Однако… Такое ощущение, что я одна ничего не понимаю. Почему такой переполох, трибуны орут, а жестяной голос комментатора призывает всех сохранять спокойствие? Пока я терялась в догадках, послушно выполняя просьбы целителей, сквозь строй невесть когда запрудившей стадион охраны пробился Лас. — Я ее брат! Краем глаза увидела и Карина с Лидайей за рядом бравых парней в зеленой форме. Надо же, оцепили поле и никого не пускают. Лас добрался до меня, бухнулся на колени рядом. Откуда-то появились магические носилки, и меня заставили на них лечь. Я наконец начала соображать: Хаунд использовал что-то запрещенное, они думают, я серьезно пострадала, а то и вообще при смерти. Но чувствовала я себя вполне нормально. Волнение и сердце колотится — да, но не больше, чем всегда после боя. Наверняка то заклятие было не таким уж и страшным. Хотя, конечно, это против правил. Вот почему бой не засчитали. Хагос, что же теперь будет? На мои очки это не повлияет? Я хочу свое законное место в пятерке победителей! — Ты как? Что случилось? — Лас бежал рядом с носилками, хотел взять меня за руку, но целители не разрешили, будто я была больна неведомой заразой. — Сама не поняла. Не волнуйся, со мной все в порядке. Тревога на лице брата немного унялась, и он стал торопливо рассказывать: — Выглядело так, словно он метнул в тебя комок энергии. Я решил, это просто магический удар, но ты вдруг закричала, будто он тебя кислотой облил. А потом твой меч заполыхал алым, ты его поймала и уделала Хаунда. Так быстро, я аж глазам не поверил, все заняло не больше нескольких секунд. — Ар-теран, дальше вам нельзя, — вмешался самый высокий из целителей, рыжеватый мужчина лет сорока. — Навестите сестру в лазарете. И меня унесли. Лежать в лазарете мне не понравилось. Довольно быстро выяснилось, что со мной действительно все в порядке, но домой все равно не отпустили, сказали, что эти сутки я пробуду под наблюдением. Зато, слава Нигосу, к вечеру того же дня ко мне начали пускать посетителей. Естественно, вся моя орава оказалась тут как тут: Лидайя в ногах, Карин на стуле рядом — и Вейн с другой стороны, как всегда в «тени», так что о его присутствии я догадалась, только когда из пустоты протянулась невидимая рука и, подбадривая, сжала мое плечо. — Этот мерзавец использовал заклятие Рагоденда, — без перехода заявила Лидайя. — Его дисквалифицировали и теперь вышвырнут из академии к тварям, можешь быть спокойна. Если вдруг за него вступится его клан, я подниму на уши весь академический совет. Устроим студенческий бунт. Но, думаю, даже его клан прижмет хвост, раз такие дела творятся. — Да ладно, — промолвила я, когда первая оторопь сошла. Заклятие Рагоденда — это же что-то из другого мира, в нашей жизни такого не бывает. Ну да, я знала о его существовании — исключительно мощное, мгновенно убивающее, безошибочное, как гнев богов. Но чтобы мой однокурсник использовал его против меня? — Где он его достал? Он что, совсем умом тронулся? Думал, сойдет ему с рук? — Говорит, не знал, что это на самом деле, — пожала плечами Лидайя, — утверждает, что купил безобидную иллюзию, что тоже против правил, но карается по-другому. — Сегодня вечером мы с ним потолкуем, — проронил Карин. Его лицо меня испугало. Глаза горели мрачным огнем, ходуном ходили желваки, губы были твердо сжаты. Я не успела ничего сказать, вмешалась подруга: — Не надо, Кар, вам в это лезть. Пусть разбираются преподаватели и стража. — Надо выяснить, откуда у него заклятие. Ясно же, он врет, что ничего не знал. И не покупал, ему кто-то дал его. — Но кто? Висперина? А у нее откуда? Она такая же первокурсница, как и он. — Она из клана целителей, у них и покруче вещички бывают. Они же действие смертельных заклятий как раз и изучают, чтобы знать, как лечить. — Ну так на Сатьяну же не подействовало? — Лидайя метнула на меня вопросительный взгляд. — Целители вовремя успели? — Я не знаю, — Карин покачал головой, — но вряд ли это их заслуга. Сат вся засияла и задала Хаунду трепку раньше, чем целители вообще появились на поле. — Тогда что, почему и как? — Может, ее индивидуальная особенность? — предположил Карин. — И на нее заклятие Рагоденда плохо действует? Почувствовала, как на мне скрестились взгляды всех троих, даже хранящего молчание Вейна. Подавив желание забраться глубже под одеяло, пожала плечами и виновато улыбнулась. — Не имею ни малейшего понятия. Мне просто стало невыносимо обидно проиграть. Не знаю, что произошло. Вдруг пришла в себя, схватила меч… Ну и отделала гада. — Может, Хаунд ошибся? — задумчиво протянула Лидайя. — Применил как-то не так. Не сделал чего-то важного, в результате заклятие не набрало нужной мощи. Карин снова покачал головой. — Не знаю, не знаю. Ладно, целители выяснят, что и как. Они еще долго сидели у меня, позже заглянул Лас. Повторились те же расспросы и предположения. А потом в палату ворвалась дежурная целительница и быстро и безапелляционно прогнала всех гостей. Я лежала одна в тишине, вспоминала случившееся и думала. То ощущение, когда пламя сжигало боль, а потом и то, всесильное я испытывала явно не впервые. Что-то было в нем знакомое и такое… даже как будто домашнее, но как ни старалась я поймать кончик мысли, он постоянно ускользал. Услышала шорох и подняла глаза. Окно палаты располагалось напротив кровати, так что я могла лежа любоваться пейзажем. Сейчас, правда, уже сгустилась ночь, и на улице была лишь непроглядная фиолетовая темень. И в этом мраке ярким белым пятном проявилась ласка. Я подскочила на месте, заулыбалась. Жаль, нельзя подойти и открыть: мне не только строго-настрого запретили вставать, но и чарами опутали, даже для похода в туалет требовалось звать дежурную целительницу. Так что я просто лежала, уставившись на мордочку посетительницы, а та молча смотрела на меня, встав столбиком и опираясь передними лапками о стекло. Почему-то она показалась мне взволнованной, но можно ли разобраться в выражении морды ласки? Так, под ее взглядом, я и заснула, совершенно незаметно для самой себя уплыв в сон. Ближе к обеду следующего дня состоялся консилиум. Меня обследовали со всех сторон, обстучали, прощупали, разве что обнюхивать не стали. Но, наверное, если бы это помогло с диагностикой, и на зуб бы попробовали за милую душу. Наконец вынесли вердикт: полностью здорова, можно отпускать. Минут через двадцать я уже спускалась по лестнице в общий холл. Не верилось, что за такой малый период столько всего случилось, в голове было пусто. Интересно, ласка и впрямь приходила ко мне или мне приснилось? Холл пустовал, только пожилая целительница дремала на дежурном посту. Я умерила шаг, чтобы не разбудить, и намеревалась проскользнуть мимо, но она вдруг подняла голову и поманила к себе. — Вам тут записку оставили. — Кто? Лидайя? Или Лас? — Ох, прости, дочка, я не видела, кто это был. Смотрю, лежит среди бумаг. Это ведь ты Сатьяна Тайсен? На белом свернутом вдвое прямоугольничке и впрямь крупными печатными буквами было написано мое имя. Я развернула, прочла… и текст расплылся перед глазами, мир пошатнулся. Записка выскользнула из рук и спланировала на пол. — Ой, ты что? Нехорошо? — озабоченные возгласы целительницы доносились как сквозь вату. Сквозь туман в глазах наблюдала, как, всполошившись, она выскакивает из-за стола, усаживает меня на свой стул, хватает за руку, считает пульс. Потом она провела руками вокруг головы, не касаясь. Наконец успокоилась. — Кажется, все в порядке. Что-то случилось? Проголодалась? — Нет-нет, — помотала головой, — все хорошо. Но вставать не торопилась, ноги были ватными, и я не уверена, что смогу идти. Целительница подняла записку и не удержалась, бросила любопытный взгляд. Я не возражала. Текст был безобидный. «Завтра ночью в одиннадцать, у тренировочной площадки боевиков. Приходи одна, иначе я не появлюсь. Буду ждать». И подпись одной буквой — «Х». И значило это «Х» только одно: Хен — здесь, в академии, и хочет со мной поговорить. Сначала я не собиралась никому рассказывать о записке, она вызвала слишком сильные эмоции. Я бы предпочла забыть о ней и жить как раньше. Но потом неожиданно поймала себя на том, что уже рассказываю все Лидайе, а ее бирюзово-голубые глаза расширяются — сперва от удивления, а потом от негодования. — Ты сошла с ума, — наконец сказала она. — Он тебя обманул, предал, украл Хранителя. Принес тебе столько бед, а ты собираешься идти на встречу? Я опустила глаза. При желании можно было начать оправдываться, я еще окончательно не решила, что пойду; пропажа Хранителя хоть и поколебала немного положение рода, но отец быстро восстановил его, прижав к ногтю всех решивших, что сейчас самое время сместить клан Сантерн с его позиций. Поймали на попытке проникновения еще пару воришек, которые опрометчиво подумали, что коли пробрался один, то удача улыбнется и им; одного, оказавшегося известным грабителем, казнили, второго бросили в тюрьму. Кажется, Вейс лишился невесты — тот клан решил отменить все договоренности, но брат вроде не сильно переживал, брак все равно был исключительно договорным. В общем, немного побурлило, да и затихло. Сейчас только материнские письма с надрывными упреками и просьбами вернуться напоминали о случившемся. Сантерн по-прежнему оставались одним из самых влиятельных боевых кланов. Может, Хен узнал об этом и решил, что теперь я его прощу? — И вообще, — продолжала Лидайя возмущенно, — с чего вдруг он явился сейчас? Что еще ему от тебя надо? Может, еще что-нибудь украсть собирается? А ты, Сатьяна, как маленькая. Отнеси записку ректору, пусть возьмут его тепленьким! Хен теперь вне закона вообще-то!