Олег посмотрел в свою пиалу и понял, что у него совсем пропал аппетит. Сильные препараты. Обезболивающие с морфином? Транквилизаторы?.. – Но все обошлось, – продолжила Алиса. – Молодой организм. Повезло. Ну, а потом… Конечно, большую часть времени я была дома. Но… Люди бывали и там. Тех, кто брезгливо отворачивался, практически не нашлось. Но многие смущались. А еще были те, кто тренировал свою выдержку, стараясь смотреть четко мне в глаза. Но не на лицо. Хотя и это было не важно. Был Ванька. – Она привычно улыбнулась, вспомнив погибшего друга. – Ему вообще было наплевать. Он видел лишь то, что я из себя представляю. А внешность… Его это не волновало. Мама тоже всегда смотрела на меня, каким бы ни было мое лицо. Хотя я понимала, что ей больно видеть меня такой. А вот отец не смог… Старался, но… И это выражение его глаз, когда он оборачивался в мою сторону… Какое-то отчаяние и… В общем, как только это стало возможным, я согласилась на пластику. Олег помолчал. Сочувствовать он не умел. И еще… он не хотел представлять себя там, в ее прошлом, на месте ее родных. Он честно не знал, как бы себя повел. Он смог бы смотреть на Алису без отвращения и брезгливости. Но ее отца он тоже понимал. – Я найду способ вообще не связывать это дело с клиникой, – произнес он. – Ну, насколько это будет реально. Она кивнула и улыбнулась – так, как всегда, вспоминая Ваньку. Но на этот раз улыбка досталась Олегу. Полицейский уставился на удон. Ему стоило серьезно задуматься о своем отношении к Хель. 15 Следующим утром Олегу удалось совершить почти невозможное: он выбрался из кровати, не разбудив Алису. И это единственное, чему можно было порадоваться. Хоть в чем-то он взял над ней верх. Пусть это смешно и по-детски, но поднимает настроение. Потому что больше радоваться было нечему. Олег не выспался. Синдром «слишком много мыслей». Он думал о расследовании, о Надюхе, ее смерти, о ее убийце. О Хель. Она по-прежнему восхищала Олега и этим же раздражала. Или уже нет? С самого первого момента их знакомства полицейский бесился оттого, что эта женщина заставляет его чувствовать. Не важно, что конкретно, важно, что эти эмоции все время возникали. Олег отвлекался на нее, ее кошмары, ее логику, сарказм, на ее несгибаемую силу воли, в конце концов, на ее настроение. Она не оставляла его равнодушным, а он не хотел этого. Изначально. Она была его отражением. Такая же холодная, звезда на своей орбите. Она просто принимала Олега таким, каким он хотел быть, – даже не тем, каким он был на самом деле. И она ничего не просила взамен. Просто потому, что сама привыкла жить, как ей вздумается. Оба без привязанностей и близости. Но оба хотели тепла рядом. Так казалось. Наверное, смерть Мышки изменила все. Такое бывает очень часто, когда, только потеряв, начинаешь понимать, как это было важно. Как важен был этот человек в твоей жизни. В жизни их всех. И после осознания этого уже ничего не кажется простым. Нет своей орбиты, нет свободного полета в одиночку. Просто это теряет смысл. Хочется тепла, но уже другого. Хочется больше ничего не потерять. Или – никого. Да, чувствовать, переживать, жить. Пока есть те, кто рядом. Кто этого достоин. Олег посмотрел на спящую рядом женщину. Стоит уже признать, что «просто вместе» – этого мало. Ему. А ей? Как пойдет. Просто надо найти способ сообщить об этом Хель. Он заснул только под утро, устав от размышлений обо всем и сразу. Однако каким-то чудом Олег умудрился выплыть из мутных и совершенно не расслабляющих сновидений за минуту до звонка будильника. И вроде бы сил на день хватит. Горячий душ утвердил его во мнении, что в целом отработать Олег сегодня сможет. И если все пройдет гладко, то можно попробовать вечером не заниматься ерундой вроде безумного обсасывания лишних мыслей, а просто нормально лечь спать. Довольный собой, полицейский вышел из ванной комнаты обратно в спальню. И тут же понял, что ничего у него нормально не будет! Хель во сне металась по кровати и тихо стонала. Отбросив прочь мокрое полотенце, Олег кинулся к ней, будто и правда мог хоть чем-то помочь девушке, прогнать или запретить кошмар. Он бережно обнял ее за плечи, приподнял, прижал к себе. – Алиса! – Вот только тон у Олега был совсем не ласковым. Резкий, приказной, настойчивый, как и всегда в таких случаях. – Хель! Открой глаза! Обычно это помогало, но в этот раз девушка лишь попыталась съежиться, выскользнуть из его рук. Олег крепче обхватил ее за плечи и даже чуть встряхнул. – Алиса, вернись! – Полицейский даже не заметил, что повысил голос до крика, что случалось крайне редко. – Открой глаза! Алиса! Ну же! И он снова ее встряхнул, уже сильнее, надеясь, что не причиняет ей физической боли. Подействовало. Хель поморщилась, потом взмахнула рукой, будто отгоняя что-то: то ли сон, то ли Олега. А потом медленно, с трудом вернулась в реальность. В первый миг она даже не поняла, где она и что с ней. Рассеянно повертела головой, поморщилась от неудобного положения тела. Потом наконец-то сфокусировала взгляд на своем друге и облегченно вздохнула. – Отлично, – с ворчливым сарказмом выдал полицейский, закутав девушку в одеяло и устроив удобно у себя на коленях. – Тебя на пять минут одну оставить нельзя. – Извини, – сказала она. Олег поймал себя на том, что злится. На то, что не в силах изменить. Алиса никогда не извинялась раньше, да еще таким жалобным тоном. Он нежно убрал волосы с ее лица и поцеловал в висок. Это лучше, чем произносить: «Ты меня извини, что я позволил этому повториться». Вслух Олег сказал совсем другое. – Думаю, пора решать проблему кардинально. – Он очень старался выдерживать иронично-веселый тон. – Меняем тебе прозвище, и ты прекращаешь шляться по пляжам с мертвецами. Девушка помолчала пару секунд, а потом чуть слышно хмыкнула. – Они не поверят, – решила она. – И кстати, да, их уже двое. – Надюха? – Олег знал, что это лишний вопрос. И так все очевидно. – Безумная игра в ножички и бег на месте, – угрюмо отозвалась Хель. – На том берегу. Мне даже недокричаться. – Главное, сама туда не плавай, даже если очень достанут, – суховато посоветовал полицейский. – Тут пока все немного лучше. На этом берегу. Я даже порадовался, что умудрился тебя не разбудить, когда вставал. – Тебе уже пора, да? – Алиса достаточно пришла в себя, чтобы вспомнить о планах на день. – На сколько назначена встреча? – Ты успеешь принять душ. – Олег отстранился, его тон стал деловым и непререкаемым. – Я готовлю завтрак. Она только кивнула и стала выпутываться из-под одеяла. Олег спешил вниз, на кухню. Вообще, он не собирался брать Алису с собой. Он обещал, что сам все сделает аккуратно, переговоры с Плуговым пройдут без потерь для клиники. Свои обещания он выполняет без контроля с чьей-либо стороны. Но… Черта с два он оставит ее тут одну после этого кошмара. Александр Плугов, основатель и бессменный главный врач клиники «Новый облик», выглядел больным. На вид хозяину дома было за шестьдесят. В целом моложавый, подтянутый, аккуратный, богатый и красиво стареющий. Но только не сегодня. Плугов был одет в деловой костюм, но без галстука. Вообще, казалось, что он нацепил одежду бездумно, по привычке и в последний момент, чтобы хоть в чем-то встретить гостей. Он вообще казался потерянным. На ухоженном лице залегли черные круги под глазами. Седая шевелюра выглядела так, будто он пригладил ее на ходу, после того, как в его дверь позвонили. Кожа серая, плечи ссутулены, движения такие, будто даже самый простой жест дается с трудом. – Прошу простить, – коротко сказал он, встретив Хель и Олега в гостиной. – Ночь выдалась трудной. Пока только я еще на ногах. Сын уснул под утро, когда приехали. Как и жена. – Когда приехали? – тут же переспросил полицейский, привычно не отреагировав на лишние сведения. – Данила рассказал о Надюше, – нехотя пояснил Плугов-старший. – Про их отношения. И жене стало плохо с сердцем. «Скорая», больница. Все обошлось, но вернулись мы только в седьмом часу утра. – Их отношения, – тон Олега стал на несколько градусов холоднее, – такая шокирующая новость? На лице хозяина дома появилось удивленное выражение. Но потом он будто спохватился. – Простите, – быстро произнес он. – Вы же коллеги Нади. И друзья. Я не подумал, что вы сможете понять меня превратно. Люду подкосила не мысль, что ее сын связался с одной из бывших пациенток с таким прошлым, а то, что их любовь так печально закончилась. Надя была ее любимицей. Таких, как эта девочка, мало. Смелая, сильная. И такая светлая… Никто бы из нас не был против их будущего с Данилой. Даже наоборот. О такой невестке только мечтать можно. А потому больно, что не случилось. Если бы мы только знали раньше! История повторялась. Это походило на чудо. – Повторение истории, – на этот раз за слово зацепилась Алиса. Она старалась говорить мягче, дружелюбнее. Кто-то же из них должен играть роль «доброго» полицейского. – Вы о себе? – Верно. – Ее вопрос немного отвлек хозяина дома. – Люда тоже пережила насилие в прошлом. Мы познакомились, когда я готовил ее к операции. И… вот. Только мы живы и счастливы уже почти 30 лет. – Клиника существовала уже тогда? – Олег стал аккуратно переводить тему. – И ваша благотворительная программа? – Клиникой тогда это было трудно назвать, – усмехнулся Плугов. – А благотворительная программа числилась только в проектах. Но вы правы, надо вернуться из прошлого в день сегодняшний. Жена, естественно, мне рассказала, что за последнее время три моих, наших с ней, пациентки пострадали. Так же, как это было в прошлом. Знаю и о том, что по согласованию с Людой Надя пыталась предупредить других девушек. Подозреваю, ваша коллега еще и сама искала преступника. – Все верно. – Алиса поощрительно улыбнулась. – Искала. Но… Она вопросительно посмотрела на Олега, как бы передавая ему слово. – Три нападения, – сухо и коротко стал он разъяснять ситуацию. – Четкое повторение преступлений из прошлого жертв. Такую точность в хрустальном шаре не увидишь. Он где-то брал данные. – Это возможно прочесть только в медкартах пациенток или в записях их общения с психологами в центре жены, – тут же сообразил владелец клиники. – «Феникс» вы проверили. И Надя тоже. – А знакомство с вашим сыном стало возможным именно потому, что Надюха пришла проверять «Новый облик», – закончил логическую цепочку полицейский. – И мой первый, да и главный, вопрос. Почему она остановилась? – Хороший вопрос, – подумав, признал Плугов. – Вообще, я бы предоставил ей любые документы, готов предоставить и вам. Но… Как и у моей жены, в клинике доступ к данным ограничен. Кого мы ищем? Возможно, Надя просто не знала, как спросить? – Уверен, хоть как-то она спрашивала, – возразил Олег. – Надо понять, какие ответы она получила. В центре нет мужчин среди специалистов и даже персонала. В клинике все иначе, ведь так? – Практически с точностью наоборот, – охотно закивал хозяин дома. – У нас большая часть сотрудников мужского пола. Я думаю, дело в другом. В «Облике» несколько отделений: косметология, хирургия, восстановление. И в каждом есть люди, работающие по благотворительной программе. Причем они работают непосредственно с пациентками из центра. – Почему? – тут же поинтересовалась Хель. – Тут, знаете ли, быть профессионалом мало, – веско заметил Плугов. – Хороший врач часто бывает… я бы сказал, сухарем. Чужой боли в нашей работе много. И соболезновать каждому… На всех не хватит. Перегоришь. Но с девочками из «Феникса» надо быть мягким и тактичным. Я специально просил жену провести некое тестирование, назовем это так. Ну, чтобы подобрать тех, кто не нанесет девочкам случайной психологической травмы. Эти люди с центром и работают. Это три отдельные бригады в трех отделениях. Причем в хирургии я лично их патронирую, а пластику этим пациенткам делает мой сын. Восстановление и уход – там по совету жены работают только женщины. – Надюха проверяла по медицинским картам трех пострадавших. – Эти данные Олег еще раз уточнил с утра, заехав перед встречей в управление. – Да, там одни и те же фамилии. Кто эти люди? Плугов растерянно развел руками. – Врачи, – выдал он очевидное. – Мои коллеги. И каждый из них проработал со мной не менее пяти лет. – То есть это бессменный состав, – уточнила Хель задумчиво. – Ага… Надя была отличным психологом. И она понимала, чтобы решиться на преступление, нужен толчок… – У тех, кто работает с девочками из центра более пяти лет, срыва не будет, – понял Олег. – Так она решила… А для проверки личных данных этих людей у нее не было официальных полномочий. – Они есть у вас, – спокойно напомнил ему Плугов. – Мы можем передать в ваш отдел все необходимые документы. – Не думаю, что все так просто, – засомневалась Хель. Ее напарник кивнул, соглашаясь. Мышка бы на этом не остановилась. – Вы врач. Ваша жена психотерапевт. Думаю, вы сами сможете нам сказать, каким должен быть человек, решивший нападать на пациенток центра. А главное, почему он начал это делать. – Каким – это очевидно, – суховато заметил хозяин дома. – Это, к сожалению, не ново. Думаете, в мире мало таких людей, кто пусть не вслух, но скажет, что эти девочки сами напросились? Если красивая, улыбается и даже влюблена… то шлюха и сама ищет неприятностей. – Уродов много, – согласился Олег. – Но сказать такое даже вслух и совершить преступление – это разные вещи. Плугов устало усмехнулся. – У вас странная манера задавать вопросы, молодой человек, – заметил он, чем вызвал ироничную улыбку у Хель. – Но я отвечу так, как часто отвечает моя жена. Насилие является следствием насилия. Алиса кинула быстрый взгляд в сторону своего напарника. Он понял, о чем она подумала. Убийца Надюхи видел, как неизвестный затаскивает в машину Катю. Преступник знал, что с девушкой будет дальше, и… сам пошел совершать преступление. Насилие порождает насилие. – Значит, преступника что-то натолкнуло, – между тем стала рассуждать Хель. – Но что? Не тот фильм? Подсмотренная пьяная драка? Или, может быть, знакомство с пациентом? С тем, кого врач увидел у себя на операционном столе? – И снова позаимствую мысли Люды, – ответил Плугов. – Этого мало. Нужна сопричастность. Насилие должно было коснуться его лично. Девочки из «Феникса» – вернее, те, по чьей вине они попали к моей жене. Люда не только изучала своих пациенток, но и их агрессоров. У каждого из них просто классические случаи: несчастное детство, жестокость или равнодушие родителей. Или, наоборот, полная избалованность и безнаказанность. Этот преступник… Думаю, в нем всего понемногу. И трудное детство, и что-то новое сейчас – тот самый спусковой крючок. Но опять же, как это может быть связано с моими коллегами? Не буду говорить, что не могу представить, как кто-то из них одной рукой спасает жизни, а другой отнимает. На свете все бывает, но… Как его вычислить? – На трудное детство и новые трагедии никто не жаловался, – понял Олег. – Но что-то должно быть. Кроме вашего сына, остальные специалисты – кто они?