и сказание («Слово о полку Игореве»); и рассуждение («Слово о русском языке»); и обещание («Даю тебе слово»); и заклинание («Он против лихорадки слово знает»). «Он за словом в карман не полезет» — значит: находчивый. «Говорит, будто слово слову костыль подает» — значит: нескладно. «Словечка не проронил» — значит: слушал внимательно. «Без слова отдал» — значит: не споря. «Он, слов нет, хороший человек» — значит: вправду, на самом деле. «Красное словцо» — значит: шутка. «К слову пришлось», «К слову молвить (или сказать)» — значит: кстати. Словом, здесь всего не перечислишь, — не проще ли в словарь заглянуть? Кто заглянет — узнает еще многие слова, производные от слова «СЛОВО», и убедится, что мы не больно словоохотливы. Между неслыханным дотоле «замолаживает» и четырьмя огромными томами, населенными многими тысячами обитателей, уместилась жизнь неугомонного собирателя, чудака и подвижника. Жизнь его подобна широкой и длинной реке, кое-где пересеченной порогами. Течение ее то бурно, то плавно и однообразно. Но чтобы сладить с главным своим делом, чудаку и подвижнику одинаково нужны были в жизни и тревожная стремительность, и тихая, задумчивая плавность. Слово «подвижник» сродни слову «подвиг» и означает, между прочим, «доблестный делатель». О доблестном делателе, его жизни и его деле, пойдет рассказ. Остается назвать имя нашего героя. Оно тоже отыщется в словаре. Вытиснено прямо на переплете: Владимир Даль. Сказка от начала начинается, до конца читается, в середке не перебивается. КОРПУС СЛОВА НА ДОРОГЕ В море приходят с берега. Семья Далей жила в Николаеве. Портовый город Николаев стоит на месте слияния рек — Ингула и Южного Буга. От Николаева до моря рукой подать. Но когда отец решил, что сыновьям Владимиру и Карлу быть моряками, им пришлось сушей пересечь всю Россию. С Черноморского побережья детей повезли на берега Балтики. Флотских офицеров готовили тогда в Петербурге, в Морском кадетском корпусе. Ехали на линейке — многоместной повозке без крыши. Для защиты от зноя и непогоды натянули над линейкою холщовый навес. Владимира и Карла везла в корпус мать. Далю-отцу было не по карману ради такого случая гнать в Петербург большой экипаж. Стали искать попутчиков на паях. Собрали еще восемь человек. Большая повозка, набитая пассажирами и вещами, неторопливо катится с юга на север. День, другой, третий — мягко катится по дороге повозка. Копыта лошадей бесшумно падают в пыль. Пыль поднимается из-под тяжелых копыт, из-под медлительных колес, обволакивает линейку, густая и невесомая. За пропыленными холщовыми стенами экипажа покачивается необозримая широкая степь. В конце лета степь поблекшая, выжженная солнцем, — охра. Небо тоже выгорело. Нежданный ветер проносится по степи, как по водной глади. Ковыль стелется волнами. Под порывами ветра напряженно прогибается холст, которым обтянута линейка. Отвязавшийся угол материи бьется на ветру пойманной птицей. Когда раскинулся вокруг необозримый простор, когда волны пробегают по ковылю, когда мерно раскачивается повозка и ветер упорно гнет холст, игра приходит сама. Черное море осталось за спиною. Морской корпус еще далеко впереди — у холодных балтийских вод. А между двумя морями, в знойной степи, два мальчика воображают, будто плывут на корабле. Владимир взбирается на козлы, из-под ладони всматривается в даль, командует: — Поднять паруса! Из повозки Карл глухо отвечает: — Есть поднять паруса… Проезжали Украину, Белоруссию, губернии Псковскую и Новгородскую. Проезжали города, местечки, села, деревни. Слышали речь украинскую, белорусскую, польскую, еврейскую. Звучал вокруг русский язык. Семейство Далей было к языкам способно. Даль-отец владел многими новыми языками, а также древними. Мать одинаково хорошо объяснялась на пяти языках. Но дома, между собой, говорили по-русски. По дороге Владимир слышал русский язык на базарах, в трактирах, в деревенских избах и на постоялых дворах. Слышал мужиков, торговцев, нищих, кузнецов, солдат, монахов, лоточников. Они говорили по-русски, и все же не так, как говорили в семье Далей или у знакомых. Они произносили очень весомые, удивительно точные слова. Многие Владимир не знал прежде. Он не понимал их, но угадывал смысл. Порою же лишь чувствовал их необычную красоту и точность. — Проведать бы, нет ли где поблизости кузни… — задумчиво молвил возница, сворачивая с тракта на проселок. А пока ковали лошадей, одна из попутчиц охотно объясняла: — Вот и отправилась в Петербург сынка проведать… Владимир настораживался: слово меняло цвет на глазах. Хозяйка на постоялом дворе предложила радушно: — Отведайте, матушка, наших щей. Случившийся тут же странник-старичок закивал головой, принялся рассказывать: — Поведаю вам, государи мои, историю жизни своей… Повозился на скамье и, усевшись поудобнее, начал: — Не изведав горя, не узнаешь радости… С юга на север катится, поскрипывая, повозка. Верста за верстою разматывается дорога под неторопливыми колесами. Теперь Карл взбирается на козлы, командует: — Убрать паруса!.. Не слыша ответа, зовет: — Владимир! Но Владимир не хочет больше играть, притаился в темной глубине повозки, думает. Ярко вспыхивают в памяти удивившие за день слова. Проведать… Отведайте… Поведаю… Изведаю… Повозка останавливается. Там, за холстом, кто-то спрашивает возницу: — Куда путь держите? Другой голос, басовитый, встревает: