— Здесь чертовски чисто, — мой голос эхом отозвался от каменных стен. — Посмотрите на это, — сказал Джордж и фонариком посветил куда-то под потолок. Из темноты на нас щерилась морда животного похожего на медведя. Туловище этого монстра состояло из открытых, окровавленных челюстей, а под картиной стояла подпись из одного непонятного слова: «Baxbakualanuxsiwae».[50] — Фрэнсис Бэкон? — удивленно спросила я, ни к кому не обращаясь. — Бэкон рисовал людей и рычащих собак, но не такое, — ответила Кроу приглушенным голосом. Джордж осветил другую стену и на нас уставился другой монстр: гривастый лев с огромными глазами и раскрытой пастью, готовый полакомиться телом безголового ребенка, лежащего у него в лапах. — Это плохая копия Гойи. Его «Черный период», — сказала Кроу, — Я видела эту картину в музее Прадо в Мадриде. Чем больше я узнаю шерифа округа Суэйн, тем больше она меня удивляет. — А тот урод кто? — спросил Джордж. — Один из греческих богов. На третьей картине был нарисован плот с поднятым парусом. С плота в воду свешивались тела мертвых и умирающих людей. — Очаровательно, — произнес Джордж. Кроу не стала комментировать, и мы пошли к каменной стене. Дверь сидела на черных кованых петлях, намертво вцементированных в стену. На круглой ручке висела цепь, соединенная с прикованным к раме штырем. Замок на цепи выглядел как новенький, а в гранитной стене были заметны свежие царапины. — Его повесили недавно, — сообщила я. — Отойдите-ка, — попросила Кроу. Когда мы отошли подальше, свет от наших фонарей расширился и мы увидели девиз, выбитый на верхней части двери. Fay ce que voudras[51] — Французский? — спросила Кроу, засовывая свой фонарик за пояс. — Может, старофранцузский… — Горгулий узнаешь? По обеим сторонам двери были украшены фигурами горгулий с подписью под каждой: мужская фигура называлась «Гарпократ»,[52] а женская — «Аргерона».[53] — Похоже египетские. Кроу дважды выстрелила в цепь и воздух наполнился запахом пороха. Затем она подошла, потянула цепь и та легко выскользнула из колец. Когда она потянула засов, тот тоже без всякого сопротивления поддался. Потянув за ручку, Кроу распахнула дверь шире. На нас дохнуло холодным воздухом, наполненным запахом темных подвалов, неизвестных чудовищ и вечных темниц. — Наверное самое время привести пса, — произнесла Кроу. Я согласилась и побежала наверх, перескакивая через две ступеньки. Бойд показал себя во всей красе, радуясь своей причастности в исследовании нового места. Я отвязала его и он поскакал за мной внутрь дома. Первый этаж не ослабил его восторга. Спускаясь по лестнице в подвал я почувствовала как все его тело напряглось. Я покрепче затянула поводок на руке, и позволила ему стянуть меня со ступенек и дотащить до места где стояла Кроу. Почти в трех футах от двери, он стал вертеться и лаять, так же как он это делал у стены в прошлый раз. Я похолодела от предчувствия. — Ладно, оставьте его здесь, — сказала Кроу. Схватив Бойда за ошейник обеими руками, я потянула его от двери и передала поводок Бобби. Бойд не прекращал рычать на темноту за дверью и тянул Бобби за собой. Я же присоединилась к Кроу и мы двинулись вперед. В свете своего фонаря я разглядела что за дверью находился туннель с несколькими нишами по обе стороны. Пол был земляной, а потолок и стены туннеля были выбиты прямо в скале. Высота доходила до шести футов, а ширина была не больше четырех. Длину туннеля не берусь назвать, потому что на расстоянии пяти ярдов видна была просто черная дыра. Мой пульс не замедлялся с тех пор как мы вошли в дом, и здесь, в туннеле, мой сердечный ритм превзошел все мыслимые пределы. Мы не спеша продвигались вперед, освещая лучами фонарей потолок, стены, пол и боковые проходы. Некоторые были просто небольшими углублениями, но другие были пещерами довольно большого размера, оборудованы металлическими решетками и воротами на входе. — Винные погреба? — Вопрос Кроу прозвучал глухо в узком пространстве. — Разве в них не должны быть полки? — вопросом на вопрос ответила я. — Посмотрите на это. Кроу осветила на стене туннеля имя, затем еще одно, и еще. Они были написаны вдоль прохода по обеим стенам. Продвигаясь вперед, Кроу вслух читала надписи. — Шотландец Бин.[54] Иннокентий Третий. Дионис. Монтесума… Странная компания. Папа, ацтекский вождь, и король вечеринок собственной персоной. — А кто такой Шотландец Бин? — поинтересовалась я. — Черт возьми, если б я зна… Кроу резко перевела фонарик со стены в черноту под ногами. Быстро вскинула руку и схватила меня, останавливая. Я застыла от неожиданности. Наши фонари осветили грязь под ногами. Мы завернули за угол, и двигая фонари из стороны в сторону, не спеша продолжили движение. По звуку звонкой тишины, я поняла что это какое-то большое помещение. Мы шли прижимаясь к стенам. Имена продолжались: Фиест, Полифем, Кристи Клык,[55] Хронос. Ни одного из этих имен не было в дневнике Вехова. Как и в туннеле, в этой камере было несколько ниш, некоторые были закрыты воротами. Прямо напротив входа, куда мы вошли, находилась массивная деревянная дверь, такая же как в начале туннеля, с таким же замком на цепи. И Кроу расправилась с цепью тем же способом. Как только дверь открылась внутрь, оттуда на нас пахнул ледяной холодный и затхлый воздух. Позади меня Бойд зашелся в лае. Запах гниения может изменяться в зависимости от причин смерти, может быть подслащен некоторыми примесями ядов, отдавать запахом съеденных фруктов или чеснока. Гниение может замедлиться от химикатов, или ускориться от активности насекомых. Однако все равно этот запах ни с чем не сравним и безошибочно узнаваем — тяжелое зловоние разлагающейся плоти. В этой нише определенно что-то разлагалось. Мы свернули налево, по-прежнему держась поближе к стене. Внутри, в пяти футах от меня, луч света выхватил из темноты какую-то неровность на полу. Кроу увидела это одновременно со мной. Мы сосредоточили свет фонарей на участок грубой, темной почвы. Я молча отдала свой фонарь Кроу и полезла в свой рюкзак за складной лопаткой. Держась за стену левой рукой, я присела и осторожно вонзила кончик лопатки в пол. Кроу сунула пистолет в кобуру, прицепила шляпу к поясу и направила оба фонаря в мою сторону. Почва легко поддалась и под ней открылся утрамбованный пол. Запах разложения усиливался с каждым взмахом лопатки. Через несколько минут я уже наткнулась на что-то мягкое и бледно-голубое. — Похоже на джинсы, — пробормотала Кроу. Ее глаза блестели, а лицо казалось янтарного цвета в бледно-желтом свете фонаря. Я продолжала откапывать ткань. Дальше, на этой жуткой ноге можно было прочитать нашивку «Levi's». Я откопала ногу по всей длине, до самой сморщенной коричневой ступни, неестественно вывернутой на 90 градусов. — Вот и все, — вдруг заявила Кроу. — Что? — От звука ее голоса у меня рука дернулась. — Это не пассажир самолета. — Нет. — Мне не нужны проблемы на месте преступления, так что мы сворачиваемся до тех пор пока я не получу ордер. Я не стала с ней спорить. Такого рода жертва всегда нуждается в том чтобы ее или его историю узнали в суде. И я ничего не буду делать, чтобы помешать такому расследованию. Я поднялась и, постучав лопаткой о стену, аккуратно стряхнула с нее остатки земли. Затем сложила ее, сунула обратно в рюкзак и потянулась за своим фонариком. Когда Кроу передавала его мне, луч света отразился от чего-то в дальнем углу ниши. — А это еще, черт возьми, что такое? — вглядываясь в темноту, воскликнула я. — Пойдем отсюда. — Нам надо принести судье все, что только можно, чтобы достать его. И я двинулась к той точке где заметила вспышку. Кроу поколебалась, но последовала за мной. У подножия стены лежал большой длинный сверток. Он был завернут в занавески для душа — одна прозрачная, другая синяя, и связан веревкой. Я подошла ближе и направила свет на этот узел. Несмотря на несколько слоев пленки, я смогла различить детали верхней части: спутанные волосы, красная клетчатая рубашка, бледные связанные руки. Я вытащила из рюкзака перчатки, надела их и осторожно перевернула сверток. Кроу резко закрыла рукой рот, чтобы не вскрикнуть. На нас смотрело фиолетовое, раздутое лицо, с наполовину закрытыми глазами молочно-белого цвета. Губы были потрескавшиеся, а высунутый язык прилип к пленке, как гигантская пиявка. Я заметила какой-то овальный предмет на шее и приблизила фонарик. Медальон. Я вытащила нож и разрезала пленку. В разрез вырвались трупные газы, и мой желудок перевернулся, но я не остановилась. Задержав дыхание, я отвернула край пластика ножом. На серебряной поверхности маленького медальона был четко виден силуэт мужчины, со сложенными у шеи руками. Над головой его ореолом были выгравированы слова. Я поднесла фонарик к медальону стараясь разглядеть надпись. Святой Власий.