— Признаюсь, Аркадий Степанович, я не был совершенно убежден в правильности этой идеи. Нужно было проверить ее. Я решил поехать домой — книг по акустике у меня достаточно. И вдруг я вспомнил, что Веденеев сегодня ночью работает у себя в кабинете. Меня прямо в дрожь бросило. Я хорошо знаю его привычку — работать под музыку. Вот с этим псом мы и бежали по городу. Тут уж было не до книг — приходилось на практике проверять правильность идеи. — И как? Строев вытащил из кармана бумажный сверток, развернул его и положил на стол небольшой металлический предмет. — Этот генератор я снял с приемника. — А Веденеев? — Приемник работал, но Веденеева спасла зубная боль. Он выпил коньяку и крепко заснул. Видимо, во время сна инфразвук, как и обычный звук, действует неизмеримо слабее. Генерал резко встал, прошелся по кабинету: — Итак, орудие убийства — мощный генератор инфразвука? — Так точно, Аркадий Степанович! Этот излучатель, видимо, чертовски остроумно устроен. Судя по всему, мощность его очень велика. На утомленного человека мощный инфразвук, особенно вблизи, может оказать настолько сильное действие, что нервы сдадут, человек потеряет контроль над собой и рука потянется к пистолету. Так, видимо, было с Карпенко. У Ионесяна просто не выдержало сердце. А Трайнин… Я думаю, что в рацию стратоплана был вмонтирован еще более сильный генератор. Таким образом, в маленькой кабине создалось исключительной силы инфразвуковое поле. Инфразвук не слышим. Видимо, несколько минут Трайнин боролся с действием инфразвука. Затем упал и при падении разбил щиток. Воздействие прекратилось… Все это, разумеется, нужно еще проверить. — Но, — осторожно вставил генерал, — версия эта убедительная. Завтра генератором займутся ученые. А мы займемся врагом. Теперь это будет легче, — генерал сделал паузу, подумал. — Знаете, Георгий Владимирович, в контрразведке, пожалуй, можно сформулировать такое правило: «Скажи мне, какое у тебя оружие, и я скажу, кто ты». Как вы думаете, капитан, где надо искать коварную руку? Ответ у Строева был готов давно. Но по тону, каким генерал задал вопрос, Строев понял: у Славинского есть свое мнение, говорить поспешно не стоит. Он помолчал, вновь перебирая все свои соображения. — Скорее всего, Аркадий Степанович, это кто-то из сотрудников радиотехнической лаборатории. Для этого и нужно было врагу повредить радиоприемник, чтобы он попал туда на ремонт. Во время ремонта генератор и был вмонтирован. — Вывод вероятный, но пока недоказанный. Это мог быть и сотрудник другого отдела. В каком отделе работает враг — вот, с чего надо начать поиски. Генерал задумался и заговорил после долгой паузы: — Враг был уверен в успехе. Два удара он нанес. Поможем ему нанести третий. На этом мы его и поймаем с поличным. Генерал опять подумал и твердо заключил: — Завтра Веденеев объявит, что вся документация, относящаяся к строительству стратоплана, передается в Москву. Он потребует ее сдать и сложит, разумеется, в сейф. Врагу это на руку: появится возможность одним ударом уничтожить все материалы. В самом деле, Карпенко и Ионесян убиты, на Веденеева он уже нацелился. Если еще уничтожить документы, не останется ничего. Понимаете, как это выгодно врагу? Генерал помолчал и решительно повторил: — Да, в этом случае враг должен действовать, обязательно должен… Иначе сводятся на нет все его успехи. Ведь в другое бюро пробраться будет труднее. Глава 7 На утренней пятиминутке Веденеев, все еще ходивший с завязанной щекой, объявил, что по приказу министра нужно в двухдневный срок подготовить к отсылке в Москву всю техническую документацию по стратоплану. Руководителей отделов и групп Веденеев предупредил: задержек и опозданий не должно быть. Начальнику секретной части приказал немедленно по окончании работы уничтожить все черновики, наброски, записи. Никогда еще в бюро не было такой мрачной гнетущей тишины. Все хорошо понимали, что работу над стратопланом будут заканчивать другие… А ведь не так легко оставить мысли, идеи, которые вынашивались месяцами, не давали покоя ни днем, ни ночью… Через день, в назначенное Веденеевым время ведущие конструкторы сдали папки с документацией, чертежи, расчеты. Веденеев долго возился с материалами, разложил их по несгораемым шкафам, у которых на эту ночь был установлен специальный пост — два автоматчика. К шести часам бюро опустело. А еще через пятнадцать минут Славинский, Веденеев и Строев вошли в кабинет и открыли один из сейфов. В нем было шесть папок — по числу отделов. Генерал внимательно их осмотрел и отложил папку радиотехнического отдела, на уголке которой было едва заметное утолщение. Славинский и Строев переглянулись. Генерал перочинным ножом надрезал обложку — под ней оказалась ватка, смоченная каким-то раствором. — Старый прием, Георгий Владимирович. Догадываетесь? — Генерал оторвал обложку и передал ее Строеву. — Так точно. По-видимому, фосфор, растворенный в сероуглероде. Судя по запаху, здесь еще и бензол. Через полчаса, примерно, фосфор должен воспламениться. — Что ж, проверим. Ждать пришлось недолго. Через сорок минут оторванная обложка бурно воспламенилась и в несколько секунд сгорела дотла. — Что теперь? — спросил Веденеев генерала. — Пока ничего. Но вы не беспокойтесь, Сергей Григорьевич, все будет в порядке. — Я в этом уверен. Ну, доброй ночи, товарищи! — Всего хорошего. Когда Веденеев ушел, генерал сел на диван, указал Строеву на кресло. — В радиотехнической лаборатории работает шестнадцать человек. — Одного, на мой взгляд, можно не считать, товарищ генерал. — Кого? — Бурцеву. Она приехала сюда уже после гибели Карпенко и Ионесяна. — Можно не считать, — генерал улыбнулся краешком губ, — но присмотреться, на всякий случай, не мешает и к ней. — Это, пожалуй, верно, — в раздумье согласился Строев. Он помолчал, неожиданно предложил: — Честно говоря, Аркадий Степанович, мне последнее время внушает недоверие Самарцев. — Есть какие-то основания? Или интуиция разведчика? — Пока, к сожалению, только интуиция. Но есть и маленькие подозрения. Строев положил перед генералом лист бумаги, исписанный мелким, но очень четким почерком. — Это писал Самарцев, — пояснил Строев. — Обратите внимание, с какой тщательной аккуратностью он выписал эту цитату. Зачем? Славинский одел очки. В правом верхнем углу было написано: «Вильям Сибрук, «Роберт Вуд», 1946 год, страница 267». Под надписью шел текст: «Джон Болдерстон репетировал в «Лайрик» пьесу, где время действия должно было во время одного затемнения сцены переноситься от наших дней к 1783 году. Как сделать «перескок» психологически и эмоционально эффективным — эту задачу предложил решить Вуд. Его идея заключалась в том, что очень низкая нота, почти неслышимая, но колеблющая барабанную перепонку, производит ощущение «таинственности» и сообщает зрителям необходимое настроение. Это было выполнено с помощью органной «сверхтрубы», длиннее и толще, чем те, которые применяются в церковных органах. Трубу решили испытать на репетиции. Только Вуд, Лесли Ховард, Болдерстон и постановщик Джильберт Миллер в зале знали, что произойдет. Вопль с затемненной сценой означал перерыв в 145 лет. Здесь включали «неслышимую» ноту Вуда. Последовал эффект, вроде того, который предшествует землетрясению. Стекло в канделябрах старинного «Лайрик» зазвенело, и все окна задребезжали. Все здание начало дрожать, и волна ужаса распространилась на Шэфтсбюро Авеню». Генерал углубился в чтение, а когда закончил, поднял глаза на Строева, спросил: — Из этой длинной цитаты я понял, что Вуд первый применил инфразвуки. Это очень интересно. Но какое отношение все это имеет к нашему делу? — Во время прогулки — это было накануне испытаний стратоплана — наш мотоцикл, который шел на большой скорости, задержала милиция. Останавливая машину, я в связи с другим эпизодом упомянул имя Вуда. И я заметил, как Самарцев, услышав это имя, вздрогнул и в испуге сделал несколько шагов от мотоцикла. Тогда я объяснил этот жест Самарцева появлением милиции. Но, видимо, именно сочетание милиции и упоминания о Вуде и произвело на него такое впечатление. — Все это возможно, Георгий Владимирович. Но могло быть и совпадение. — Генерал встал, пошутил: — Прямо скажем: улика очень неубедительная, весьма и весьма косвенная. — Но совокупность косвенных доказательств… — …Все же менее убедительна, чем одно прямое доказательство, — улыбаясь, закончил генерал. — Что же делать дальше, Аркадий Степанович? Славинский достал папиросу, не спеша размял ее пальцами, но тут же, забыв о ней, повернулся к Строеву. — Сегодня мы можем сделать еще один вывод. Враг настолько уверен в своей неуязвимости и нашей растерянности, что выбрал для уничтожения документов довольно простой прием. Этой самоуверенностью надо и необходимо воспользоваться. Знаете, капитан, что мы сделаем?.. Строев присел напротив генерала и приготовился слушать. Славинский передохнул и продолжал: — Вы сняли генератор из приемника. Но враг об этом ведь не знает. Как он будет вести себя, если посадить его самого — как бы случайно — у этого радиоприемника?.. Генерал положил Строеву на плечо руку и заключил: — Давайте выработаем детальный план. Это очень важно. Глава 8