Нет хуже соперника, чем животновод. Щит у них такой же жесткий, как у магов, и пусть заклинания не такие болезненные, зато у них есть фамильяр, так что в итоге приходится иметь дело с двумя противниками одновременно. Парень, похоже, был уверен в себе. Обычно животноводы заранее призывают фамильяров, а этот стоял один на другой стороне поля, смотрел на меня и, похоже, улыбался. Вот жук. Раздался долгожданный сигнал, и я бросилась вперед. Противник поднял руку — спокойно, будто не видел, как я несусь в его сторону. Заклубилась черная дымка, проступили очертания гибкого узкого тела, черной морды, роняющей слюну, и пылающие расплавленным золотом глаза. Я резко остановилась, словно грудью напоролась на невидимую преграду. Я уже видела этого фамильяра. И даже сражалась с ним. Этот хагосов животновод был одним из тех, кто напал на меня перед финалом одиночного турнира. Спокойно, Сатьяна. В тот раз их было пятеро, а нас всего трое, но мы справились. Неужели я не уделаю этого животновода теперь, когда он один? Однако его зверь был куда крупнее, чем мне запомнилось. Тогда это было хоть и крупное животное, но все же более-менее привычных собачьих размеров. Сейчас пес походил на тварь: в холке ростом с меня, с белыми клыками в палец длиной, с мощными лапами и пугающим золотом глаз. И двигался куда быстрее, чем мог человек. Я едва успела призвать Хранителя, как псина прыгнула, целясь мне в горло. Увернувшись, я кубарем пролетела по песку, закружилась и остановилась, оборачиваясь лицом к твари. Жалобно заныл щит с другой стороны: животновод пустил в ход атакующую магию. На миг растерялась: кого атаковать первым? Фамильяр — средоточие боевой мощи хозяина, сама по себе магия животновода не слишком сильна. Но и оставить хозяина без внимания нельзя. Даже слабая магия, вливаемая без остановки, сумеет разрушить щит и основательно подъест мои энергетические резервы. Я проиграю, даже не успев дотронуться до противника. А с другой стороны, пока буду бить животновода, его фамильяр беспрепятственно сможет атаковать меня. Даже малое промедление, которое потребовалось, чтобы обдумать тактику, едва не стоило мне победы. Щит пошел трещинами и рассыпался, как старое стекло, а черный пес взметнулся вверх, роняя капли золотой слюны. Действовала больше наудачу. Ринулась вперед, припадая на колено. В полете черная гончая не смогла поменять траекторию и только гневно зарычала, когда мой меч пропорол ей брюхо. Очертания зверя подернулись дымкой, и вместо того, чтобы выбивающей дух тушей обрушиться на меня, он развеялся черными лоскутами. Есть! Не успела обрадоваться, как взвыла от боли в спине. Хагосов животновод! Пока отвлеклась на фамильяра, он не тратил времени зря и одно за другим всаживал в меня заклинания. Я бросилась к нему через все поле. В груди полыхала ярость, ставшая еще сильнее, когда я увидела, что противник ухмыляется. Сейчас я сотру с его губ эту ухмылку. Но тело вдруг потяжелело. Ноги не поднимались, словно увязли в болоте. Заклятие замедления! Я использовала противодействующее, но оно только кое-как восстановило мою обычную скорость. И с ужасом увидела, как животновод читает «Черное безумие» — одно из самых опасных их заклятий. Опасное не уроном, а воздействием на разум противника, заставляет его пережить безумный страх, на какое-то время потерять рассудок. Ничего предпринять не успела, только выставила вперед меч, по-детски пытаясь заслониться. В следующий миг выплеснувшееся на другом конце поля заклинание, похожее на слитный черный рой жужжащих мушек, настигло меня. Кажется, я кричала. Не от боли, или боль я не запомнила, но в горле и легких поселилась надсадная резь, когда все закончилось. Только что я была в центре поля, а теперь стояла лицом к ограждению, словно пыталась убежать. Резерв был больше чем наполовину выпит, меч исчез, из-под ногтей текла кровь — кажется, я пыталась руками разодрать магическую ограду. Сидевшие рядом с ней зрители подались назад, их взгляды были полны восторженного ужаса. Хагос! Я обернулась, призывая меч. Использовала разом три заклинания, повышая скорость, физические силы и энергетический запас, — пусть надорвусь, но не проиграю! Ринулась через все поле к противнику, тот отступал по кругу, не спуская с меня насмешливого взгляда, а мелкие назойливые огненные шарики беспрестанно атаковали меня, словно град, капля за каплей выжирая едва пополненный энергетический резерв. И что хуже всего, животновод снова взмахнул рукой, призывая зверя. В отчаянии скрипнула зубами. Неужели проиграю? Вот так просто, даже не сумев до него добраться? Хранитель! Обращаться к его силе с каждым разом становилось легче. Стоило позвать, как меч полыхнул алым, и я почувствовала, как восстанавливается энергия. Опутавшая меня чужая магия вспыхнула, оплывая. Прибавив скорости, вновь атаковала — красавчик-животновод уже не улыбался. Метнулся было в сторону, но я нагнала его и пару раз ударила «молотом Аррага», одним из мощнейших боевых заклятий. Щит животновода лопнул, осыпаясь мелкими осколками. Так тебе, паршивец! Хотела ударить еще раз, но меня снесла с ног, как показалось, каменная глыба — на самом деле это был черный пес. Опрокинув меня на песок, взгромоздился на грудь, чуть не ломая мне ребра своим весом. Стиснув зубы, использовала укрепляющее тело заклинание. Горячее дыхание ударило в лицо, упали золотые капли слюны, с шипением прожигая кожу. Перед глазами мелькнули острые белые клыки. Каким-то неимоверным усилием скинула зверя с себя, вскочила, уже привычно взывая к Хранителю, сливаясь в одно целое с его яростным пламенем. Исполосованная чужими заклятиями, с почти полностью выпотрошенным энергетическим резервом, я словно сама стала пламенем. Ненавистное смазливое лицо исказилось в испуге. — Я сдаюсь! Животновод отлетел, неуклюже проехавшись задницей по песку, выкинул руку вверх, прося пощады, — и запел рог, возвещая мою победу. Вокруг орали, бесновались, топали. Над ареной в третий раз прогремело мое имя. Похоже, никто не ожидал увидеть столь яростную схватку, сражались всего-то первый и второй курсы. Я выпрямилась. Дыхание вылетало из легких с хрипом и свистом, лицо и шея горели. Чтобы устоять, оперлась на меч, воткнув лезвие в песок. Его огненный блеск тоже потускнел, будто Хранитель тоже вымотался в этом бою. Хагосов животновод… надеюсь, мне больше никогда не придется сражаться ни с кем из их ядовитого племени. На поле выбежали целители, помогли встать моему противнику. Увели, попутно залечивая раны. Жалкий, грязный, хромающий, он ничуть не напоминал самоуверенного красавчика, каким был в начале боя. Меня тоже атаковали целители. Умело прощупали, накинули остужающую и обезболивающую магию, повели в комнату отдыха. Выходя с поля, я едва не споткнулась, встретившись взглядом все с тем же темноволосым голубоглазым зазнайкой. Он стоял неподалеку, на отгороженной площадке для служащих, сложив руки на груди, и неодобрительно смотрел на меня. Я вспыхнула: почему-то стало стыдно, что, обладая Хранителем, чуть было позорно не проиграла второкурснику. А еще на межакадемические собралась, дуреха. Но в следующий миг проснулась гордость. Не проиграла же! Да, растерялась, но быстро собралась, и меч не подвел, и управляюсь я с ним легко. И нечего смотреть на меня с таким осуждением. Фыркнув, прошла мимо, но его взгляд все равно продолжал буравить мне спину, аж лопатки сводило. Целители вскоре меня отпустили, строго-настрого запретив перенапрягаться, если хочу и завтра быть в состоянии использовать магию. Дома мы с Лидайей пообедали, отдохнули, а потом к нам пришел Ларн, и я почувствовала себя третьей лишней. Раньше в такие дни сбегала к Карину. Но я до сих пор не помирилась с ним, даже не видела его после нашей ссоры. На сегодняшнем турнире он тоже не появлялся. Видимо, еще не перегорел или решил таким образом заявить протест. В общем, к Карину идти было нельзя, и я отправилась в зал. Едва начало вечереть, с восточной стороны небо медленно завоевывала облачная мгла, на западе садившееся солнце окрасило территорию академии в багряные тона. Я тихо насвистывала себе под нос — неумело, но старательно. Проходя мимо подсобки, бросила туда взгляд. Совершенно случайно, а не потому что надеялась встретить (скорее надеялась не встретить!) того темноволосого. И обалдела. В приоткрытое окошко подсобки высунулась белая мордочка. Увидев меня, ласка замерла, в черных глазках мелькнул совершенно человеческий страх, и она юркнула назад. — Стоять! Я бросилась за ней. Сначала к окну, но обнаружила, что оно на защелке, оставлена лишь маленькая щель, только зверьку и прошмыгнуть. С силой налегла на раму снаружи, опуская ее, и окно с глухим щелчком закрылось. Попалась! И я бросилась в обход дома, к двери. Теперь маленькая негодница никуда от меня не денется. Внутри было темно. Остановившись на пороге, заметалась глазами по комнате в поисках белого пятна, но вместо него заметила на диване человека. Темноволосый парень, мой недобрый знакомец, медленно сел, не спуская с меня взгляда. Плед, которым он укрывался, сполз, явив наполовину расстегнутую рубаху и черный кожаный шнурок на крепкой шее. Я поспешно отвела взгляд, в лицо дохнуло непрошеным жаром. А когда услышала тихий, но явственно различимый смешок, вообще стало невмоготу. Разозлившись, спросила с нарочитой грубостью: — Ласку не видел? И почти сразу пожалела: какой смысл расспрашивать, видно же, спал человек. — Ласку? Диван скрипнул, когда он встал. Тяжело вздохнули доски пола, отвечая чужим шагам. Я напряглась, парень остановился рядом. От его близости и жара разгоряченного со сна тела, а еще какого-то удивительно родного и одновременно будоражащего запаха по телу побежали иголочки, кровь горячим вином заструилась по жилам. Переборов себя, уставилась на парня. Смущаться он меня не заставит. Кажется, это было ошибкой. Под моим взглядом усмешка медленно сползла с его губ, привычный лед в голубых глазах разломился, истаял, открывая что-то иное, бурлящее, затягивающее, словно горный поток, несущий меня в пропасть. Тьфу ты, наваждение! Я рванулась, будто пытаясь убежать от самой себя. Нечего отвлекаться. Ласка наверняка где-то здесь, надо ее найти. Но сколько ни шарила по помещению, не обнаружила ни кончика хвоста, ни даже белых шерстинок. Я и под диван заглянула, и за шкафами проверила, перебрала на полках. Ласка пропала, словно в воздухе растворилась. Как будто была не настоящим животным, а… Я круто развернулась, меряя парня взглядом. Он по-прежнему стоял у двери, расслабленно сложив руки на груди, и безмолвно наблюдал за моими метаниями, будто его совсем не волновал внезапный визит. Даже не поинтересовался, что за ласку я ищу и почему здесь. Какое подозрительное равнодушие… Ведь он же не животновод? — Ты кто? — Парень только взглянул на меня насмешливо. — Покажи свое оружие! Думала, он воспротивится. Ведь если ласка его фамильяр, то стоит ему достать магический шар, и это его выдаст. Если он и в самом деле следил за мной с ее помощью, то знает обо мне куда больше, чем я думаю. И про Хена знает, потому что я, идиотка, сама изливала душу зверюшке, хотя меня никто об этом не просил. Но парень медленно, не сводя с меня глаз, вытянул руку. Вокруг широкого запястья затанцевали серебристые искры. Взлетели, словно подхваченные неощутимым порывом ветра, закружились в полумраке, создавая очертания меча, да не простого, а двуручника. Красивого, мощного, с двойной гардой, с магическими знаками вдоль отливающего ртутным серебром лезвия.