Что Морен, хотел сказать о Ламанше? Может, мой добрый друг умер? Грозит ли Райану опасность? Не оказалось ли его прикрытие под ударом только из-за того, что он помог мне? Может, я и его подвергла риску, как Джорджа Дорси? Я опустила голову на стол и незаметно для себя задремала. 36 Меня утягивало под воду, и откуда-то сбоку раздавался голос Лайла Криза. С морского дна поднимались водоросли, колышась перед моим лицом, как пряди волос на голове утопленника. Местами лучи солнечного света разрывали плотную завесу тьмы, освещая крошечные частички, плавающие вокруг нас с Кризом. Шея невыносимо болела. Я открыла глаза, приподняла голову и покрутила ее несколько раз, осторожно разминая затекшие шейные позвонки. Кабинет погрузился в темноту, только из коридора пробивался слабый флуоресцентный свет. Сколько я спала? Я попыталась разглядеть стрелки на часах. Когда я заметила чью-то тень за дверью, в голове зазвучал тревожный сигнал. Я замерла, боясь шелохнуться и вспугнуть неизвестного. На этаже царила тишина, разрываемая только стуком моего сердца, готового выскочить из груди. Незнакомец неподвижно застыл, смутно вырисовываясь на фоне льющегося из моей лаборатории приглушенного света. Глаза метнулись к телефону. Вызывать охрану? Рука уже дотянулась до трубки, когда дверь распахнулась. Джослин походила на призрак. Вся в черном, в темноте светился лишь бледный овал лица, отчего казалось, что по воздуху плывет одна ее голова – тыква в канун Дня всех святых с темными дырами вместо глаз и рта. – Oui? Я встала, не желая дать ей воспользоваться преимуществом в росте. Джослин не ответила. – Puis-je vous aider? – спросила я. – Могу я вам помочь? Не шелохнувшись, она промолчала. – Джослин, включите, пожалуйста, свет. Эта просьба заставила се подчиниться, тогда, как все мои вопросы не произвели ни малейшего эффекта. Ее рука поднялась, и кабинет залил яркий свет. Волосы Джослин влажными прядями цеплялись за шею и лицо, а одежда так сильно помялась, словно ей пришлось долгое время просидеть в жарком, тесном месте. Она шмыгнула носом и вытерла его тыльной стороной ладони. – Что случилось, Джослин? – Вы просто позволили им слинять! – В ее голосе звенела ярость. – Кому? Спросила я, сбитая с толку. – А мне казалось, что вы другая. – В каком смысле? – Всем наплевать. Я слышала, как фараоны обмениваются шуточками. Ржут вовсю. Ах, твою мать, еще один дохлый байкер. Скатертью дорога, говорили они. Пусть эти отбросы друг друга перестреляют, нам же дешевле обойдется. – О чем вы говорите? – Внезапно у меня пересохло во рту. – Да эти копы просто козлы. «Росомахи», мать их. Тьфу ты! – Она с презрением сплюнула. – Больше смахивают на придурков. Меня ошеломила сверкающая в ее глазах ненависть. – Скажите мне, что вас огорчило? Последовало долгое молчание, пока Джослин изучала мое лицо. Ее пристальный взгляд словно пытался захватить мой образ для дальнейшей проверки на психическую стабильность. – Он не заслужил такой смерти. Ни хрена ничем не заслужил. – На французском эти ругательства звучали странновато. Я произнесла как можно спокойнее: – Если вы не объясните, то я не смогу вам помочь. Она помедлила, принимая окончательное решение, затем полные ярости глаза остановились на мне. – Джордж Дорси не убивал старика. – Чероки Дежардена? Она пожала плечами вместо ответа. – Откуда вы знаете? Джослин нахмурилась: – Да любой умный человек понял бы это. – Звучит не очень убедительно. – Настоящий механик сделал бы все как надо. – Что вы хотите этим ска… Она оборвала меня: – Вам нужна, правда или нет? Я молча ждала. – Той ночью я была там. – Она судорожно сглотнула. – Я только собиралась уходить, как перед дверью появился какой-то парень, так что я вернулась в спальню. Они с Чероки начали разговаривать, сначала по-дружески, но довольно скоро я услышала крики, затем шум и звуки ударов. Я поняла, что случилась беда, поэтому спряталась в шкафу. L. – Почему вы были там, Джослин? – Чероки собирался устроить меня в монастырь, – усмехнулась она. – Прошу вас, продолжайте. – Я сидела в шкафу на корточках, пока все не успокоилось. Потом я подумала, что тот парень ушел, и стала вылезать. Именно в ту минуту и раздался выстрел. Матерь Божья! Ее глаза остановились на чем-то за моим плечом. Оставалось только догадываться, что она сейчас вспоминала. – Потом я услышала, как этот парень раскрывает ящики и расшвыривает все вещи. Я подумала, что это наркоман, который ищет героин Чероки, и почти описалась от страха, потому что знала, где Чероки хранил дурь. В спальне. Учуяв дым, я поняла, что пришло время уносить оттуда задницу, несмотря на всяких там наркоманов. Я разбила окно, спрыгнула в переулок и побежала за угол. А теперь самое странное. Когда я обежала здание и посмотрела на дом, тот наркоша все еще торчал перед входом, роясь в грязи. Потом на дороге появилась машина, и он пустился наутек. – Что он искал? – Откуда мне, черт возьми, знать? – Тогда что вы знаете? – Я немного подождала, на случай если он вздумает вернуться, а потом покрутилась на том месте, пошарила слегка. Последовало долгое молчание. Но вот она сдернула с плеча ремешок сумки, покопалась внутри и вытащила маленький плоский предмет. – Я нашла это там, где сидел на корточках тот парень. – Она вручила мне свою находку. Я раскрыла аптечный пакет и вынула фотографию, оправленную в рамку из дешевой пластмассы. Два человека беспечно улыбались с забрызганного кровью снимка, стоя плечом к плечу, дружески переплетя пальцы соприкасающихся рук. Справа возвышался Чероки Дежарден, крепкий, как молодой дубок, и полный жизни. Когда я увидела человека, стоящего слева, от неожиданности у меня перехватило горло, дыхание стало прерывистым. Джослин о чем-то говорила, но я не слышала. – …когда фары осветили его, он рванул, как заяц. Я лихорадочно думала. Перед глазами вспыхивали картинки. – …какого черта ему сдалась эта штука? Но попробуй, разберись, что там творится в этой напичканной героином башке. Я представила лицо. – …хотелось бы хотя бы мельком взглянуть на него. Я представила бейсболку.