До Винсента, кажется, доходит, о чем я говорю, и лицо у него слегка вытягивается (ну да, в то время у нас были разные спальни). А вот пусть не думает, что у него одного хорошая память. Дарен тоже плотно сжимает губы: — Мам, пап, может пойдем? Наши вещи доставили заранее, поездом, поэтому сейчас нам не надо беспокоиться о багаже. Это, пожалуй, плюс портальных амулетов. А минус в том, что меня до сих пор тошнит! Мы идем по расчищенной дорожке, приближаемся к массивным дверям, залитым золотым светом фонарей. Кажется невероятным даже представить, что еще несколько лет назад здесь были развалины. Я их никогда не видела, и искренне этому рада: мне гораздо больше нравится видеть замок де Ларне таким сияющим и полным жизни. В холле нас встречают Анри и Жером: — Как добрались? — интересуется Анри. Он весь сияет, и даром что не буквально: его антимагия, она же золотая мгла, пугает меня до жутиков. Впрочем, как однажды сказала Тереза, меня до жутиков пугает даже собственное отражение спросонья. Что бы она еще понимала! — Отлично, — как всегда, за всех отвечает Винсент. — Кристоф и Кристиан уже здесь? — Да, они приехали вчера. — Тогда Дарена можно проводить к ним. Жером едва заметно улыбается и кивает нашему сыну: — Пойдем. Покажу тебе твою комнату. Дарен стряхнул с волос снег и, на ходу развязывая накидку, направился следом за ним. — У меня есть к тебе серьезный разговор, де Ларне. Мэри? Мэри спускалась по лестнице, и мой муж, разумеется, не мог ее не заметить. В этом он весь: стоит кому-то попасть в поле его зрения, и начинается раздача приказов и прочего. — Поможешь моей жене и дочери устроиться? — С удовольствием, — Мэри протягивает нам руки. — Пойдемте. Вы наверняка хотите отдохнуть и переодеться. Чего я сейчас хочу точно — так это наступить Винсенту на ногу! Больно. Потому что он, как всегда, не спросил, чего я хочу, а еще потому, что лицезреть его спину, властью наделенную, мне уже порядком надоело. Тем не менее сейчас мы с Хлоей идем вслед за Мэри, а она на ходу рассказывает, что Тереза уже почти готова, и скоро может составить нам компанию. Говорит, что у нас будет своя камеристка и горничные, которые помогут нам одеться и расстелить постель после праздника, она вообще много говорит, но я мало слушаю. Мне кажется, что точно так же Винсент не слушает меня, но если в случае со мной и с Мэри это допустимо, то между любящими друг друга людьми — совершенно точно нет! Правда, Винсент, кажется, категорически этого не понимает. Равно как и не понимает, что наша ссора началась именно с этого. Образно говоря, началась она с того, что он мной воспользовался, чтобы заманить в ловушку Эрика Эльгера, которого считал злом во плоти. Совершенно не считаясь ни с моими чувствами, ни с чувствами девушки, которую я, получается, подставила. Да что там, мне до сих пор неловко смотреть им в глаза, даже несмотря на то, что эта ситуация давно разрешилась, а Эльгер с моим мужем заключили относительное подобие перемирия. Ключевое слово: подобие. — … ваша комната, а вот комната Хлои, — Мэри отступила в сторону, позволяя мне полюбоваться на убранство детской. Что ни говори, а оформлена она была волшебно. В детстве я и сама от такой бы не отказалась. В детстве… Мне вдруг отчаянно захотелось стать маленькой, вернуться в то время, когда папа желал мне доброй ночи и укутывал одеялом. Или хотя бы в то время, когда я думала о том, что смогу стать самой любимой на свете… Но нет, у Винсента одна-единственная страсть на все времена: это власть и контроль. А мне, похоже, придется, с этим смириться. — Мама, мама, я смогу остаться с вами после ужина? — Хлоя с размаху запрыгнула на постель прямо в накидке и сапожках. Винсент говорит, что я ее балую, и это правда. — Можно, — сказала я, подхватывая дочь на руки, — но только до десяти. Обувь, Хлоя! — Ой! Прости! В глазах дочери мерцают веселые искорки, на самом деле она ни капельки не раскаивается. — Иди сюда, — усаживаю ее себе на колени и снимаю сапожки. — Давай-ка устроимся, пока к нам идут горничные и камеристка. Все-таки часть из того, что сказала Мэри, я услышала: наверно, этот навык обретается с титулом. А еще вместе с титулом обретается самый невыносимый герцог на свете. На этой мысли я себя останавливаю и возвращаюсь к Хлое, которая уже предвкушает, каким чудесным будет семейный праздник. Мне бы ее оптимизм! Глава 3 Винсент Кабинет де Ларне достоин монарха: просторный, с высокими витражными окнами, большим камином, в котором танцует пламя, массивным столом из красного дерева и полотнами в изящных рамах. На двух из них портреты родителей графа, на последней — лавандовое поле в летний день. — Кисть герцогини де ла Мер? — предполагаю я, останавливаясь возле него. Де Ларне кивает. — Да, Тереза влюбилась в эту картину, и Шарлотта подарила ей ее. — Я хочу его приобрести. Цена не имеет значения. Это определенно порадует мою жену. — Подожди, де Мортен, — смеется граф. — Переступил порог моего дома, а уже хочешь перекупить все, что есть в нем ценного? — Только эту картину. — Мою картину! Эрик и Шарлотта тоже приглашены на праздник. Поговоришь с герцогиней лично и попросишь себе свою. — Эльгеры тоже будут? — Конечно. Он же мой брат. Новость заставляет меня мысленно скрипнуть зубами. Шарлотта мне нравится, но ее муж… Сложно относиться хорошо к тому, что сначала чуть не убил одну твою сестру, а потом отправил в мир элленари вторую. Пусть даже в конечном счете обе нашли свое счастье, я понимал, что вряд ли мы с Эльгером найдем общий язык. Для этого мне нужно как минимум потерять память или лишиться рассудка. И что теперь? Проводить праздники в обществе этого психа? Хуже не придумаешь! Но остальных, видимо, это не волнует. Граф наливает нам портвейн из хрустального графина, протягивает мне бокал и располагается за столом. Я же следую его примеру, опускаясь в массивное, под стать столу, кресло. — Так о чем ты хотел переговорить? — прищуривается де Ларне, сделав небольшой глоток. — Надеюсь речь пойдет не о работе? В конце концов, сегодня праздник. — Нет, это не касается внешней политики Энгерии, — возражаю я. — Скорее внутренней политики моей семьи. — Даже так? — Я хотел поговорить о вас с Терезой. Лицо графа становится таким, будто вместо вина в его бокале оказался лимонный сок без ложки сахара. — Снова? — уточняет он. — По-моему, я давно доказал тебе, де Мортен, что способен сделать свою жену самой счастливой женщиной в мире. Она занимается наукой и магией, Равьенн и еще несколькими школами, постоянно в разъездах по этому поводу, но я ей и слова не говорю. Не спорю, наш брак начался не сказать чтобы чудесно, но все, через что мы прошли… Де Ларне распаляется так сильно, что я поднимаю руку, останавливая поток его аргументов. — В том, что моя Тереза в надежных руках, я убедился давно. — Моя Тереза, — поправляет он. — Ты отдал ее мне. — Будто у меня был выбор! — рычу я. — Наши женщины делают, что хотят. Граф кивает. — И приказы с ними не работают, — продолжаю. — Только хитрость, — снова соглашается Анри, и я делаю глоток, прежде чем продолжить. — Именно поэтому мне нужен твой совет. Брови де Ларне взлетают вверх. — Совет?