И началось состязание Силы и Ловкости… ○ — А у нас молодых людей, которым исполнилось по шестнадцать, родители ведут в костел, и там происходит миропомазание. Это называется конфирмацией, — услышал он голос Яна. Цепь воспоминаний разорвалась. Исчезла поляна. Заглох стук копыт. Стерлись лица Неистовой Рыси и Черной Скалы. Снова нукевап в чужом лесу, в далекой стране. Слабеющий огонь костра. Глаза Яна Косовского. И его голос: — Ты понимаешь… для меня все это вроде сказки. Знал, что на свете живут индейцы. А вот сейчас ты говоришь, а мне не верится. Неужели еще есть такое? — Есть, — сказал Станислав. — Подожди. Не перебивай. …Как трудно снова уйти на поляну Большого Костра, где сверкали лезвия томагавков и ножей, бросаемых в цель, и где каждый удачный удар сопровождался криками радости… ○ Свистели оперенные стрелы, вонзаясь в голову лося, сделанную из ивовых прутьев и шкур. Они разгоняли мустангов на полный галоп и спускали тетиву луков в тот момент, когда конь круто поворачивал в сторону. Они на скаку менялись конями. Свешиваясь с седла, подхватывали с земли упавший лук. Держась только ногами в деревянных стременах, круг за кругом пролетали у самых сосен, головой почти касаясь земли. Они вспрыгивали на коней и соскакивали с них, когда те неслись бешеным карьером. Их глаза были внимательны, мысли быстры, движения точны, а тела упруги, как лезвия стальных ножей. Они могли бы состязаться так с утра до позднего вечера, не чувствуя усталости, показывая все новые боевые приемы, если бы только большой барабан громким голосом не приказал им остановиться. «Слушайте! Слушайте! Слушайте! — гремел барабан. — Вы показали многое из того, что умеете. Вы показали, что лагерь Мугикоонс-сит был хорошей школой для вас. Теперь наступило время показать, что вы — настоящие мужчины, не боящиеся боли и страданий. Вы должны пройти испытание крови. Воины! Собирайтесь у шасса-типи, у большого Красного типи, где будет идти Посвящение. Юноши, оставьте своих коней и приготовьтесь к испытанию. Вас ждут. Не медлите!» Он привязал коня к дереву и сбросил на землю куртку. Кровь еще кипела от возбуждения, туманила взгляд. Рядом оказался Неистовая Рысь из его рода, рода Совы. — Сат-Ок, мы знаем друг друга с той поры, когда нас маленькими, слабыми ути привезли в лагерь Молодых Волков. У нас был один учитель Овасес, которого мы называли отцом и который вел нас по тропам чащи и знаний. Так я говорю? — Да, Рысь. Твои слова правильны. — Сат-Ок, сегодня мы станем воинами. Поклянемся друг другу в вечной дружбе! Я всегда буду помнить тебя, и если тебе нужна будет помощь — позови. Я приду. — Я тоже приду, Рысь. Пусть моя добыча будет твоей добычей, мой огонь твоим огнем. Мы знаем друг друга с детства. Я хочу, чтобы мы знали друг друга до смерти. — Так будет! — сказали оба. Потом они дали такую же клятву Черной Скале. К нему подошел отец. Он держал в руке зажженный пучок сухих веточек можжевельника. — Готов ли мой сын Сат-Ок принять Посвящение? Голос отца строг и холоден. Строго и холодно смотрят глаза. — Да, отец. Я готов. Высокий Орел окурил его терпким дымом можжевельника, отбросил тлеющие веточки и запел: Пусть Гитчи-Маниту Даст твоему телу отвагу и силу. Ты должен не замечать боли. Ты должен быть мужественным. Иди же! Прими эту боль И заглуши ее песней. Сегодня ты станешь воином, И дальше мы пойдем вместе Плечом к плечу. Иди же, мой сын, И смело смотри вперед! Сат-Ок склонил голову перед отцом, повернулся и, ведомый дробью трещоток и свистом орлиных рожков, медленным шагом направился к шасса-типи. Внутри Красного шалаша много старых воинов стояло у стен, но он не узнал лиц. Он видел все как бы. сквозь синий туман. Отчетливыми были только Горькая Ягода и тотемный столб племени. Вся история шауни вырезана магическими символами на этом столбе. Сог-Ок отыскал глазами знак своего рода — Человека-Сову — и больше уже не видел ничего. Крылья Совы словно хотели обнять его. Огромные зрачки страшными черными дисками уставились в пространство. Лапы мертвой хваткой держали тело человека — Основателя Рода. Он остановился в трех шагах от столба. Умолкли рожки и трещотки. Лица старых воинов — представителей всех семи родов племени — повернулись к нему. И тогда он снова увидел колдуна. Рога бизона торчали над его лбом, словно вырастая из перьев куп. Грозно блестели глаза. Плотно сжатые губы, превратились в тонкую линию, пересекавшую нижнюю часть лица. Он был Духом Света и Духом Тьмы одновременно. Он словно вышел из тотемного столба, отделился от него, словно тень, и тенью приблизился к Сат-Оку. Холодом повеяло в шасса-типи. Тишина звенела, как тетива лука, из которого только что выпустили стрелу. Сат-Ок увидел левую руку колдуна. Она протянулась к нему, как лапа хищного зверя. Он почувствовал, как сухие горячие пальцы Горькой Ягоды оттянули кожу на его груди над левым соском. В правой руке Ягоды узко сверкнул нож. Граненое лезвие пробило мышцу. Ожог удара он почувствовал как бы. со стороны. Снова засвистели рожки. Значит, все в порядке. Значит, спокойным осталось его лицо. Он улыбнулся. Она даже приятна, эта длинная и жгучая боль. И она совсем не страшна! Горькая Ягода продел тонкий сыромятный ремешок в двойную рану. Вот он завязал его особой петлей у груди, а другой конец прикрепил к лапам Совы на тотемном столбе. Сат-Ок чувствовал, как по груди и по животу его ползут горячие струйки. Через минуту рядом с ним встали Неистовая Рысь и Черная Скала. И когда колдун привязал к ногам всех троих священные медвежьи черепа, они запели песню Молодых Воинов: Пусть дорога через леса и степи Будет для нас открыта. Пусть наши руки станут сильнее, А глаза быстрее и метче.