— Это он вас послал? — Нет, он меня не посылал. — Ну ладно. — Это и все, что вы можете мне сказать? Капитан соединил ладони вместе. Потом постукал себя по зубам кончиками пальцев. Из коридора доносились голоса, какие-то разговоры. С улицы слышался шум машин. — Как, вы сказали, ваше имя? — Сэр? — Как ваше имя? Вы говорили. — Парэм. Я говорил, Парэм. — Парэм. — Вы не хотите его записать? — Нет. — Но оно ведь у вас уже записано. — Да. — Гм… — Вы мне вообще ничего говорить не намерены? Так, что ли? Билли посмотрел вниз, на свою шляпу. Поднял глаза на капитана: — Вы же знаете, что ее убил сутенер. Капитан опять постукал пальцами по зубам. — Нам хотелось бы поговорить с вашим другом, — сказал он. — С ним вы хотите поговорить, а с сутенером нет. — С сутенером мы уже поговорили. — Ага. Я знаю, как вы с ним поговорили. Капитан устало покачал головой. Посмотрел на листочек с именем. Перевел взгляд на Билли. — Мистер Парэм, — сказал он, — три поколения мужчин в моей семье погибли, защищая эту республику. Деды, отцы, дядья, старшие братья. Всего одиннадцать человек. Вся их вера, все убеждения сосредоточились во мне. Все надежды. В этой мысли я нахожу опору. Вы понимаете? Я боготворю этих людей. Их кровь текла по мостовым, наполняла канавы и овраги, струилась между камней пустыни. Это они моя Мексика, я боготворю их и держу перед ними ответ, но только перед ними. Я ничем не обязан каким-то сутенерам. — Если это так, тогда я беру сказанное обратно. Капитан наклонил голову. Билли кивнул в сторону фото на подносике: — Что с ней сделали? Это ведь тело. Капитан приподнял одну руку и дал ей опять упасть. — Он приходил уже. Нынче утром. — Он это видел? — Да. Мы тогда еще не знали, кто эта девушка. Там видел его один — как это по-вашему называется? — practicante[293]. Этот practicante сказал нашему сотруднику, что он прекрасно говорит по-испански. А еще у него cicatriz. Шрам. Вот здесь. — Это не делает его дурным человеком. — А он дурной человек? — Насколько мне известно, он хороший парень. Очень хороший. — Но где он сейчас, вы не знаете. — Нет, сэр. Не знаю. Мгновение капитан сидел неподвижно. Потом встал и протянул руку. — Спасибо, что пришли, — сказал он. Билли встал, они обменялись рукопожатием, и Билли надел шляпу. В дверях обернулся: — Оно ведь не его собственное, «Белое озеро», верно? В смысле, не Эдуардо? — Нет. — И вы мне, думаю, не скажете, чье оно. — Это не важно. Так, одного бизнесмена. Он ничего общего со всем этим не имеет. — И его вы сутенером, видимо, не считаете. Капитан долго сверлил его взглядом. Билли ждал. — Да, — сказал капитан. — Его я тоже считаю сутенером. — Рад это слышать, — сказал Билли. — Я тоже так думаю. Капитан кивнул. — Я не знаю, что именно случилось, — сказал Билли. — Но я знаю почему. — Тогда и мне скажите. — Он в нее влюбился. — Ваш друг? — Нет. Эдуардо. Капитан еле слышно побарабанил пальцами по краю стола. — Да? — сказал он. — Да. Капитан покачал головой: — Не понимаю, как человек может работать в таком месте, если он влюбляется в тамошних девиц. — Я тоже не понимаю. — Н-да. А почему именно в эту? — Не знаю. — Вы говорили, что видели ее всего однажды. — Да, это так. — И думаете, что ваш друг не настолько глуп. — Я ему в лицо сказал, что он дурак. Может, я зря так. Капитан кивнул: — Я тоже не настолько глуп, мистер Парэм. Я понимаю, что вы его ко мне за руку не приведете. Даже если рука у него в крови. Особенно если она в крови. Билли кивнул.