Окончив, «чтение» истории Тришактипатта, Уилл долго сидел не двигаясь — такое впечатление произвело на него увиденное и услышанное. Вдруг он почувствовал прикосновение тяжелой руки. — Мистер Уилл, Совет старейших ждет вас, — произнес за спиной «профессора» голос. Знакомый «сноумен» проводил Уилла до дверей огромного зала, на пороге которого он остановился в изумлении: вдоль стен, на мраморных скамьях, возлежали древние римские патриции в тогах, только патриции эти были великанами. Посреди зала в кресле сидел мужчина с длинными белокурыми волосами, ниспадающими на широкие плечи. Чуть раскосые, большие голубые глаза великана пронизывающе смотрели на Уилла. — Приветствую вас, господин Уилл, — по-английски проговорил он. — Вы находитесь перед судом Совета старейших и обвиняетесь по закону, принятому Советом на первом своем заседании двенадцать тысяч сто восемьдесят лет тому назад, который гласит: «Лишение жизни себе подобных, является величайшим преступлением. Отныне человек не может быть уничтожен… Но каждый кто мыслью или делом осмелится покуситься, на жизнь человека, заслуживает смерти». Под сводами прокатилось рокочущее эхо. Уилл оглянулся: громыхая подошвами альпинистских ботинок, в зал заседания вошли Боб Эрл и Мартин Дейс, члены погибшей экспедиции. Оба они выглядели хорошо: пополнели и помолодели. Белокурый великан чуть подался вперед: — Джемс Уилл, вашим спутникам известно обвинение, и они чистосердечно признали свою вину. Не расскажите ли вы о причинах вашего появления в Гималаях? Уилл неохотно начал излагать причины появления экспедиции в Гималаях приблизительно так, как об этом писалось в газетах: у общества любителей антропологии, этнологии и археологии намерения самые мирные, чисто научные — розыски племени «сноуменов», изучение их быта и нравов. Уилл покосился на товарищей по несчастью и закончил: — Мы, конечно, собрались раздобыть шкуры и скелеты «сноуменов». Некоторые из членов Совета старейших улыбнулись. — Говоря о «шкуре «сноумена», вы имели в виду для достижения цели лишить жизни кого-либо из нас? — спросил белокурый великан. Уилл сквозь зубы ответил: — Если хотите, да… и шкуры и скелеты приобретаются силой оружия… …Члены Совета стали совещаться. Наконец, белокурый великан повернулся к подсудимым и сказал: — Совет старейших единогласно решил: за покушение на жизнь тришактипаттов вы трое заслуживаете смерти. Но никто из членов нашего племени не хочет принять на себя обязанность умертвить вас, а поэтому Совет старейших предоставляет вам возможность в борьбе с суровой природой отвоевать право на жизнь… Вы будете освобождены из плена, и если кто-либо из вас возвратится домой, передайте мистеру Вейнсону: «шкуры» и скелеты тришактипаттов, как и всех людей, — не для музеев». 12. Экспедиция перестает существовать На следующий день «сноумены» проводили «гостей» до той самой площадки, где так неудачно приземлились они месяц назад, вернули багаж и медленно удалились. Члены экспедиции переглянулись: они остались одни среди бесконечных гор, покрытых льдом и снегом. Надо было отыскивать дорогу к человеческому жилью, дорогу к жизни. И, сгибаясь под тяжестью рюкзаков профессор Уилл и его спутники двинулись в путь… Но за время их плена бури образовали новые трещины, нанесли огромные сугробы, и члены экспедиции весь день напрасно пытались выбраться, с плато. Наступила ночь. Усталые и разбитые, Боб, Мартин и Уилл расположились на ночлег в большой пещере… С утра погода резко переменилась: задул сильный ветер, повалили огромные хлопья снега. — Выходить нет смысла, — сказал Боб Эрл. — Не знаю, кто как, а я решил: погоду надо переждать. Уилл согласился. Мартин Дейс молча скинул рюкзак… Потянулись долгие дни. Все попытки Уилла завести разговор со спутниками разбивались об их тупое равнодушие. Боб изредка лишь что-то насвистывал. Мартин молча смотрел в одну точку. На шестой день, не сказав ни слова, он встал, взял рюкзак и подошел к выходу из пещеры. — Куда вы? — спросил. Уилл. — К черту, на рога — с усмешкой ответил Мартин и исчез в снежном месиве. До вечера он не вернулся. Не вернулся он и на следующий день. Буря не утихала… — Профессор Уилл, — нарушил, наконец, затянувшееся молчание Боб, — вы подлец. Вы корчите из себя начальника экспедиции, а человека, сошедшего с ума, выпустили на верную гибель. Вы — убийца. Я не особенно верю в счастливый исход нашего путешествия, но если мы выберемся, я расскажу всему миру о том, что вы трус и убийца. — Заткните свою глотку, — крикнул Уилл, — или я помогу вам сделать это… В руках у него оказался пистолет. — Уилл, вы подлец и убийца! — снова прокричал Боб. Уилл вскинул пистолет, и разрядил всю обойму в голову Боба… На восьмой день буря утихла. Отшвырнув ногой окоченевший труп Боба, Уилл выбрался из пещеры. По пояс проваливаясь в рыхлый снег, он медленно и упорно шел вниз. Впереди, метрах в ста, Уилл приметил скалу и решил добраться до нее, чтобы там сделать привал. Но когда до намеченного ориентира оставалось не более десяти метров, он, поскользнувшись, упал и выронил ледоруб. Пытаясь подняться, Уилл снова поскользнулся и кубарем покатился вниз. Мягкий и липкий снег забивал уши, глаза, рот, облепил его со всех сторон, и Уилл бесформенным комом катился и катился… А за ним с грохотом и ревом мчалась лавина снега, льда и обломков гор… В это время в далеком большом городе, в уютном кабинете сидели Вейнсон и Гартнерс. Вейнсон говорил: — Уилл определенно погиб. Три самолета, поднявшись на поиски исчезнувшей экспедиции, не вернулись на базу. — А не организовать ли нам новую экспедицию? — предложил мистер Гартнерс. Вейнсон задумался и ответил на вопрос вопросом: «А самолеты поведем вы и я?». Гартнерс покачал головой: — Это, дорогой мой, исключено. Генрих Саулович Альтшуллер, Вячеслав Петрович Фелицын Тайна двойного удара Фантастическая повесть Странные события начали происходить в советском конструкторском бюро по созданию новейшего стратоплана с атомным двигателем. Сначала покончил жизнь самоубийством главный конструктор И. П. Карпенко, а через шесть месяцев умер и вновь назначенный руководитель Ионесян. Но, когда на испытаниях стратоплана погиб испытатель, стало ясно, что в бюро проник враг… Рисунки А. Берковского «Тайна двойного удара»: Газета «На страже», февраль-март; Баку; 1957 Глава 1 Стрелка спидометра указывала на цифру «30». У опытного мотоциклиста, — а Георгий Владимирович Строев считался одним из лучших гонщиков столицы, — такая скорость на хорошем шоссе вызывает лишь чувство досады. Постовой милиционер на шестом километре удивленно поглядел вслед проехавшему Строеву: «Не поздоровался… Не нарушает дозволенную скорость… Странно». Впрочем, все объяснялось просто. Если для постового милиционера скорость машин делилась на дозволенную и недозволенную, то у Строева существовала несколько более сложная и отнюдь не предусмотренная правилами движения взаимосвязь между скоростью езды и настроением. В настроении мечтательном он предпочитал скорость от тридцати до сорока километров. Когда Строев обдумывал нерешенные за неделю конструкторские задачи, стрелка указателя подходила к пятидесяти. Если скорость еще возрастала, это значило, что произошел неприятный разговор с начальством, которое далеко не всегда приходило в восторг от смелых технических идей Строева. Между цифрами «60» и «90» лежала скорость, на которой Строев просто отдыхал. Обычно чередование скоростей было довольно закономерным. Каждый субботний вечер, выбравшись из сутолоки городских улиц на просторное шоссе Москва — Ярославль, Строев прибавлял ход. Но на этот раз стрелка спидометра долго задержалась на цифре «50». Под мягкий рокот отлично работающего мотора Строев невольно припомнил события прошедшего дня. Утром его вызвали к министру. Надо сказать, что этого разговора Строев ожидал и все-таки, входя в кабинет, изрядно волновался. Министр был не один — у окна, на диване, сидела молодая красивая девушка. Еще с фронта, где Строев все четыре года прослужил в армейской контрразведке, у него сохранилась привычка с одного взгляда, как бы фотографируя, надолго удерживать в памяти лица. Но девушка была настолько хороша, что Строев невольно подумал: «На этот раз особых усилий памяти не потребуется». Первое впечатление оказалось таким сильным, что заранее продуманный рассказ о сделанных им изобретениях утратил первоначальную стройность. Министр, однако, слушал с интересом, улыбался, расспрашивал о деталях. Когда Строев умолк, министр придвинул к нему раскрытый портсигар, улыбнулся: — Итак, товарищ Строев, если я правильно понял, вами недовольны потому, что вы не столько конструируете, сколько изобретаете? Строев молча развел руками.