Нужно забыться. Так учила меня Алена. Забыться, чтобы не чувствовать боли. Это я и пытаюсь сделать, пока мужчины сдирают с меня кукольное платье, а их грубые руки смыкаются на моих запястьях, заставляя меня корчиться от боли. Моя боль — вот за что они заплатили, и они не получат удовлетворения, пока я не закричу, пока мое лицо не покроется испариной и слезами. «Ах, Аня, как тебе повезло, что ты умерла!» Когда все кончено, и я возвращаюсь в нашу темницу, Алена подсаживается на мою койку и гладит меня по волосам. — Сейчас тебе нужно поесть, — говорит она. Я трясу головой. — Я хочу только одного — умереть. — Если ты умрешь, значит, они победили. Мы не можем позволить им победить. — Они и так уже победили. — Я поворачиваюсь на бок и подтягиваю колени к груди, превращаясь в тугой комок, чтобы укрыться от всего и вся. — Они уже победили… — Мила, посмотри на меня. Ты думаешь, я сдалась? Думаешь, я уже умерла? Я вытираю слезы. — Я не такая сильная, как ты. — Это не сила. Это ненависть. Вот что заставляет меня жить. — Она наклоняется ближе, и ее длинные волосы спадают каскадом черного шелка. То, что я вижу в ее глазах, пугает меня. В ее глазах горит огонь; она не в своем уме. Вот так Алена и живет — на наркотиках и безумии. Дверь снова открывается, и мы все съеживаемся под взглядом Мамаши. Она указывает пальцем на одну из девушек. — Ты, Катя. Твоя очередь. Катя просто смотрит на нее и не двигается. В два шага Мамаша пересекает комнату и бьет Катю в ухо. — Иди! — приказывает она, и Катя, пошатываясь, выходит из комнаты. Мамаша запирает дверь. — Не забывай, Мила, — шепчет Алена. — Не забывай, что заставляет тебя жить. Я смотрю в ее глаза и вижу ненависть. 10 — Нельзя допустить, чтобы эта информация просочилась, — сказал Габриэль. — Это может стоить ей жизни. Детектив отдела убийств Барри Фрост ответил агенту ошалелым взглядом. Они стояли на парковке яхт-клуба «Санрайз». Воздух был неподвижен, и в водах залива Хингхэм-Бэй дрейфовали казавшиеся мертвыми парусные шлюпки. Взмокшие на жаре волосы липкими прядями нависали на бледный лоб Фроста. В заполненном людьми помещении Барри Фроста легко было не заметить, он предпочитал молча отступать в угол и, улыбаясь, оставался там, тихий и незаметный. Его доброжелательность помогала выдерживать порой очень бурный характер Джейн, в паре с которой он работал, и за два с половиной года совместной службы они прониклись друг к другу доверием. И вот сейчас двое мужчин, которым была далеко не безразлична судьба Джейн, — ее муж и коллега — смотрели друг на друга с нескрываемой тревогой. — Нам никто не сообщил, что она там, — пробормотал Фрост. — Мы даже не догадывались. — Нельзя допустить, чтобы пресса это разнюхала. — Это было бы катастрофой, — шумно выдохнул Фрост. — Расскажи мне, кто такая эта Джейн Доу. Расскажи все, что знаешь. — Поверь мне, мы в лепешку разобьемся, чтобы спасти ее. Ты должен нам доверять. — Но я не могу оставаться в неведении. Мне необходимо знать все. — Ты не способен оставаться беспристрастным. Она твоя жена. — Вот именно. Она моя жена. — В голосе Габриэля прозвучали нотки паники. Он помолчал, пытаясь взять себя в руки, и тихо произнес: — Что бы ты делал, если бы твоя Элис оказалась там? Фрост некоторое время пристально смотрел на Дина. Наконец кивнул. — Ладно, заходи. Мы сейчас беседуем с президентом яхт-клуба. Это он достал ее из воды. Из палящего зноя они попали в прохладный полумрак яхт-клуба. Здесь пахло так же, как и в любом прибрежном баре, — смесью соленого океанского воздуха с лимоном и алкоголем. Это было хрупкое сооружение, выстроенное на деревянном пирсе, с видом на залив. В окнах жужжали два портативных кондиционера, заглушая звон стаканов и тихий гул разговоров. Половицы скрипели у них под ногами, пока они шли в комнату отдыха. Габриэль узнал двух детективов бостонской полиции, которые стояли у бара, беседуя с лысым мужчиной. Оба они, и Даррен Кроу, и Томас Мур — коллеги Джейн из отдела убийств — встретили появление Габриэля удивленными взглядами. — Ого! — воскликнул Кроу. — А я и не знал, что этим занимается ФБР. — ФБР? — переспросил лысый. — Ух ты, похоже, это серьезно. — Он протянул руку Габриэлю. — Скип Бойнтон. Президент яхт-клуба «Санрайз». — Агент Габриэль Дин, — представился Габриэль, пожимая ему руку. Пытаясь, насколько возможно, сохранять официальный вид. Но он чувствовал на себе озадаченный взгляд Томаса Мура. Мур догадывался: что-то здесь не так. — Да, так вот я рассказываю детективам, как мы нашли ее. Для нас это было потрясение, скажу я вам, когда мы увидели в воде тело. — Он замолчал. — Может, выпьете чего-нибудь, агент Дин? За счет заведения. — Нет, благодарю. — Ах да! На службе, понимаю. — Скип сочувственно хохотнул. — Вы, ребята, работаете серьезно. Ни грамма спиртного. Ну что ж, а я выпью. — Он скользнул за барную стойку и бросил в стакан несколько кубиков льда. Сверху плеснул водки. Габриэль огляделся по сторонам и заметил, что в баре сидит с десяток членов яхт-клуба, преимущественно мужчины. «Они что, все яхтсмены? — задался он вопросом. — Или просто приходят сюда выпить?» Скип вышел из-за барной стойки со стаканом водки в руке. — Такое ведь не каждый день случается, — продолжил он. — Я до сих пор не могу в себя прийти. — Вы рассказывали нам о том, как нашли тело, — подсказал ему Мур. — Ах да. Примерно в восемь утра. Я пришел рано, чтобы сменить свой спинакер. У нас через две недели регата, и я собираюсь участвовать с новым парусом. Уже логотип нанес. Зеленый дракон, смотрится потрясающе. Ну так вот, иду я к пристани, тащу свой новый спинакер и вдруг вижу: какой-то манекен болтается на воде, вроде как налетел на камень. Я сажусь в лодку, подгребаю поближе, чтобы рассмотреть, — и на тебе, женщина. Кстати, чертовски красивая. Ну, я позвал ребят, и мы втроем ее вытащили. Потом позвонили девять-один-один. — Он глотнул водки и шумно выдохнул. — Нам даже в голову не пришло, что она может быть жива. То есть я хочу сказать, девчонка выглядела совсем как мертвая. — Должно быть, она и спасателям показалась мертвой, — заметил Кроу. Скип рассмеялся. — А ведь они в этом деле спецы. Если уж спасатели не смогли определить, что она живая, какой же с нас спрос? — Покажите нам, где вы нашли ее, — попросил Габриэль. Все вместе они вышли из бара на пирс. Солнце, отражаясь в воде, слепило глаза, и Габриэлю пришлось сощуриться, чтобы разглядеть камни, на которые указывал Скип. — Видите вон ту отмель? Мы отметили ее буйками, потому что она опасна для судов. Во время прилива там глубина всего несколько дюймов. Ничего не стоит сесть на мель. — В какое время вчера был прилив? — спросил Габриэль. — Не знаю. Думаю, часов в десять утра. — Отмель была видна? — Да. Если бы я не заметил женщину, через несколько часов ее бы отнесло в море. Некоторое время мужчины молчали и, щурясь, вглядывались в залив. Мимо пронеслась моторка, подняв волну, и пришвартованные яхты мягко закачались на воде. — Вы никогда прежде не видели эту женщину? — продолжал расспросы Мур. — Нет. — Вы уверены? — Чтоб я не запомнил такую девчонку? Невозможно. — И никто из вашего клуба не узнал ее? — Во всяком случае никто не признался, — усмехнулся Скип. Габриэль посмотрел на него. — А почему они не хотели признаваться? — Ну, сами знаете. — Может, поделитесь? — Ребята из клуба… — Скип издал нервный смешок. — Я хочу сказать, видите все эти яхты? Кто, как вы думаете, ходит на них? Не жены ведь. Яхты — это страсть мужчин, а не женщин. И здесь собираются только мужчины. Яхта — это дом вдали от дома. — Скип помолчал и добавил: — Во всех отношениях.