– Кедр, как слышите меня? – Заря-первая, слышу вас хорошо. – Ключ на старт! Даётся продувка. – Вас понял, у меня всё штатно. – Ключ на дренаж. Пошли наддувы. Кабель-мачта – отход! – Есть отход. Слышу, клапана работают. – Кедр, даю зажигание! – Есть зажигание! – Предварительная… промежуточная… главная… Подъём! – Есть подъём, Заря-первая!.. Полетели!.. Генеральный конструктор Пётр Николаевич Ниткин крепко сжимал микрофон. «Восток» поднимался, словно сказочный великан, опираясь на огненный столп, на подчинённое, укрощённое пламя. Россия рвалась в космос, и не было уже такой силы, что смогла бы остановить её разбег. – Чуть быстрее, чем там, управились… – негромко проговорил Пётр Николаевич странную фразу, которую не понял ни один из его соратников. А в кабине поднимающегося «Востока» молодой поручик Юрий Гагарин бодро докладывал, что полёт проходит нормально. А что было дальше? «Постойте, а что же случилось с …?» – спросит иной читатель. И верно. …Фёдор Солонов, как и его отец, посвятил себя армии. Между войнами поднимался по служебной лестнице в новых войсках – танковых. Стал первым в России теоретиком (а потом, в дни Второй Великой войны 1939–1945, и практиком) их применения. Командовал 1-м Гвардейским танковым корпусом в Минском оборонительном сражении октября 1939-го, 1-й танковой армией, защищал Киев, затем выводил из окружения Юго-Западный фронт, отступал с ним к Харькову и успешно вывел из кольца крупную группировку наших войск. Затем возглавлял Центральный фронт в Московской битве, потом командовал Степным – в Харьковско-Изюмской. Как личный представитель государя, координировал группы фронтов в нашем стратегическом наступлении 1942–1944 годов. Командовал объединением Центрального, Северного и Балтийского фронтов в Ревельско-Рижской и Вильно-Курляндской операциях. Вступил во главе своих гвардейцев в капитулировавшую Варшаву. По личной просьбе государя после гибели командира 1-й Ударной танковой армии был назначен её командующим, штурмовал Берлин, сумел отрезать путь отступления в город двум немецким армиям. Прошёл от Шпрее до Сены. Завершил боевой путь в Париже. Пётр Ниткин, уйдя с военной службы, всецело посвятил себя науке и особенно – космосу. Во Второй Великой войне прекрасно показали себя разнообразные реактивные снаряды, разработанные под его руководством; кроме них, он, в частности, создал первую работоспособную инерциальную навигационную систему. Возглавил ещё в 1929 году Группу изучения реактивного движения. Привлек к работе в ней С. П. Королёва, Ф. А. Цандера и других. В 1932-м Группа была преобразована в Институт ракетной техники цесаревича Алексея. В тридцатых годах под его руководством созданы первые русские авиационные реактивные двигали. Уже в 1942 году пошёл в серию «Сикорский-Р», первый в мире боевой двухмоторный турбореактивный бомбардировщик. В 1943-м совершён первый суборбитальный полёт – ракета Р-4 достигла высоты 184 километра, опередив аналогичные разработки Вернера фон Брауна. В 1955-м ракетой-носителем Р-6 в космос был выведен первый искусственный спутник Земли. А в 1959-м двадцатипятилетний военлёт, поручик Юрий Гагарин совершил первый виток вокруг нашей планеты. Всю жизнь рядом с Петром Николаевичем Ниткиным была и его супруга Зинаида – известный математик, она внесла огромный вклад в работы своего мужа. Перед Ракетной академией в Петербурге на Малой Невке стоит всем известный памятник, где Пётр и Зинаида вдвоём поднимают над миром шар первого нашего спутника. У александровских кадетов старшего возраста и у оканчивающих Академию юнкеров есть обычай – 22 июня, в самую короткую ночь, они запускают у памятника модели ракет и фейерверки… «Честно служить, ни о чём не тужить» – Сева Воротников невредимым прошёл всю Великую войну, собрал «иконостас» орденов. Одним из первых начал создавать и учить «новых пластунов», из которых впоследствии вырастет знаменитый наш спецназ. Лев Бобровский, тяжело раненный в самом начале Польского похода, принуждён был уйти в отставку. Занялся коммерцией и преуспел; первые опыты Пети Ниткина в деле создания ракет были профинансированы именно Львом. Во Вторую Великую войну возглавлял Комитет по восстановлению. Михаил Жадов и Даша Коршунова поженились. Очень скоро Михаил сделался профсоюзным лидером на заводе «Русский Дизель», вошёл в число организаторов партии «Справедливость», был избран депутатом Государственной Думы; стал одним из авторов закона о рабочих союзах, о социальном страховании и многих других. Лихая казачка Даша запала в душу многим из столичной богемы; её портрет написал Константин Сомов, а Василий Верещагин сделал её центральным персонажем своей знаменитой «Налетают казачки» (лава казачьих женщин в отсутствие ушедших на войну мужей, вынужденных оборонять станицу от продотряда). Яша – ах, простите, уже не Яша, а Яков Натанович Апфельберг – сделался известным литератором. Книга его «Записки засланного в ЧК (моя подпольная работа)» имела бурный успех, хотя и современники-свидетели, и историки, мягко говоря, ставили под сомнение её основной посыл. Во время Второй войны прославился статьёй «Сотрём Берлин!..», где писал: «Я перебираю мои берлинские открытки. Унтер дер Линден, Бранденбургские ворота, Рейхстаг, Тиргартен… Ничто из этого не должно более существовать. Пепел Минска и Киева, прах Смоленска и Харькова взывают к отмщению. О нет, нельзя говорить «мы не такие», «мы не опустимся», «мы не станем мстить!». Мой народ, в коем я был рождён, изгнанный из Англии и Испании, Германии и Португалии, народ, каковой «цивилизованные европейцы» без колебаний жгли, грабили и истребляли всеми мыслимыми способами, – лучше других знает, что враг наш уважает только тех, кто способен внушить ему, врагу, смертельный ужас. Его ужас – наша месть. Не «око за око», а сто за одно! Тысяча! Миллион! Пусть они там, на Одере и Рейне, на Дунае и Сене, трепещут от одного нашего имени. Пусть Берлин пылает! Пусть Париж и Вена падут, охваченные пламенем, пусть на их месте поднимется зелёный лес – после того как земля залечит свои раны. Огонь и кровь – вот с чем мы должны явиться к вратам вражеских столиц. Пусть знают наш гнев, пусть дрожат и бегут!.. И лишь после того, как в сердцах уцелевших поселится вечный ужас от одного нашего упоминания – тогда мы сможем считать, что прах и пепел наших городов и сёл от Буга до Дона будет отомщён достойно!..» Тимофей Степанович Боков, бывший заместитель наркома Троцкого, получил от государя полное прощение. Некоторое время работал на заводах Петербурга, затем присоединился к Михаилу Жадову, став одним из основателей «Справедливости». Погиб от руки финского террориста. Отец и сын Нифонтовы выжили, однако прощения им даровано не было. В армию вернуться ни тому, ни другому не удалось. Помыкавшись, после Великой войны вся семья Нифонтовых эмигрировала в Германскую народно-демократическую республику, созданную после удачной Ноябрьской революции 1920 года. Надя Солонова учиться не захотела, вышла замуж за офицера-александровца, жила в Гатчино с мужем, матерью Анной Степановной и старой нянюшкой, что до самой смерти так и оставалась с Солоновыми. Вера Солонова сделалась врачом. Работала в госпиталях во время Смуты и Великой Войны, закончила её главным хирургом, несмотря на молодость. Работала в петербургских и московских клиниках, преподавала. Замуж вышла за коллегу-врача, старший сын Веры Алексеевны героически пал на фронте уже Второй войны, под Смоленском… Великая княжна Татиана Николаевна Романова покинула императорскую фамилию. Окончила женский медицинский институт, занималась онкологией; вдобавок к медицинскому прошла курс физического факультета Санкт-Петербургского университета, была пионером использования радиации для лечения опухолей. Основала Радиологическую лабораторию при Онкологическом институте в Песочном, руководила ею долгие годы. Автор капитального труда «Радиация и рак». Во время Второй войны, как и её душевная подруга Вера Солонова (дружбу они пронесли через всю жизнь), работала главным хирургом крупного эвакогоспиталя под Москвой. Воспитала целые поколения врачей-радиологов. Замуж не вышла, но сильно любила детей Веры, с которыми была очень близка. Похоронена рядом с церковью св. великомученицы Татианы при Радиологическом институте, своём детище. Юля Маслакова и Игорь Онуфриев тоже поженились. Где-то глубоко в подполье, вдали от чужих глаз, они – и ещё немногий круг единомышленников, включая и Илью Андреевича Положинцева, излечившегося от последствий ранения и лично Юлей переведённого в знакомый ему поток времени, – заняты разработкой новых, небывалых устройств, что, как они надеются, откроют человечеству власть над невиданными ранее областями пространства и времени. Им ещё не пора выйти на свет. Но когда-нибудь этот день настанет. И это будет совсем новая история. Конец * * * notes Notes 1 Состав преступления (лат.). 2