Однако знаем, что через три года в Оренбурге Даль будет дружить с сосланными туда поляками-мятежниками. Когда же ссыльных заподозрят в заговоре, Даль, уже не простой врач, а видный чиновник, с мнением которого считаются, сумеет доказать их невиновность. Но пока Даль вместе с армией шагает по Польше. И, казалось бы, ничего интересного с ним не произойдет. Лишь один штрих вдруг заставляет запомнить эту страницу его биографии. В июле 1831 года доктор Даль построил мост через Вислу. Не нашлось ни одного инженера в громадном боевом соединении, который бы вызвался наладить переправу войск. Это сделал медик Даль. За короткий срок через широкую полноводную реку был наведен сборный мост его конструкции. Мост связали из плотов, изготовленных также по проекту Даля. Ценное отличие Далева моста — подвижность. Когда часть армии, вместе с артиллерией и обозами, переправилась на левый берег Вислы, сооружение разобрали и, спустив плоты по реке до того места, где другие полки ждали переправы, связали мост снова. Даль все предусмотрел. Об одном только он не подумал: о том, кто и зачем пойдет по его мосту. Все торопились к Варшаве. И Даль придумывал мост, торопился. Скоро пройдет с полком по его мосту любимый брат Лев. Полк будет торопиться к Варшаве. У стен Варшавы убьют брата Льва. Если б знать! Если б не торопиться! Какое дело до моста доктору Далю!.. Есть вещи, о которых каждому следует думать. И когда каждый отталкивает прочь тревожные мысли, старается жить, не рассуждая, «как все», платить за это приходится дорого. В Дале сидел, наверно, незаурядный инженер. Недаром описание построенного им моста выпустили в Петербурге отдельной брошюрой. Недаром эту брошюру перевели на французский язык и вскоре издали в Париже. История с постройкой моста осталась в биографии Даля страничкой славы. Даль удивлял: отставной моряк — оказался отличным хирургом, военный медик — таскал по фронтам тюки со словами, никогда ничего не строил — и вдруг соорудил великолепный мост. А народ умельцев любит и говорит о них с доброй улыбкой. Он и кучер, он и кухарь, и косарь, и маляр. Он и повар, и ямщик, и с баклажкой сбитенщик. ДЮЖИНА СОЛДАТСКИХ ЗАГАДОК, ЗАПИСАННЫХ ДАЛЕМ И долга и коротка, а один одному не верит, всяк сам по себе мерит. Черен, да не трубочист; стучит, да не речист; с ушами, да не лошак; кочергой, да не кочерга; попарно живет, а приплоду нет. Был телком, стал клещом, впился в спину, а без него сгину. Четыре топтала, одно махало да мешок с травой. Лезу по железу на мясную гору, сяду на деревянную скамейку. Крыльев нет, а летает бойко. Петушок без лап, а сидит цепко; петушок без зубов, да держит крепко; петушок без глаз, а клюет метко. Не кнут, да погоняет; не толкач, да толкает; не растет, да долог; стучит, да не молот. В пятке дыра, грибком голова, не плати оброку, да служи без сроку. Что накормишь старуху, то зарычит да выплюнет. Что за зверь: в зиму ест, а летом спит; тело теплое, а крови нет} сесть сядешь на него, а с места не свезет. Один заварил, другой налил, сколько ни хлебай, а на любую артель хватит. Отгадки Дорога. Сапог. Ранец. Лошадь. Человек верхом на коня садится. Пуля. Курок. Шомпол. Солдатская пуговица. Пушка. Печь. Книга. ПЕРВЫЙ ПЯТОК РОЖДЕНИЕ КАЗАКА ЛУГАНСКОГО О Казаке Луганском впервые стало известно осенью 1832 года. О нем сообщила миру довольно толстая (двести одна страница) книжка, названная по-старинному длинно: «РУССКИЕ СКАЗКИ, из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные казаком Владимиром Луганским. Пяток первый». Казак Луганский служил с недавних пор в Петербургском военно-сухопутном госпитале. В столице много было разговоров о сделанных им глазных операциях. Считали, что они особенно ему удаются, ибо он одинаково хорошо действует и правой рукой, и левой. В госпитале Казак Луганский был известен под именем доктора Владимира Ивановича Даля. Даль все еще искал свое призвание. Придумал Казака Луганского. Служака Даль тянул свою лямку: кадет — морской офицер — военный врач. Казак Луганский пробовал силы в литературе. Их стало двое — поиски жизненного пути должны пойти вдвое быстрее. Доктору Далю приходилось туго. Он был слишком честен, чтобы жить благополучно. Госпитальные начальники воровали в открытую. Подрядчики отправляли к ним на дом подводы с казенными продуктами, — больные голодали. Аптекари фунтами сбывали лекарства на сторону, — больным не давали даже простейших средств. Хирургов ругали за то, что тратят много йода. Больные лежали в грязи, холодные и голодные, помирали во множестве. Госпитальные власти проигрывали в карты сотни и тысячи, нажитые на больничных пайках и простынях. Доктор Даль тянул лямку — делал операции, выхаживал страдальцев. По госпиталю ходил потупясь: видеть все, что творится, и не прийти в ярость было невозможно. В ярость Даль никогда не приходил — он был осторожный человек. Он уже насмотрелся на флоте, в армии — и теперь старался не замечать. Но если осторожность сталкивалась с честностью, приходилось выбирать. Даль выбирал: отказался врать в отчетах. За это его травили. Он утешал себя тем, что главным делом занят не доктор Даль, а Казак Луганский, который по вечерам пишет дома сказки. Может, Даль потому и назвался Казаком, что казак — не раб, а вольный человек. Фамилия Луганский — это от Луганска, города, где Владимир Даль родился. Казак Луганский записал поначалу сказки, уже давно жившие в голове Даля. На это намекают посвящения, которые стоят перед каждой сказкой: товарищам по корпусу и по морской службе, Языкову и дерптским друзьям, дочке профессора Мойера. Посвящения как бы подводят итоги. Однако работа над сказками задумана, видимо, надолго. «Пяток первый» — значит, должен быть второй, третий… Наверно, у Казака Луганского были и другие планы. Двумя годами раньше сказок в «Московском телеграфе» была напечатана повесть Даля «Цыганка». Самое интересное в повести — очень меткое описание быта молдаван и бессарабских цыган. Это навсегда останется в сочинениях Даля — точные и обстоятельные сведения о нравах и обычаях разных народов. Издатель журнала Полевой назвал повесть «превосходным сочинением», а читатели ее не заметили. Еще не приспело время для таких повестей. В литературу вошел не автор «Цыганки» В. Даль, а сказочник Казак Луганский. Скоро он узнал, что в литературе живется так же туго, как в госпитале, как на флоте, как всюду. В стране рабов и господ не терпели вольных казаков. Воля велика, да тюрьма крепка. О «ВРЕДЕ» СКАЗОК