— Журналисты все портят мне нервы, так что я его отключаю. Кстати, я провела сегодня полдня в библиотеке. — Что-то искала? — Горная жизнь тут бьет по старикам. — Ты это о чем? — Сама не знаю. Такое впечатление что старики здесь то и дело тонут, замерзают насмерть или становятся обедом для медведей. Спасибо, но мне по душе равнины. А как там с расследованием? — Химики тут нарыли какие-то странные следы. — Взрывчатка? — Не обязательно. Расскажу завтра. — Нашли Бертрана и Петричелли? — Нет. Затем позвонила Кроу. Она мало что мне сообщила и не получила ордера. — Окружной прокурор не хочет беспокоить этим судью, пока не будет чего-нибудь более конкретного. — Ну что, черт их задери, этим людям еще надо? Призрак мисс Скарлет в библиотеке со свечой в руке? — Твои аргументы ей показались противоречивыми. — Противоречивыми? — Анализ жирных кислот показал что что-то там умерло этим летом. Митчелл пропал в феврале. Госпожа прокурор считает что это было животное. Сказала, что нельзя подозревать гражданина за гнилое мясо на его участке. — А как же ступня? — Жертва авиакатастрофы. — Что по убийству Примроуз? — Оказывается, Ральф Стовер не деревенщина. У него была фирма в Огайо, имел патент на выпуск микрочипов. В 1986 у него случился сердечный приступ. Он продал за бешеные деньги свой бизнес и купил «Ривербэнк». С тех пор он владелец пригородного мотеля. — Судимости? — Парочка приводов за вождение в нетрезвом виде еще в семидесятых, а в остальном он чист. — Что это вам говорит? — Возможно он насмотрелся сериала «Ньюхарт» и просто мечтал стать владельцем пригородного мотеля. Следующий звонок был к моему приятелю в Оук-Ридж. Ласло Спаркс спросил буду ли я свободна утром, и мы договорились встретиться завтра в 9 утра. Хорошо! Может он что-то новенькое узнал из анализа почвы. И последний звонок был от моего декана. Начал он с извинений за поздний звонок. — Мой трехлетний отпрыск попытался высушить в стиральной машинке котенка после того как тот свалился в унитаз. Жена только что его высунула оттуда. Все в истерике, дети ревут. Жена в слезах, пытается вернуть котенка к жизни. — Какой ужас! Как он? — Котик выжил, но выглядит не очень. — Выкарабкается! Затем наступила пауза. В трубку я слышала его дыхание. — В общем, Темпи, такое трудно говорить, но я скажу. Сегодня я встречался с ректором. Он получил жалобу на тебя. О твоем поведении на расследовании аварии. Он решил отправить тебя в отпуск до окончания расследования. Я молчала. Ничего чем я занималась в Брайсон-Сити не касалось моего университета, хоть я и получала у них зарплату. — Оплачиваемый, естественно. Он сказал что не верит ни единому слову, но вынужден как-то отреагировать на жалобу. — Почему? — спросила я, уже зная каков будет ответ. — Он боится негативного общественного мнения. Он должен защищать университет. И кажется, в этом деле заинтересован вице-губернатор, а он умеет вставлять палки в колеса. — И, как всем известно, университет финансируется за счет законодательного органа. Моя рука буквально впилась в трубку. — Я пытался с ним поспорить. Он непреклонен. — Спасибо, Майк. — Тебе всегда рады у нас на факультете. Ты можешь подать жалобу. — Нет, спасибо. Я сначала с этим разберусь. Закончив, я приступила к ежевечернему ритуалу: зубная паста, мыло, масло для кожи, крем для рук. Чистая и намазанная кремами, я выключила свет, залезла под одеяло и громко вскрикнула — постель была ледяная. Свернулась калачиком, и второй раз за два дня разревелась. Пора все бросить. Я не слабак, но пора реально оценить свои силы. Я ничего не достигла: не нашла ничего убедительного для получения ордера, мало узнала в суде, запуталась в газетных статьях. Украла вещь из библиотеки, и близка к обвинению в проникновении и взломе. Не стоит так делать. Я могу извиниться перед вице-губернатором, уйти из DMORT и вернуться к своей обычной жизни. Моя обычная жизнь. А какая она — моя обычная жизнь? Вскрытия, эксгумации, массовые катастрофы. Меня постоянно спрашивают — почему я выбрала такое неприятное занятие? Зачем я работаю с разлагающимися и изуродованными трупами? Взглянув на свое прошлое и проведя самоанализ, я поняла почему я сделала такой выбор. Я хотела работать как с живыми, так и с мертвыми. Мертвые имели право на идентификацию. Чтобы их история была рассказана до конца и осталась в нашей памяти. Если они мертвы от рук другого человека, они имеют право чтобы эти руки понесли наказание. Живые также заслуживают нашей поддержки, когда чья-то смерть влияет на их жизни: родители отчаянно нуждаются в новостях о пропавшем ребенке; семья надеется узнать что стало с Иводзимой или Чосин или Хью; позабытые жители в массовых могилах, где-нибудь в Курдистане или Гватемале. Матери, мужья, любимые, друзья, мерзнущие на смотровой Смоуки-Маунтин. Они имеют право знать, получить объяснение, а также право на то чтобы виновные были наказаны. Для таких жертв, их родных, я вытаскиваю из костей посмертные истории. Мертвые остаются мертвыми, независимо от моих усилий, но в них должны быть ответы. Мы не можем жить в мире, который принимает уничтожение жизни без каких-либо объяснений и без последствий. Естественно, что нарушение этики будет концом моей карьеры в области криминалистики. Если вице-губернатор будет продолжать в том же духе, я аккуратно буду выведена из своей профессии. Эксперт под следствием о неэтическом поведении, раздавленный при перекрестном допросе! Кто поверит хоть единому слову такого эксперта? На место жалости к себе вдруг пришел гнев. Меня не уберут из криминалистики из-за необоснованных обвинений и инсинуаций! Я не позволю! Я докажу что я была права. Я должна это сделать ради себя, и даже больше, ради мертвой Примроуз и ее скорбящего сына. Но как? Что нужно делать? Я крутилась и вертелась как тот паучок под дождем. Мой мир разрывают на части. Это сильнее чем я сама, и мне не хватает сил чтобы удержать мой мир на месте. Наконец я провалилась в сон, но он не был спокойным. Во взволнованном состоянии мой мозг плетет из мыслей какие-то психоделические коллажи. Всю ночь меня преследовали какие-то бессвязные образы. Я в морге, занимаюсь сортировкой частей тел. Мимо пробегает Райан. Я задаю ему вопрос о том что случилось с ногой. Он не останавливается. Я пытаюсь схватить его, но мои ноги не двигаются. Я кричу, все громче и громче, пытаясь сдвинуться с места, но он убегает все дальше и дальше. Бойд носится по кладбищу с мертвой белкой в зубах. Свадебная фотография Виллоу Линет Гист и Ионы Митчелла. В своей руке индейская невеста держит, словно букет, ступню, которую я отобрала у койотов. Судья Генри Арлен Престон сует в руки старику какую-то брошюру. Старик уходит, но судья догоняет его и настаивает чтобы тот взял книгу. Старик поворачивается и Престон роняет брошюру. Ее подхватывает Бойд и несется прочь по длинной грунтовой дороге. Когда же я ловлю Бойда и забираю у него предмет, то это уже не книжка, а каменная плита с высеченным именем Такер Адамс, 1943 — год когда они оба умерли, один видный гражданин, а второй никому неизвестный. В конторе гаража на стуле сидит Саймон Мидкиф. Возле него сидит человек с седыми длинными косами, в индейском головной уборе. — Ты чего здесь? — спрашивает Мидкиф. — Не могу уехать. Была авария, погибли люди, — отвечаю я. — Бёркби мертв? — спрашивает индеец. — Да. — Они нашли Эдну? — Нет. — И меня не найдут. Лицо седовласого индейца превратилось в лицо Руби Макриди, а затем в раздутое лицо Примроуз Хоббз. Я закричала и подскочила. Глаза нашли часы — 5.30. Хотя в комнате было холодно, спина была мокрой от пота, волосы прилипли к голове. Я откинула одеяло и побежала на цыпочках, чтобы выпить воды. Глядя в зеркало, я прижала стакан ко лбу. Вернулась в спальню и включила свет. В окне виделась предрассветная темнота. Мороз затянул своей паутинкой углы окна. Натянув свитер и носки, взяла свой блокнот, и уселась за стол. Разделив несколько листов на три части, я принялась записывать свои ночные видения. Генри Арлен Престон. Койот со ступней. Седой старик с косами и в головном уборе индейцев чероки. Был ли это Чарли Вейн Трампер? Я написала его имя и поставила вопросительный знак. Эдна Фарелл. Такер Адамс. Бёркби. Иона и Виллоу Митчелл. Руби Макриди. Саймон Мидкиф. Потом я добавила к каждому имени все что я о них знаю. Генри Арлен Престон: умер в 1943 в возрасте 89 лет. Прокурор, судья, писатель. Птицы. Семейный человек. Ступня: пожилой мужчина, коренной американец, рост около пяти футов шесть дюймов. Умер прошлой зимой. Найден возле участка Артура или "Инвест- груп". Пассажир рейса "Южных Авиалиний"?