это наделал? – Скорее, Окум! – воскликнул Дач, который, придя в себя, думал только о своей жене и друзьях. – Шхуна идет ко дну, помогите мне дойти до каюты. – До них не дойдешь, если даже они живы, – воскликнул Окум. – Вся шхуна скоро разлетится вдребезги. – Эй! – раздался голос из черной бездны в середине шхуны, которая теперь начала пылать. – Кто там? – крикнул Дач. – Капитан Стодвик? – Я! Кто с вами? – Окум, Расп и один матрос. А с вами кто? – Все, – крикнул капитан. – Живы моя жена и мисс Стодвик? – спросил Дач. Получив утвердительный ответ, он мысленно поблагодарил Бога. – Идет ли ко дну шхуна? – Не думаю, – кричал капитан, – если бы она шла ко дну, она не пылала бы так. Мне кажется, нижняя часть цела. Так и оказалось, динамит взорвал палубу и главную мачту, и те снасти, которые не были в воде, пылали. Нельзя было терять ни минуты, притащили ведра, стали заливать, пустили в ход насос, и несколько часов ничего не было слышно, кроме шипения огня, заливаемого водой. Утром стало видно две группы, одна на носу, другая на корме, мрачно вливавшие воду в шипящую бездну огня в середине шхуны, из которой поднимался столб черного дыма. Но все понимали, что осталось несколько часов, что огонь наконец охватит всю шхуну и она исчезнет под волнами. – Ничего не поделаешь, – сказал наконец капитан Стодвик. – Дач, Окум, спускайте шлюпки! Окум, Расп, матросы и Дач в шлюпке подъехали к своим товарищам. Вдруг капитан Стодвик воскликнул: – Где Лоре? Мы не должны оставлять его на погибель. – Разве он не с вами? – спросил Дач. – Нет, – с горечью ответил капитан. – Неужели же он погиб во время взрыва? – Бог знает! – вскричал Паркли. – Но если его нет, тогда все понятно. Это его дело. – Это все ваши динамиты, – заворчал Окум. – Разумеется, дуралей, – огрызнулся Расп, свирепо обернувшись к старому моряку. – Только динамит-то не вспыхнет сам по себе. – Вы говорили, что ему лучше, доктор, – заметил капитан. – Да, даже до такой степени, что это поставило меня в тупик. – Так это его дело, – вскричал капитан. – Он отомстил нам страшным образом. – И сам погиб при этом, – сказал Дач. – Мы этого не знаем, – ответил капитан. – Одной из шлюпок нет. – Но, может быть, ее уничтожил взрыв. Капитан покачал годовой и подошел к тому месту, где веревки ясно показывали, что шлюпка была спущена. Когда он указал на это, дьявольский умысел сделался очевиден, и все поняли, каким образом осудил их на погибель негодяй. – А я-то как был обманут, – воскликнул доктор, с бешенством топнув ногой. – Негодяй сначала был болен, а последнее время, верно, притворялся. Дач, это моя вина. Я должен вернуться в госпиталь и заново учиться своему делу. Наскоро собрали все съестные припасы, какие только уцелели. Бедного Джона Стодвика с трудом перенесли в шлюпку, и несчастные путешественники пустились по океану, сами не зная куда. Так они странствовали несколько дней, пока все не выбились из сил. Бедный Джон Стодвик скончался, соединив перед смертью руки своей сестры и Мельдона. – Я больше не ревную, будьте счастливы! – прошептал он, и горько пришлось бедному отцу похоронить своего сына в безвестной глубине. Вскоре им встретился пароход и принял всех к себе. А о Лоре ничего не было слышно, он пропал без вести. Наши путешественники благополучно прибыли в Саутгемптон, а на следующий день домой. – А ваше серебро, мистер Паркли, отправилось на свое прежнее место, на морское дно, – заметил Стодвик. – Да, – ответил Паркли, – там оно и будет лежать, Бог с ним совсем. Глава XLVII. Заключение Прошел почти год, прежде чем Дач решился заговорить о второй поездке с Паркли, которого очень обескуражили его потери. – Нет, нет, – сказал он. – Ни за что. С какой стати рисковать опять. – Риска никакого не будет, – возразил Дач, и тут рассказал ему то, о чем умалчивал до сих пор, то есть о золоте, которое осталось там, где они нашли серебро. – Не привиделось ли вам это во сне? – спросил Паркли, с сомнением смотревший на Дача. – Это факт, а не сон, – ответил Дач и в точности все описал. – Я дал обещание никогда больше не поддаваться искушению, – воскликнул Паркли, – но поддамся на этот раз, Дач, только на этот раз. Он сдержал слово, и хотя Эстера задрожала при этом известии, но муж ее так сильно желал этого путешествия, что она не уговаривала его, а только упросила взять ее опять с собой. Начальство над кораблем снова дали капитану Стодвику, доктор и его молодая жена тоже захотели ехать. Расп настоял, чтобы его взяли, для того, чтобы Окум не накуролесил чего-нибудь, а Окум поехал, чтобы не дать волю распоряжаться Распу, а где был Окум, там можно было найти и старого негра Полло. Нашли хорошее судно, набрали хороший экипаж и опять отправились в Мексиканский залив к потонувшим кораблям, где, раскопав песок, разогнав акул, набрали такое количество золотых слитков, что не только были вознаграждены за прошлые потери, но все наши приятели разбогатели на всю жизнь. Путешествие совершилось благополучно и таинственно приобретенные сокровища были привезены домой в целости. О них много говорили, но немногое узнали, потому что всем хорошо заплатили. Так кончились поиски сокровищ потонувших испанских кораблей. Что могло бы оно наделать, если бы в свое время дошло до испанского двора? Теперь же оно осчастливило несколько английских семейств и человека, который всю жизнь посвятил тому, чтобы сделать счастливой женщину, которую оскорбил подозрениями. – Да, – говорил он, – я сумасшествовал и занимался поисками сокровищ, когда у меня было более драгоценное сокровище дома. Ах! Эстера, моя дорогая, сколько раз я был на дне морском и видел там странные вещи, но никогда не доберусь я до самой глубины твоего сердца и не узнаю всех тайных сокровищ любви, которые там хранятся для меня.