Хэнк привел их к серебристому «БМВ», излюбленному автомобильному талисману каждого мужчины, желающего кого-нибудь подцепить, и показал рукой на переднее сиденье. — Джейн, хотите сесть впереди? — Нет, я предоставлю эту честь Габриэлю. Вам двоим нужно многое наверстать. — Вид сзади не так хорош, — сказал Хэнк, когда все они пристегнули ремни безопасности. — Но я гарантирую, Вам понравится вид оттуда, куда мы едем. — И куда мы едем? — На Столовую гору.[103] Вы приехали совсем ненадолго, и это единственное место, которое вам точно не захочется пропустить. Ваш номер в отеле, скорее всего, еще не готов, так почему бы нам сразу не отправиться на гору? Габриэль повернулся к ней. — Ты хочешь, Джейн? То, чего она по-настоящему жаждала, были душ и кровать. Ее голова раскалывалась от слепящего солнечного света, а во рту словно была смоляная яма, но если Габриэль мог прямо в день прилета отправиться по достопримечательностям, то она, черт возьми, приложит все силы, чтобы не отставать от парней. — Поехали, — ответила она. Полтора часа спустя они въехали на парковку у нижней остановки канатной дороги до Столовой горы. Выйдя из машины, Джейн уставилась на канаты подвесной дороги, взлетающие вверх к склону горы. Она не особо боялась высоты, но идея проехать вверх до этой головокружительно высокой горной вершины, заставила ее желудок опуститься. Внезапно она забыла об усталости, все, о чем она могла думать: кабели, разрывающиеся на куски и полет к смерти длиной в две тысячи футов. — Наверху откроется вид, который я обещал Вам, — сказал Хэнк. — Господи. На той стороне скалы висят люди! — воскликнула Джейн. — Столовая гора — излюбленное место для скалолазов. — Они выжили из своего чертового ума? — О, мы каждый год теряем нескольких альпинистов. После падения с такой высоты выжить невозможно. Можно только вытащить тело. — Значит, вот куда мы собираемся? Прямо наверх? — Вы боитесь высоты? — в его белесых волчьих глазах, обращенных к ней, читалась насмешка. — Поверь мне, Хэнк, — со смехом произнес Габриэль. — Даже если бы она боялась, то никогда бы в этом не призналась. «И однажды гордость убьет меня», — подумала Джейн, пока они усаживались в кабинку вместе с десятками других туристов. Она прикинула, когда система проверялась в последний раз. Придирчиво осмотрела рабочих канатной дороги, отыскивая того, кто был пьяным, обдолбанным или психованным. Пересчитала всех, чтобы убедиться, что количество пассажиров не превышает допустимой нормы, надеясь, что они учитывали вес таких крупных мужчин, как Хэнк. Затем кабинка взмыла в небо, и все, на чем она могла сосредоточиться, стали открывающиеся виды. — Ваш первый взгляд на Африку, — прошептал Хэнк ей прямо в ухо. — Разве он не потрясает? Она сглотнула. — Я себе все по-другому представляла. — И что Вы представляли? Львов и зебр, бегающих повсюду? — Ну, в общем да. — Именно так большинство американцев и видят Африку. Они смотрят слишком много передач о природе по телевидению, и когда выходят из самолета, одетые в охотничьи куртки и хаки, удивляются, обнаружив такой современный город, как Кейптаун. Ни одной зебры в поле зрения, за исключением тех, что в зоопарке. — Я отчасти надеялась увидеть зебру. — Тогда вам стоит взять еще несколько дней и слетать в буш. — Хотелось бы, чтобы мы смогли их взять, — со вздохом ответила она. — Но начальство держит нас на коротком поводке. Не дает времени для развлечений. Кабинка доехала до остановки, и двери распахнулись. — Тогда давайте немного поработаем, — сказал Хэнк. — Разве нельзя параллельно наслаждаться видами? С края плато Столовой горы Джейн восхищенно рассматривала достопримечательности Кейптауна, которые показывал Хэнк: отвесные утесы под названиями Пик Дьявола и Сигнальная гора, Столовая бухта и остров Родден на севере, на котором Нельсон Мандела[104] был заключен в тюрьму почти на два десятилетия. — Здесь так много истории. Столько вещей, которые я мог бы рассказать вам об этой стране. — Хэнк повернулся к ней. — Но сейчас пора приступить к делу. К убийствам в Ботсване. — Габриэль сказал, что Вы принимали участие в этом деле. — Не в первоначальном расследовании, которое проводилось в Ботсване. Интерпол вступил в игру только после того, как полиция Ботсваны узнала, что убийца пересек границу и приехал в эту страну. Он воспользовался кредитными картами двух своих жертв в приграничных городах, там, где не требовалось вводить ПИН-код. Внедорожник, на котором жертвы выехали на сафари, был брошен недалеко от Йоханнесбурга. Несмотря на то, что преступления были совершены в Ботсване, Джонни Постхумус — гражданин Южной Африки. В деле фигурируют несколько стран, поэтому в него и был вовлечен Интерпол. Мы выдали международный ордер на арест Постхумуса, но до сих пор не имеем ни малейшего представления о его местонахождении. — А в деле был хоть какой-то прогресс? — Ничего значительного. Но вам стоит осознавать проблемы, с которыми мы тут сталкиваемся. В этой стране происходит около пятидесяти убийств в день — это в шесть раз превышает уровень убийств в США. Многие дела остаются нераскрытыми, полиция перегружена, а криминалистические лаборатории не получают достаточного финансирования. Кроме того, эти убийства произошли в Ботсване, в другой стране. Согласованные действия между разными юрисдикциями тоже не облегчают задачи. — Но вы уверены, что убийца именно Джонни Постхумус? — спросил Габриэль. Андриссен помолчал, и эти несколько секунд тишины проговорили громче, чем любые слова, которые могли бы за ней последовать. — У меня есть… сомнения. — Почему? — Я тщательно изучил его прошлое. Джонни Постхумус родился в Южной Африке в семье фермеров. Когда ему исполнилось восемнадцать, он устроился на работу в сафари-отель в заповеднике Саби-Сэндс.[105] Он работал в Мозамбике и Ботсване и в конечном итоге стал независимым гидом. На него никогда не поступало ни единой жалобы. За несколько лет он создал себе репутацию надежного человека. За исключением одного случая с пьяным дебошем у него не было приводов в полицию и никакой истории насилия. — Это из того, что Вам известно. — Верно, могли быть инциденты, о которых никто не заявил. Если убить кого-то в буше, тело могут никогда не обнаружить. Просто меня беспокоит, что не было никаких тревожных признаков. Ничто в его предыдущем поведении не указывает на то, что в один прекрасный день он мог бы увести восемь человек глубоко в Дельту и зарезать семерых из них. — По словам единственной выжившей именно так все и произошло, — сказала Джейн. — Да, — признал Хэнк. — Это то, что она сказала. — У Вас есть какие-то сомнения на ее счет? — Она опознала Постхумуса всего лишь по фотографии из паспорта двухлетней давности, которую ей показала полиция Ботсваны. У него было не особо много снимков. Большинство из них сгорели во время пожара в доме его родителей семь лет назад. Не забывайте, что мисс Джейкобсон вышла из буша полумертвой. После такого тяжелого испытания и с единственным фото из паспорта, которое имелось, можно ли на самом деле доверять ее показаниям? — Если это был не Джонни Постхумус, тогда кто? — Мы знаем, что он воспользовался кредитными картами своих жертв. Он забрал их паспорта, и в те несколько недель, пока их не начали искать, он мог бы использовать их личности. Это позволило бы ему стать кем угодно и отправиться практически в любую точку мира. Включая Америку. — А настоящий Джонни Постхумус? Вы считаете, он мертв? — Это всего лишь теория. — Но есть хоть какие-то доказательства, подкрепляющие ее? Тело? Хоть какие-то останки? — О, у нас тысячи неопознанных останков с мест преступлений по всей стране. Нам не хватает ресурсов, чтобы опознать их все. Из-за скопившихся образцов ДНК в криминалистических лабораториях идентификация жертвы может занять месяцы, и даже годы. Постхумус может быть среди них. — Или он может быть жив и сейчас проживать в Бостоне, — сказала Джейн. — У него может не быть приводов в полицию лишь потому, что до Ботсваны он не допускал ошибок. — Вы о Милли Джейкобсон? — Он дал ей сбежать. Какое-то время Хэнк молча разглядывал Столовую бухту. — Я сомневаюсь, что он считал это проблемой. Дать ей сбежать. — Той женщине, что могла бы его опознать? — Она была все равно что мертва. Любой другой турист, оказавшийся в подобном положении в буше, мужчина или женщина, не продержался бы и двух дней, и уж точно меньше двух недель. Она должна была там умереть. — И почему не умерла? — Сила воли? Удача? — Он пожал плечами. — Чудо. — Ты виделся с этой женщиной, — проговорил Габриэль. — Что ты о ней думаешь? — Прошло несколько лет с тех пор, как я допрашивал ее. Сейчас ее фамилия не Джейкобсон, а ДеБрюн. Она вышла замуж за гражданина Южной Африки. Мне она запомнилась как… ничем не примечательная. Таким было мое впечатление, и, говоря начистоту, я был удивлен. Я прочитал ее показания и знал, что она едва выжила. Я ожидал увидеть суперженщину. Джейн нахмурилась. — Считаете, ее показания не были правдой? — То, что она шагала среди диких слонов? Что две недели пробиралась через буш без еды и оружия? Что выживала, питаясь лишь травой и стеблями тростника? — Он покачал головой. — Неудивительно, что поначалу полиция Ботсваны сомневалась в ее истории. Пока не подтвердилось, что семеро иностранцев не явились на свои обратные международные рейсы. Они поговорили с пилотом, который прилетел за туристами в буш и спросили его, почему он не сообщил о том, что их не было. Он сказал, что ему позвонили и сообщили, что вместо этого они отправились обратно в Маун по дороге. Прошло еще несколько дней, прежде чем полиция Ботсваны, наконец, поняла, что Милли Джейкобсон говорит правду. — Тем не менее, похоже, Вы сомневаетесь.