— О, это вообще супер! Заодно и родителям покажу. Игорь, ничего, если сегодня фотограф приедет? — спросила она куда-то в сторону, и до Ромы донесся мужской голос. — Да. Отлично. Тогда я вам адрес скину… Часикам к восьми, окей? Договорившись о формальностях, Рома положил телефон. ​— И нечего радоваться, — мрачно добавил он, глядя, как Вадик с видом ковбоя дует на несуществующие «кольты» и убирает их в воображаемую кобуру. — Может, еще ее жениху не понравлюсь. Там все серьезно, по ходу… Какая-то пресса… — Погодь! — напрягся Вадик. — А как ее зовут? Юля? А фамилия? — Ю-на, — поправил Рома. — Фамилию не знаю… А, она в фейсбуке у меня была. Может, добавилась? — он заглянул в телефон. — Да вот. Юна Ле… — …бедева, — хором с другом закончил Вадик. — Телевик мне в задницу! — А что ты ее знаешь? — А что, ты не знаешь?! Дочка Лебедева! — Ну, ясно, что не Воробьева! — От ты бандерлог… Лебедев! Депутат! Олигарх! Рома не смог разделить восторга, просто пожал плечами. — Короче, — Вадик вытер рот футболкой, потом стянул ее, накинул рубашку, дыхнул себе на ладони и вытащил из заднего кармана мятную жвачку. — Я еду с тобой. Пока ты не завалил нам всю перспективу. ГЛАВА 3 ЮНА Лебедева 30 минут Народ, а кто-нибудь знает в Москве приличную танцевальную студию? Лучше — в Краснопресненском районе. И вообще, как считаете, первый танец молодых — это обязательный позор? Мы вроде собирались, но после примерки платья я уже не уверена… Игорь хочет, но я вся в сомнениях. Evgeniya Velichko, что думаешь? И покидайте, пожалуйста, какие-нибудь романтические треки. Только не слишком быстрые и не танго. Чтобы на каблуках осилить. Кстати, фотограф на примете уже есть, так что ждите фоточек)) Все, целую, побежала готовиться. Юна взбила свежезавитые локоны и придирчиво всмотрелась в свое отражение в трюмо. Если она что и любила в себе, так это волосы. Густые, каштановые, а уж если немного подкрутить щипцами, то целая копна. Конечно, каждый день на такие упражнения не хватало ни терпения, ни сил, и обычно главное достоинство Юны было просто собрано в небрежный узел. Но уж ради фотосессии стоило постараться. Тащиться в салон времени не оставалось, но Юну это не особо расстраивало. У нее был повод посидеть в тишине собственной комнаты, повозиться с кисточками, тенями, разными примочками для макияжа, коих накопилось уже два сундучка. Каждая женщина имеет право расслабиться. Особенно — если внизу, на первом этаже квартиры, мать с подружками уговаривает уже вторую бутылку рислинга, а Айгуль печет шоколадное печенье, и дивные запахи витают по всей гостиной. О, шоколадное печенье Айгуль… До смерти вредное — и почти до экстаза вкусное. Нежное, рассыпчатое, пряное… С кусочками грецких орехов и цитрусовой ноткой сушеных кумкватов. Если бы общество не предписывало выходить замуж за мужчин, Юна бы официально оформила свою тайную любовную связь с печеньем Айгуль. Вот как жить без него в новой квартире? Игорь — добрый, заботливый. Но его поцелуи не лечат ПМС, не избавляют от тоски или внезапно навалившейся грусти. С чем пить чай, если все сладости мира — всего лишь жалкая тень божественного печенья Айгуль?.. Юна покосилась на свое отражение, опустила голову, нарочито выпячивая второй подбородок. Надула щеки. Фу, толстая. А эта складка на животе? Какое тебе печенье, Лебедева? Хочешь, чтобы платье треснуло перед всеми? Хочешь, чтобы в первую брачную ночь Игорь отвернулся и захрапел, но не после секса, а вместо оного? Если уж по-честному, Юна боялась того, что последует за церемонией. И нет, пугали не супружеские обязанности, а реакция Игоря. Как и девяносто девять процентов современных невест, к двадцати трем годам Юна имела не только теоретические познания об интимных радостях. У нее был парень и в одиннадцатом классе, и в летнем языковом лагере в Греции, и короткая интрижка с лыжным инструктором в Альпах. На лыжах она, правда, кататься, так и не научилась, зато полное отсутствие комплексов у немцев оценить успела. Вот только ни один из этих товарищей узаконить отношения не спешил, в отличие от Игоря. И что самое забавное, именно Игорь отложил постельный тест-драйв до штампа в паспорте. Складывалось ощущение, что он решил блюсти себя в чистоте, словно это его заставляют рассекать перед столичным бомондом в платье цвета невинности. ‌Нет, Юна намекала жениху, что ничего не имеет против. Не так, чтобы слишком рьяно, все же она была не из тех женщин, которые способны оседлать парня на скаку, взнуздать и отъездить обязательную программу. Но Игорь проявлял невиданную стойкость. — Постой-постой, не сейчас, — прерывисто выдыхал он, отстраняясь, всякий раз, когда Юна пыталась сделать их ритуальные ласки за просмотром фильма предварительными. — Я так не могу. — Да ладно, ничего такого, — она кокетливо закусывала губу. — Нет. Твой отец так на меня смотрит… Не хочу, чтобы он меня потом кастрировал. Н-да. Великий и ужасный Лев Львович Лебедев. Повелитель мигалок и мандата. Юнин отец умел произвести впечатление. Тяжелые густые брови Брежнева, взгляд палача и бас Шаляпина, закаленный на дебатах, митингах и думских склоках. Того самого Шаляпина, который Федор, разумеется. Лев Львович словно был рожден для того, чтобы самые страшные кошмары дочкиных ухажеров сделать явью. Человек, который был директором шиноремонтного завода, не ведал жалости. Это он спугнул Юниного школьного бойфренда одним рукопожатием, и это он отправил за дочерью телохранителя, когда она сбежала на вечеринку к подружке после комендантского часа. Удивительно, как он не втиснул дочь в пояс верности. Возможно, даже собирался, просто не нашлось нужного размера трусов из титанового сплава со спутниковой системой «Глонасс», колючей проволокой и желтой молнией. Вот уж чего Юна делать не собиралась, так это знакомить Игоря с отцом. Все шло неплохо, третье свидание, уютное кафе, поцелуи, горячие и терпкие, как глинтвейн… В тот день родители Юны собирались в оперу. Не то чтобы они были ценителями классической музыки: мама предпочитала симфоническому оркестру любого из Иглесиасов, отец мог часами, подперев подбородок и мечтательно глядя вдаль, слушать родимый шансон. Но депутатская должность обязывает светиться на мероприятиях, одобренных свыше. И патриотическая опера про князя Игоря, к вящему сожалению Льва Львовича, была в их числе. Словом, у Юны были все основания считать, что квартира будет в полном ее распоряжении. Пригласила Игоря, зажгла ароматические свечи… Свидание шло, как по маслу, пока вдруг снизу не прогремело душераздирающее «Айгу-у-уль». Для человека, который не знал, что Айгуль — это всего лишь домработница Лебедевых, прозвучало, как боевой клич Конана-варвара. Игорь перепугался так, что Юна всерьез забеспокоилась о его мужском здоровье. Говорят же, что парни особо уязвимы в моменты страсти и мочеиспускания. Пришлось срочно задувать свечи, одеваться и раскладывать учебники, как будто студент-финансист заглянул помочь коллеге с политологического. Мама настояла на том, чтобы Юнин гость присоединился к скромному семейному ужину, а отец, до чертиков злой из-за того, что опоздал на оперу, с таким ожесточением кромсал баварскую колбаску и сверлил Игоря фирменным взглядом исподлобья, что бедный парень сжал коленки и ограничился стаканом воды без газа. С тех пор Игорь упорно пресекал все посягательства на свою мужскую честь, отношения стали серьезными, а Юна переживала, не разочарует ли она жениха после свадьбы. Иногда даже закрадывались сомнения, не сделал ли Игорь предложение из банального страха перед Львом Львовичем, но Юна старательно отгоняла дурные мысли. Во-первых, Игорь ее ревновал. К однокурсникам, преподавателям, курьерам. Ко всем, кто смотрел на Юнну дольше положенного. А ревновать невозможно из страха, только из любви, разве нет? Во-вторых, Игорь и сам был из состоятельной семьи, его отец владел сетью спортивных магазинов. Вообще-то Юну материальные аспекты брака волновали мало, но приятно было осознавать, что жениху нужна именно она, а не наследство ее папы. Она трезво смотрела на мир и знала, что девушка с лишним весом и девушка с лишним весом и отцом-депутатом — разные вещи. Шансов встретить парня, который бы принял ее саму, стремились к нулю. Бедные западали на «инфинити», богатые — на фитоняш. Поэтому увидев в Игоре счастливое исключение, Юна решила его не упускать. ​И теперь, услышав звонок в дверь, еще раз встряхнула локоны, расправила подол бледно-розового платья до колен и поспешила открывать. *********** Впрочем, особо можно было не торопиться: маман оказалась проворнее. Что нетрудно, если у тебя фора в пару десятков метров и личный тренер по йоге. Или, как он себя называет, духовный наставник. А потому голос жениха Юна услышала уже на середине лестницы. — Елена Геннадьевна! Прекрасно выглядите, — радушно приветствовал будущую тещу Игорь. На что маман кокетливо отмахнулась. — Гош, сколько раз тебе говорила: отчество меня старит! Не позорь меня перед подругами. Просто Лена. Юна закатила глаза. Чего мелочиться? Сразу бы сказала: «Ленусик»! Неужели она не понимает, как жалко все это выглядит, когда женщина за пятьдесят строит из себя девочку? Даже если у нее соответствующая фигура. Юне «повезло» унаследовать отцовскую комплекцию. Это маме для сытости хватало шоколадных обертываний и хорошего алкоголя, а на ее талию не повлияли ни роды, ни возраст. Юне страшно было представить, что станет с ней самой после первого ребенка, а ведь Игорь говорил, что хотел бы и сына, и дочь… — Проходи, Гошенька, выпей с нами! — поманила будущего зятя Елена Геннадьевна. На белом диване уже тостовала вечная мамина армия: клуб депутатских жен. Их отличал друг от друга только цвет маникюра, волос и одежды. Все, как на подбор, стройные и ухоженные, все неопределенного возраста, который можно условно обозначить как «слегка за тридцать». Эти милейшие женщины проводили вместе чуть ли не каждый день. Дружно возлегали в СПА, дружно опустошали бутики, дружно скакали на аэробике. Юна старалась не попадаться им на глаза, чтобы не чувствовать на себе эти сочувственные взгляды: на нее смотрели так, словно она была не дочерью Ленусика, а ее раковой опухолью. Полнота для них была страшнее любой болезни, и всякий раз Юне казалось, что они до смерти боятся подхватить чудовищный вирус лишнего веса. Немудрено обрасти комплексами, когда ты в двадцать с небольшим выглядишь хуже собственной матери. И Юна застыла на лестнице, мысленно умоляя Игоря не соглашаться на аперитив, а сразу подняться на второй этаж. Сработало ли чудо любви, или просто Юнины габариты не позволили ей остаться незамеченной, но счастливый жених увидел ее и расплылся в улыбке. И девичье сердце дрогнуло: не так все плохо, если кто-то чувствует тебя без лишних слов. — Нюша! — радостно воскликнул Игорь, и нежный трепет разбился вдребезги. Опять эта свинская кличка… — Привет, — Юна постаралась не выглядеть расстроенной. — А у меня для тебя подарок! — он отступил в сторону и дал отмашку кому-то сзади. Двое ребят в спецовках протащили огромную коробку, завернутую в золотую бумагу, с красным бантом. — Мне?.. — растерялась Юна. ‌Подарок! Такой большой! И ведь до свадьбы еще целый месяц — а уже такие приятные сюрпризы. Разве не счастье — выйти замуж за такого романтичного и заботливого парня? — Давай, открывай скорее! — Игорь отпустил курьеров и в предвкушении потер руки. — Ты ее так быстро избалуешь, — вмешалась Елена Геннадьевна. — Ну же, Юн, не томи! А то мне придется забрать его себе! Разумеется, она имела в виду подарок, но на мгновение Юну царапнуло неприятное чувство, будто речь идет про ее жениха. Черт бы подрал эту диету! Сплошные нервы, и мысли дурацкие лезут, когда не надо… Стараясь не думать о плохом, Юна поспешила к коробке. Сняла бант, потянула на себя бумагу… — Велотренажер! — объявил Игорь. Впрочем, нужды особой в этом не было: Юна и так увидела изображение на картоне. — Последняя модель, к отцу только-только поступила партия из Штатов, и я сразу подумал о тебе, — и он помог невесте убрать остатки бумаги. — Тут много скоростей, есть пересеченная местность, регулировка… Выдерживает до ста пятидесяти килограммов. Последнее было особенно романтично. Юна приложила все силы, чтобы улыбнуться, но губы как будто свело судорогой. Вело-, мать его, тренажер. И кому? Спортсменке, которая готовится к Тур де Франс? Начинающей бизнес-леди, которая собирается открыть фитнес-клуб? Или, может, девушке, которая не мыслит дня без круговой тренировки, а каждое утро начинает с пробежки? С тем же успехом Игорь мог бы подарить ей тайские таблетки для похудения, утягивающие трусы или кочан капусты. Велотренажер. Нет, в глубине души Юна понимала, что Игорь хотел ее порадовать. Знал, что она хочет похудеть к свадьбе, и дико мучается от этого. Но так обидно ей еще никогда не было. Как будто он не сюрприз ей сделал, а в лицо заявил: «Ты толстая! Хочешь быть со мной и дальше — худей. Тебя выдержит только этот тренажер для тяжеловесов, вот будь любезна, крути педали, пока не станешь похожа на человека». — Спасибо… — выдавила Юна и нагнулась, словно хотела рассмотреть надпись внизу коробки. — Ой, какое чудо! — восторженно пропела Елена Геннадьевна. — Милая, это же то, что тебе нужно! Скоро будешь такая красотка, что все попадают! Игорь, ну до чего ж ты у нас чуткий! Мы ей столько раз дарили абонемент, но с этой учебой у нее совсем времени не хватает. А теперь прямо дома… Замечательно! Только чур не жадничать, я тоже хочу опробовать. Да, Юн? Девочки, ну до чего же ей повезло, скажите? И девочки наперебой кинулись нахваливать подарок Игоря. — Вот редкий мужик знает, что действительно нужно! — со знанием дела сообщила Инга. — Мой постоянно тащит какие-то цацки… Скука! — А давайте распакуем и устроим гонки? — предложила Татьяна. — Кто быстрей всех, тот… Ну я даже не знаю… Игорь, вы ведь установите нам тренажер? Юна не спешила выпрямиться. В носу уже свербело от подступающих слез, а обидеть Игоря не хотелось. Что с ней не так? Почему она просто не может обрадоваться подарку своего жениха?.. От необходимости отвечать самой себе на этот вопрос избавила мелодичная трель видеодомофона.