Кертис показал на нож. – Хочешь, чтобы я тебе его дала? Юноша кивнул. – Ты с ума сошел? Или пьян? Кертис помотал головой и постучал пальцами правой руки по левому запястью: «Нет времени объяснять». – Если ты думаешь, что я дам тебе свой нож, то точно спятил. Кертис показал подушечку большого пальца и чиркнул по ней указательным пальцем другой руки. – Что? Ты собрался отрезать себе палец? Кертис снова помотал головой и чиркнул по пальцу еще раз. – Нет, ты явно ненормальный! – воскликнула женщина. Кертис плюнул на левую ладонь: кровавая слюна была достаточно яркой. Он оттянул край белой футболки, обмакнул кончик указательного пальца в слюну и написал «ПОМОГИТЕ». Наконец до женщины дошло. – Ты, парень, хоть, видать, и натерпелся этой ночью, но я сразу предупреждаю… Заруби себе на носу: если попробуешь зарезать меня моим же ножом, я тут же проткну тебя вот этой острогой. – С этими словами негритянка открыла ножны и ручкой вперед протянула ему нож. Кертис, не колеблясь, взял его, сжал зубы и надрезал подушечку пальца. По сравнению с тем, что он пережил той ночью, этот надрез был все равно что комариный укус. Он вернул нож, обмакнул указательный палец в навернувшуюся каплю крови и написал на футболке: «Пристань?» – Ищешь пристань? – переспросила женщина. Кертис кивнул, ткнул окровавленным пальцем в написанное слово и показал на запад. – Тебе нужна пристань «Кабанья голова»? Он энергично закивал, рассудив, что наверняка это и есть то самое место, где Нилла и Маленький Джек укрылись от похитителей. – Так ведь позапрошлым летом был шторм, и от нее ничего не осталось… Кертис ткнул себя пальцем в грудь, потом показал на женщину, затем на моторную лодку и снова на запад. – Тебе точно надо на пристань? Но что ты там забыл? Кертис выжал из пальца еще каплю крови и дважды подчеркнул «ПОМОГИТЕ». Немного подумав, он подчеркнул это слово в третий раз. А затем написал «ПОЛИЦИЯ», оттопырил мизинец и поднес кулак к уху. – Позвонить в полицию? Облегченно выдохнув, Кертис кивнул. – У меня нет телефона. Ближайший полицейский участок в Мэтери. Во что ты ввязался, сынок? – спросила женщина и тут же поняла, что ответить он не сможет. – Боже… – тихо произнесла она и глянула на моторку, а затем снова на Кертиса. – Это срочно? – Срчн! – хрипло каркнул Кертис. – Есть короткий путь через болото. Займет минут десять-пятнадцать. Боже мой! Боюсь даже представить, во что ты вляпался! Это просто какое-то сумасшествие! Даже не знаю, что и думать… – сказала она и решительно прибавила: – Я помогу тебе. Надеюсь, мне это потом зачтется. Но учти: если ты чего дурное задумал, то мое доброе имя – я Фэй Рип, кстати, – ни в полиции, ни в дурдоме не поминай! – Умники вперед красавиц, – сказала Джинджер и присела. – Поднимайся, я сейчас. Камушек попал в ботинок. Пэрли пошел вверх по лестнице, в очередной раз живо представляя, как заставит ублюдков Люденмера жрать грязь за все невзгоды, что ему пришлось пережить. Разбухшие после ливня деревянные ступеньки влажно чавкали под ногами. «Ну, ничего! Скоро, уже совсем скоро я буду валяться на белом песочке Мексиканского залива и всю эту грязищу забуду как страшный сон. А в вилле на холме будут томиться у меня под кроватью сто семь тысяч – и еще пятьсот сверху, как вишенка на торте, – новеньких хрустящих баксов! – мечтал Пэрли, преодолевая ступеньку за ступенькой. – Ну или сколько там останется после покупки роскошной виллы. Короче говоря, обеспечен буду до конца своих дней и никогда больше в жизни не услышу: „Мама, не давай денег этому…“» Все произошло в мгновение ока. Когда Пэрли перешагивал через зияющую чернотой дыру в лестнице, верхняя ступенька, на которую он поставил ногу, вдруг растаяла в воздухе. Пытаясь сохранить равновесие, Пэрли выронил фонарь и схватился было за перила, но в тот же миг нижняя ступенька, служившая опорой, сломалась, точно гнилой зуб, и он сорвался вниз. Пэрли рухнул на груду обломков из переломанных досок, битых стекол и обрубков деревьев, копившихся там, вероятно, со дня постройки пристани «Кабанья голова». Испуганно оглядевшись, он обнаружил себя под лестницей, а в следующее мгновение сверху с грохотом посыпались, как оползень, доски пола веранды. Вдруг адская боль обожгла правое колено. Стиснув от неожиданности зубы, Пэрли прокусил язык. – Боже мой, Пэрли! – услышал он голос Джинджер. – Ты не поверишь! Только я подумала, что лестница может не выдержать… Фонарь, упавший рядом с ним, по-прежнему горел и слепил глаза. Попытавшись сесть, Пэрли оперся ладонью о груду мусора и вскрикнул: ржавый гвоздь проткнул ладонь между большим и указательным пальцем. Тем временем Джинджер наклонилась и подняла фонарь. – Вот дерьмо! – взвыл Пэрли, сплевывая кровь. – Гребаная коленка! Твою мать, как же больно! – Бедняжка! – воскликнула его сообщница. – Кажется, придется выползать отсюда на руках. Чертовски болит! – Не спеши, – отозвалась Джинджер, – полежи минутку-другую, передохни. – Ага, – сказал Пэрли. – Все равно деваться им некуда: сопляки у нас на крючке! – Точно! На крючке! – поддакнула Джинджер. – Лучше и не скажешь. «Чему она радуется? – насторожился Пэрли. – Черт возьми, до чего же хладнокровная особа! – И тут ему вспомнилась та ночь в лесу под Стоунфилдом и поразительное равнодушие, с каким Джинджер планировала убийство доктора Ханиката. – Помоги мне подняться, – попросил Пэрли. – Ну! Дай же руку! – С этими словами он пополз, но тут же вынужден был остановиться: боль снова прострелила ногу. Ощупав колено, Пэрли обнаружил, что из него торчит острая десятисантиметровая деревяшка, вонзившаяся, точно нож. Он поднес руку к глазам и удивленно взглянул на окровавленные пальцы, блестевшие в свете фонаря, который Джинджер услужливо направила на него, поинтересовавшись: – Ну что, Пэрли, плохи твои дела? – Все нормально, вот только сейчас поднимусь. Да помоги мне уже! – Что-то мне подсказывает, милый, что до тачки тебе не добраться. – Черта с два! Запросто дойду! – чуть не плача, воскликнул Пэрли и пристыженно замолчал. – Ну, раз ты чувствуешь в себе силы вернуться обратно, то и встать, наверное, сможешь самостоятельно? Он попытался вылезти из груды обломков, с яростью толкнувшись ногами, но колено пронзила такая острая боль, что его прошиб холодный пот. «Кажется, коленка не только пробита, но еще и сломана», – в отчаянии подумал Пэрли. – Твою же мать! Дерьмо! – воскликнул он дрожащим не то от злости, не от страха голосом. – Ладно, прекращай трепаться! Помоги мне! – Помочь? Хм-м, – отозвалась Джинджер и сделала вид, будто задумалась. – Что за странная просьба? Пэрли, ты ведь хорошо знаешь меня. – В смысле? – Джинджер никогда и ни при каких обстоятельствах не помогает никому, кроме самой себя. – Что ты мелешь? – Пэрли, сам ты до тачки не доберешься. Если ты думаешь, что я потащу тебя на своем горбу, то глубоко заблуждаешься. А кто будет присматривать за парнишкой? Он же сбежит. – За парнишкой? Ты серьезно? – Ага, – ответила Джинджер. – Девчонка мне не нужна. С ней я разберусь, как только окажусь наверху. Кстати, спасибо, что проверил лестницу! Буду искать другой способ забраться к ним. – Ты спятила! – воскликнул Пэрли и тут же пожалел о сказанном. – Без твоей помощи мне не выбраться! Ты не можешь меня бросить! – Еще как могу, – хладнокровно отозвалась его подельница. – Слушай, Джинджер, – произнес Пэрли дрожащим голосом. – Пожалуйста, помоги мне. Мы же с тобой вместе преодолели столько трудностей. Я выполнял то, о чем ты просила. Следил, чтобы все было тип-топ, и дела действительно шли как по маслу. Без меня ты не осмелилась бы похитить сопляков Люденмера! И ты прекрасно это знаешь! Вот что, я сейчас выползу отсюда, поднимусь, мы схватим мальчишку: сделаем все, как ты хочешь, и рванем в Мексику. Ты меня слышишь? – твердил Пэрли, барахтаясь в груде обломков. Левая нога была в порядке, и Пэрли активно отталкивался ею, но вот правая казалась совсем безжизненной. Он почувствовал, как обжигающие слезы навернулись на глаза. Пэрли с ужасом осознал, что Джинджер только и ждет, чтобы он сдался: едва лишь почувствует слабину, как тут же пристрелит его, словно раненое животное… Убьет, как доктора Ханиката, про которого однажды сказала: «Его песенка спета». «А сейчас настал и мой черед, – подумал Пэрли. – Теперь и моя песенка спета». – Рванем в Мексику, Джинджер! – скулил он. – У нас столько бабок, сколько нам в жизни не потратить! Мы же собирались уехать в Мексику! Подальше от всего этого дерьма! – Твоя Мексика здесь, – тихо сказала Джинджер и спустила курок. Последнее, что Пэрли увидел в своей внезапно закончившейся жизни, были оранжевые языки пламени, вырывавшиеся из дула револьвера сорок пятого калибра, а вместо привычного запаха пороха он вдруг почувствовал сладковатый душок гниющих персиков. Пуля вошла ему в лоб, вдребезги разнесла череп и в следующий миг вылетела из затылка. Женщина, которую Пэрли знал под именем Джинджер де ля Франс, отбросила револьвер в сторону – застрелив подельника, она истратила последнюю пулю – и забралась под лестницу. Пока руки преступницы механически открывали клапан кобуры и извлекали «смит и вессон», ее лицо оставалось неподвижной маской фарфоровой куклы. Затем она выбралась, выпрямилась и обследовала предательскую лестницу: посередине ее зияла огромная дыра. Решив искать другой путь наверх, женщина двинулась налево, взбираясь все выше и выше по обломкам, жестяным листам и поваленным деревьям. Она карабкалась до тех пор, пока не оказалась на возвышенности, располагавшейся вровень с верандой пристани. Посветив вокруг, Джинджер осмотрелась и обнаружила, что возвышенность эта – не что иное, как заброшенная автостоянка пристани «Кабанья голова». Большая часть крыши съехала вниз и нависла над верандой, закрывая левый вход в здание. Под крышей виднелись прямоугольные оконца с выбитыми стеклами. Женщина сначала с интересом взглянула на них, но потом, рассудив, что даже для детей они узковаты, тратить времени не стала. Луч фонаря выхватил из темноты рекламный плакат кока-колы, каким-то чудом переживший все бури. Рядом был установлен термометр в виде извивающегося на крючке марлина, который, похоже, был популярной мишенью среди местных любителей пострелять. В теле рыбы чернело не меньше десятка пулевых отверстий. Перебравшись на веранду, Джинджер аккуратно сдвинула лист жестяной крыши: за ним и в самом деле оказался еще один вход. Посветив фонарем внутрь, она обнаружила комнату с дырой в потолке. Постоянные ливни сделали свое дело: деревянные стены и пол выгнулись от влажности и покрылись черной плесенью. Порыскав лучом фонаря по углам, она никого не обнаружила, но уверенность в том, что ребятишки прячутся где-то в здании, ни на секунду ее не покидала. Женщине казалось, будто она явственно чует в воздухе запах детского страха, почему-то наводивший ее на мысли о прогорклом вине.