— Какая-нибудь из этих угроз Вас встревожила? Например, от какого-то противника охоты? — Вы видели мой арсенал. Пусть попробуют меня взять. — У Леона Готта тоже был арсенал. Он помолчал, поднеся к губам стакан виски. Затем опустил его и нахмурился. — Считаете, это был какой-то чокнутый любитель животных? — Мы рассматриваем все варианты. Вот почему мы хотим знать об угрозах, которые Вы получаете. — Какие именно вас интересуют? Каждый раз, когда я раскрываю рот, то раздражаю нескольких слушателей. — Кто-нибудь из них говорил, что хотел бы вздернуть и выпотрошить Вас? — О, да, это же так оригинально. Хоть бы разок она придумала что-нибудь новенькое. — Она? — Одна из моих постоянных недоумков. Сюзи как-то там, все время названивает. У животных есть души! Люди — вот кто настоящие дикари! Бла-бла-бла. — А кто-нибудь еще произносил эту конкретную угрозу? О подвешивании и потрошении? — Да, и почти всегда девицы. Они подробно вдаются во все кровожадные детали, как это умеют делать лишь женщины. — Он сделал паузу, внезапно поняв значение вопроса Джейн. — Вы не сказали, что именно произошло с Леоном. Его кто-то выпотрошил? — Как насчет того, чтобы отслеживать этих звонящих для нас? В следующий раз, когда Вы получите подобную угрозу, покажите нам записи телефонных вызовов. О`Брайен посмотрел на своего личного ассистента, который только что вошел в комнату. — Рик, ты можешь об этом позаботиться? Вычислить их имена и номера телефонов? — Само собой, Джерри. — Но я не видел, чтобы кто-то из этих чудиков исполнял свои угрозы, — добавил О`Брайен. — Они всего лишь сотрясают воздух. — Я бы на вашем месте восприняла всерьез любые угрозы, — ответила Джейн. — О, я восприму их убийственно серьезно. — Он оттянул край своей просторной гавайской рубахи, продемонстрировав пристегнутый к поясу «глок» в кобуре. — Какой смысл иметь разрешение на ношение оружия, если не держать одно при себе, верно? — Леон не говорил, что получал какие-либо угрозы? — спросил Фрост. — Ничего, что бы его встревожило. — Какие-нибудь враги? Коллеги или члены семьи, которым была бы выгодна его смерть? О`Брайен помолчал, по-жабьи сжав губы. Он снова поднял свой стакан с виски и с минуту сидел, уставившись на него. — Единственным членом семьи, о котором он когда-либо рассказывал, был его сын. — Тот, что умер. — Точно. Он много рассказывал о нем во время нашей последней поездки в Кению. Когда сидишь у костра с бутылкой виски, говоришь о многом. О своей добыче, об обеде из мяса африканских животных, вот о чем говоришь под звездами. Для мужчин это многое значит. — Он посмотрел на своего личного ассистента. — Верно, Рик? — Это ты точно подметил, Джерри, — ответил Долан, услужливо подливая виски своему шефу. — Женщин Вы в такие поездки не берете? — спросила Джейн. О`Брайен бросил на нее взгляд, которым обычно одаряют умалишенных. — Зачем бы я стал поганить великолепное времяпровождение? Женщины только все портят. — Он уточнил. — За исключением присутствующей. У меня было четыре жены, и они все еще сосут из меня кровь. Брак Леона тоже был паршивым. Жена ушла вместе с единственным ребенком, настроила мальчика против него. Даже после того, как эта сука умерла, сын нашел способ разозлить Леона. Глядя на все это, я рад, что у меня нет детей. Он отпил виски и покачал головой. — Черт, я буду по нему скучать. Как я могу помочь вам найти выродка, который это сделал? — Просто продолжайте отвечать на наши вопросы. — Я, случайно, не подозреваемый? — А должны быть? — Никаких игр, хорошо? Просто задавайте свои вопросы. — Зоопарк Саффолка говорит, что Вы согласились пожертвовать им пять миллионов долларов в обмен на снежного леопарда. — Совершенно верно. Я сказал им, что позволю лишь одному таксидермисту сделать чучело, и это был Леон Готт. — И когда Вы в последний раз говорили с мистером Готтом? — Мы говорили с ним в воскресенье, когда он позвонил, чтобы сообщить нам, что снял шкуру и выпотрошил животное. Спросил, не нужна ли нам туша. — В какое время был совершен этот звонок? — Около полудня или вроде того. — О`Брайен помолчал. — Да ладно вам, ребята, у вас наверняка должны быть все записи телефонных разговоров. Вы же знаете об этом звонке. Джейн и Фрост обменялись раздраженными взглядами. Несмотря на судебный запрос записей телефонных разговоров Готта, оператор все еще их не предоставил. Учитывая тысячи ежедневных запросов от полицейских управлений по всей стране, телефонной компании могло потребоваться несколько дней или даже недель, чтобы подготовить их. — Значит, он позвонил Вам насчет туши, — сказал Фрост. — И что случилось потом? — Я съездил и забрал ее, — ответил ассистент О`Брайена. — Добрался до дома Леона около двух часов дня, сложил животное в свой внедорожник. Привез его прямо сюда. — Зачем? В смысле, Вы же не стали бы есть мясо леопарда, так ведь? О`Брайен произнес: — Я стараюсь попробовать любое мясо хотя бы разок. Твою мать, я бы слопал сочный стейк из человечины, если бы мне предложили. Но нет, я бы не стал есть животное, которое умертвили при помощи наркотиков. Он был нужен мне ради скелета. После того, как Рик привез его, мы вырыли яму и похоронили тушу. Подождем несколько месяцев, пока мать-природа и черви сделают свою работу, и у меня будут кости для чучела. «Так вот почему мы обнаружили только внутренности леопарда, — подумала Джейн. — Потому что туша была уже здесь, в жилище О`Брайена, разлагаясь в могиле». — Вы с мистером Готтом разговаривали, когда заезжали к нему в воскресенье? — спросила Джейн у Долана. — Едва ли. Он разговаривал с кем-то по телефону. Я подождал несколько минут, но он лишь отмахнулся от меня рукой. Поэтому я забрал тушу и уехал. — А с кем он разговаривал? — Понятия не имею. Говорил что-то о том, что хотел бы получить больше фотографий Эллиота из Африки. Он сказал: «Все, что у вас есть». — Эллиота? — Джейн вопросительно посмотрела на О`Брайена. — Его умершего сына, — пояснил О`Брайен. — Как я уже сказал, в последнее время он много рассказывал об Эллиоте. Все произошло шесть лет назад, но я думаю, он наконец-то осознал свою вину. — А с чего бы Леону Готту чувствовать себя виноватым? — Потому что после развода он практически с ним не виделся. Со слов Леона, мальчика воспитывала его бывшая жена, превратив того в неженку. Парнишка спутался с какой-то придурошной девицей из ПЕТА,[50] скорее всего, чтобы позлить своего старика. Леон пытался наладить с ним контакт, но сын не особо хотел поддерживать общение. Поэтому, когда Эллиот погиб, это по-настоящему больно ударило по Леону. Все, что у него осталось от сына — фотография. Она висит в его доме, один из последних снимков Эллиота. — Как погиб Эллиот? Вы сказали, что это произошло шесть лет назад. — Да, парнишка вбил в свою бестолковую голову, что ему надо поехать в Африку. Он хотел увидеть животных, прежде чем их уничтожат охотники вроде меня. Интерпол сообщил, что в Кейптауне он познакомился с двумя девчонками, и они втроем улетели на сафари в Ботсвану. — И что произошло? О`Брайен допил свой виски и посмотрел на нее. — Их больше никто и никогда не видел. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ БОТСВАНА Джонни вонзает кончик ножа в живот импалы,[51] разрезая шкуру и жир до скользкого сальника, прикрывающего внутренние органы. Всего несколько минут назад он одним выстрелом уложил животное, и пока он потрошит его, я наблюдаю за тем, как глаза импалы затуманиваются, покрываясь мертвенной дымкой. Джонни орудует с молниеносной точностью охотника, не раз проделывавшего подобное прежде. Одной рукой он вспарывает живот, а другой стряхивает внутренности с лезвия, чтобы не проткнуть органы и не испортить мясо. Отвратительная, но искусная работа. Миссис Мацунага брезгливо отворачивается, но остальные не могут заставить себя отвести глаза. Для этого мы и приехали в Африку, собственными глазами увидеть жизнь и смерть в буше. Сегодня вечером мы будем пировать жареной на костре импалой, и ценой нашей пищи стала смерть этого животного, которое сейчас потрошат и разделывают. Запах крови исходит из теплой туши, настолько сильный аромат, что все падальщики вокруг нас взбудоражены. Мне кажется, теперь я слышу их, шуршащих в траве неподалеку.