С лихорадочной поспешностью принялись мы переносить ружья и боевые снаряды на верхнюю площадку. Не только Бенно Ренато, но даже хорошенькие француженки усердно помогали нам своими маленькими ручками. Покончив с этим делом, я сошел вниз, вполне полагаясь на распорядительность Питера Блэя, оставленного в качестве главного военачальника на площадке. В небольшой гостиной я нашел доктора Грэя полулежащим на диване. Одна из женщин, помогавших нам, доканчивала перевязку его раненой ноги, под заботливым наблюдением мисс Руфи, уже возобновившей знакомство со старым приятелем своего брата. — Надеюсь, вы позволите мне распорядиться по хозяйству, дорогой доктор! — заметила мисс Руфь с улыбкой. — Я вижу, что вы, господа полководцы, в пылу стратегических соображений, совершенно забываете об одном, довольно важном предмете: об интендантской части. Позвольте мне поправить вашу ошибку и заранее накормить наших храбрых воинов! С очаровательной живостью, напоминавшей мне счастливые дни нашей первой молодости, мисс Руфь надавила пуговку электрического звонка и отдала несколько приказаний маленьким француженкам, поспешно прибежавшим из столовой. И не успел я еще приказать принести доктору Грэю на всякий случай несколько ружей и разложить на столе, вблизи железной двери, полсотни патронов, как прелестная молодая хозяйка уже пригласила нас к столу, с нежной улыбкой прося «нашего милого раненого» опереться на ее руку. В то же время хорошенькие француженки проскользнули мимо нас в сопровождении двух женщин и Бенно Ренато, нагруженных подносами, заставленными самыми изысканными яствами и напитками в количестве, достаточном для двух десятков голодных моряков. Питер Блэй не мог пожаловаться на недостаток провианта. Наскоро подкрепившись, я встал из-за стола, еще раз поручил мисс Руфь заботливости доктора, еще раз прижал к губам маленькую дрожащую ручку дорогой женщины. Тяжелая железная дверь щелкнула, послышался лязг задвигаемых изнутри засовов, и я быстро побежал по узкому коридору наверх, к своим товарищам. Они стояли на самом краю площадки вместе с Бенно Ренато и с особенным волнением глядели по направлению юго-западных рифов. Я скоро понял причину этого волнения. Сильный ветер успел разогнать темные тучи, и всплывшая полная луна залила своим серебряным светом безбрежное пространство успокоившегося океана. В ее лучах ярко блестела белая полоса бурунов, а за ней виднелся огненный силуэт горящего судна, вынесенного ветром из-за скрывавшего его берега настолько, что мы могли ясно видеть все подробности пожара, зажженного разбойниками. — Каковы негодяи! — с негодованием крикнул Питер Блэй мне навстречу. — Они зажгли бедное погибающее судно. Смотрите, вот там виднеются их лодки, вправо от несчастного парохода, а там, немного дальше, видите черный силуэт? Это яхта Кчерни, наш старый дорогой «Мангатан». Мое сердце обливается кровью, видя превращение честной яхты мисс Белленден в разбойничий притон! — Успокойтесь, Питер, надеюсь, нам удастся освободить яхту вместе с ее хозяйкой! — отвечал я, внимательно рассматривая подробности печальной, но величественной картины. На ярко-пурпурном фоне зарева отчетливо вырисовывались темные лодки, наполненные вооруженными людьми. Огненные языки пламени отражались красными блестками на блестящей стали ружейных стволов. Над нами виднелось темно-синее небо тропической ночи, насквозь пронизанное серебряным светом луны, под нами тихо струились бледно-зеленые волны, усыпанные миллионами бриллиантовых искорок. Только у юго-западного берега серебристое море внезапно окрашивалось кровавым отблеском пожара, так что волны казались тяжело переливающейся раскаленной лавой. На этом ярком, пурпурном фоне очертания пылающего судна казались вылитыми из золота. Пламя пожирало мачты, снасти и паруса, превращая каждую веревку в яркую огненную линию. Отблеск пожара долетал до берега, окрашивая зеленоватый туман, все еще окутывающий остров, в красновато-лиловый цвет. А над всем этим широкой воронкой поднимался ис-синя-черный столб дыма и расстилался мрачной пеленой над зловещей картиной, точно желая скрыть ее от взоров того, кто царит над этой грешной землей. Молча смотрели мы на это поразительное зрелище, с чувством невольного ужаса думая о людях, решившихся на подобное злодеяние. — Капитан! — объявил Питер. — Лодки отчалили от погибшего парохода. Задние, кажется, направляются к яхте, но передние две идут, несомненно, сюда! — За дело, друзья мои! По местам! Встаньте сюда, Питер, под прикрытием этой скалы, и окликните первую лодку, как только она приблизится. Если она остановится и повернет назад, тем лучше! — О капитан, — жалобно перебил Долли, — неужели мы отпустим негодяев без выстрела? У меня руки так и чешутся, да и наша красавица ждет не дождется начала бала! — Успеете натешиться, Долли, — проворчал Питер, — капитану надо повиноваться, а не рассуждать о его приказаниях! Настала томительная тишина. Стоя около пушки, я не мог видеть ближайшей поверхности моря, но ровный плеск весел донесся до моего слуха, выдавая приближение враждебной шлюпки. — Капитан! — громко доложил Питер. — Первой идет гичка с четырьмя гребцами. За ней следует большой катер, в котором десяток вооруженных людей!.. — Не подпускайте их слишком близко, Питер! Внимание, Долли! Но юношу надо было, скорее, сдерживать, чем возбуждать. Весь бледный от нервного нетерпения, он стоял наготове у заряженного картечью оружия, ожидая только моего приказания. — Эгой! — раздался внезапно громкий вопрос Питера. — Кто гребет? — Свои! — крикнул с моря чей-то грубый голос. — Кто свои? Под каким флагом? За какой надобностью? Ровный плеск весел прекратился. Очевидно, гичка остановилась, не понимая случившегося. Видя свет и человеческие фигуры у входа, подплывающие разбойники были уверены, что встретят здесь своих товарищей, и недоумевали, услыша незнакомый голос, очевидно недружелюбно окликающий их… После короткого совещания человек, уже отвечавший нам, закричал вторично: — Боб Вильямс, ты, что ли? Чего ты дурачишься, старый черт? — Боб Вильямс был одним из поверенных губернатора. Вы сбросили его в море, капитан! — быстрым шепотом пояснил нам Бенно Ренато. — Ладно, — крикнул Питер. — Я за него сегодня! Эгой, гичка, слушай! Боб Вильямс отправился на завтрак к морским чертям и завещал вам убираться подобру-поздорову, если не хотите очутиться там же с доброй порцией свинца в желудке для возбуждения аппетита! Недоумение в лодке, очевидно, усилилось, так как до нас долетели громкие восклицания. Но пристать гичка все же не решалась и остановилась вдали, поджидая вторую шлюпку, о приближении которой скоро было мне сигнализировано Питером. Между новоприбывшим катером и гичкой начался такой громкий разговор, что отдельные фразы его слышны были даже нам. Из них я скоро понял намерения разбойников и, признаюсь, смертельно испугался… — Направо! Греби! Навались, ребята! К первому входу! — раздалась команда внизу, и весла мерно ударились о воду. — Плохо дело, Долли, — прошептал я. — Их втрое больше нашего, и они вооружены не хуже нас. Если им удастся ворваться в подземный ход, они могут выломать нижнюю дверь и освободить заключенных внизу товарищей. Тогда нам придется сражаться одному против четырех! Но храбрый юноша только головой покачал, не выказывая ни малейшего беспокойства. — Не бойтесь, капитан, мы не допустим их до галереи! Ведь наша пушка установлена на подвижном турникете! — Знаю, но что ж из этого? — отвечал я. Долли снисходительно улыбнулся. — Видно, что вы не служили в артиллерии, капитан. Благодаря этому турникету мы можем поворачивать орудие во все стороны и обстреливать не только море, но и берег! Я чуть не расцеловал смелого юношу за его сообщение и принялся с жаром исполнять его распоряжения, помогая изо всех сил спасительному повороту тяжелого орудия. — Капитан, они высаживаются! — закричал Бенно испуганно. — Ну, Долли, с Богом! Показывай свое искусство! — крикнул я решительно, увидя четырех человек, появившихся на площадке у второго входа, почти на одной высоте с нами. Раздался выстрел. Яркая вспышка огня сверкнула перед моими глазами. Маленький клубок белого дыма оторвался от стального жерла и медленно расплылся в воздухе, прежде чем я пришел в себя и решился взглянуть вслед смертоносному снаряду. На скале, где только что стояли четыре живых и здоровых человека, виднелась только лужа крови. Два исковерканных трупа валялись на берегу, свалившись с крутизны. Другие два разбойника медленно ползли по скалистому спуску, отчаянно цепляясь окровавленными руками за скользящие вместе с ними камни. Громкими криками призывали они на помощь товарищей, подплывающих на катере. — Браво, Долли! — восторженно кричал Питер. — Молодец, мальчик! Ну-ка, еще раз! Не зевай, голубчик! Видишь, второй транспорт выгружается. Не пускай мерзавцев наверх. Жарь их хорошенько. Отплати за сожженное судно! Высадившиеся с катера разбойники быстро карабкались на вершину скалы, торопясь достигнуть внутреннего входа, не доступного нашим выстрелам, не обращая внимания на жалобные крики раненых, умоляющих взять их в лодку и поскорей уходить от проклятой пушки. Мы ясно слышали их дикие проклятия и громкие стоны, и сердца наши невольно сжимались. Но, увы, необходимость заставляла нас быть жестокими. Они или мы! Другого выбора не было. Вот уже головы первых разбойников показались на площадке. Вот один из них поднял ружье, прицеливаясь в Питера, неосторожно высунувшегося из-за прикрывающей его скалы. — Пли! — скомандовал в эту минуту звонкий голос Долли. Раздался выстрел. Точно широким веником хлестнул невидимый богатырь по противоположным скалам. Это картечь зашуршала по камням обнаженной вершины. Раздались крики, стоны, проклятия. — Пли! — вторично крикнул свежий молодой голос. Опять тяжелый рев стального орудия, опять треск, свист и шуршание картечи, опять проклятия и стоны. С ужасом глядел я на залитую кровью площадку. О, какая страшная, душу леденящая картина!.. Оторванные руки и ноги, изломанные и изорванные тела, искаженные ужасом и болью лица, и кровь… всюду кровь! Возмутительное и отвратительное зрелище! Не дай Бог никому видеть его. Совесть моя была спокойна, хотя сердце болезненно сжималось. Мы должны были защищаться и защищались один против двадцати. Опустевшая гичка, пробитая нашими снарядами, несколько минут еще держалась на волнах. Затем она медленно наполнилась водой и скрылась навсегда в той же пучине, в которой скрылись люди, управлявшие ею. Первая атака подводного замка была отбита. Мы остались победителями. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Что принес осажденным следующий день Ночь приближалась к концу, когда я решился отправить товарищей вниз отдохнуть. Близкой опасности не предвиделось. Даже если кому-либо из атаковавших нас разбойников и удалось спастись в уцелевшей лодке, то пока они, раненные и обессиленные, добрались бы до далекой яхты и пока мистер Кчерни принял бы какое-нибудь решение, мои утомленные товарищи успели бы, во всяком случае, поспать хоть несколько часов. Не без труда уговорил я их оставить меня одного наверху, обещая разбудить следующего караульного не позже чем через два часа, при первых лучах рассвета. В конце концов мои убеждения подействовали, и храбрые моряки спустились вниз, в гостиную, где уже спокойно отдыхал мистер Грэй, и, расположившись на мягких диванах, скоро позабыли все на свете, уснув здоровым, крепким сном. Недолго оставался я один на своем посту. Только еще начинало светать, как послышались легкие шаги, шелест шелкового платья и вслед за тем маленькая ручка дотронулась до моего плеча. Мисс Руфь стояла у входа в простом темном платье, в теплой накидке из какой-то белой мягкой материи на золотистых волосах. Ее прелестное личико было бледно и утомлено, чудные синие глаза казались еще больше от широких темных полос, окружающих их. Весь ее вид ясно говорил о тревожной ночи, проведенной без сна и покоя. — Я не могла заснуть, Джаспер, — нерешительно заговорила она, — не могла забыться, несмотря на все старания. Не сердитесь, если я помешала, но мне так хотелось поговорить с вами, друг мой! Я нежно поднес ее белую, исхудалую ручку к своим губам. — Неужели вы сомневаетесь в том, что видеть вас всегда было для меня величайшим счастьем, мисс Руфь? Я искренне признателен вам за ваше появление. Мне самому хотелось поговорить с вами, а между тем у нас нет возможности терять время на разговоры! — Скажите мне… — внезапно заговорила она другим тоном, очевидно, побуждаемая новой мыслью. — Скажите мне, какая судьба постигла вчерашнее судно? Я молча указал рукой на юго-запад, где еще виднелся дымящийся остов обгорелого парохода, недалеко от яхты мистера Кчерни, окруженной десятком лодок различных форм и размеров. — Оно сгорело, мисс Руфь, как видите! — А его команда? — спросила она дрожащим голосом. Я только печально махнул рукой. — Большая часть экипажа должна была высадиться на берег, к которому умышленно оттеснили их шлюпки разбойников. Несчастные матросы, конечно, не могли предвидеть опасности смертельного тумана и теперь уж наверно погибли. Перед рассветом я слышал на берегу отчаянные крики, и сердце мое разрывалось от боли, но чем мог я помочь, не имея даже лодки в своем распоряжении? Она всплеснула руками. — Господи, помилуй бедных мучеников! Неужели все погибли, мужчины и женщины? Ведь судно было торговое, насколько я слышала. Наверно, там были и женщины и дети? — с тоской допытывалась она. — Вероятно, мисс Руфь! Но не думайте о погибших. Лучше поглядите вон туда, в море. Видите там, вдали черную точку? Это одна из шлюпок сгоревшего судна. Счастливый случай уберег ее от ужасной участи остальных. Насколько я мог рассмотреть в бинокль, на ней должно находиться около десяти человек, и между ними, кажется, есть женщина. Они ушли в море, спасаясь от пиратов, и теперь, очевидно, не знают, на что решиться! — О Джаспер, если бы вы могли спасти их! — вскрикнула мисс Руфь с увлечением, забывая о себе. — Подумайте, Джаспер, безоружные, измученные и напуганные бедняги, они не в силах будут спастись, если вы не поможете им! — Я и сам об этом думал, дорогая моя! Взгляните вверх. Видите белый флаг над нашими головами? Это мой сигнал. Я вывесил его, как только начало светать, и, кажется, он уже замечен несчастными беглецами. — Отчего же они не спешат сюда, под нашу защиту? — Ах, милая, поставьте себя на их место! Разве могут несчастные сразу поверить честности наших намерений? Напуганные неожиданным нападением, они легко могли принять наш сигнал за новую хитрость пиратов. Хотя, впрочем, мне кажется… Да, я не ошибаюсь! Они решились приблизиться и плывут сюда. Ну, слава Богу, теперь есть надежда на их спасение! Мисс Руфь взяла из моих рук большой бинокль и принялась внимательно рассматривать далекую черную точку.