2 В этот раз русская разведка получила верные сведения. В Шумене находился турецкий сераскер Хусейн-паша. Его сорокатысячная армия заперлась в крепости и не поддалась на вызов русских, не приняла сражения. А это сражение русские генералы планировали добротно, учитывая и наимельчайшие детали. До позднего вечера стояли русские войска в полной боевой готовности и ждали появления Хусейн-паши. Но сражение так и не состоялось. Объятый веселым настроением, Феликс Петрович торжествовал. Прихватив две бутылки шампанского и нежное тушеное мясо с императорской кухни, он вместе с Муравьевым отправился к Сашиной палатке. Там их уже ждали. . — Ну что, господа? Говорил я вам? Сражения не было и не могло быть, — вместо приветствия гордо воскликнул Феликс Петрович. — По этому случаю выпьем шампанского. Развеселившиеся приятели разместились за походным столиком. Охлажденные напитки, приятный аромат тушеного мяса создавали уют и повышали настроение. Но налетевший ветер приподнял край палатки и полотнище затрепетало над головами собравшихся. Саша Суворов вскочил, схватил какую-то круглую железяку, валявшуюся в углу палатки, и покрепче забил ею колышек. Привязав к нему оторвавшееся полотнище, он вернулся и бросил железяку на прежнее место. — Что это за ядро? — спросил Феликс. — Турецкая граната. Мы вбиваем ею колышки для палатки с первого дня похода, — пояснил Саша и присел в круг приятелей. Вдруг послышался неясный шум. Пока разобрались, откуда он идет, из отверстия в гранате посыпался сноп искр. Она шипела и пугающе вертелась. В палатке стало светло как днем. Вскочившие мужчины побледнели. Вскоре искры поредели, шипение стихло, и граната осталась целой. Гости Суворова посмотрели друг на друга. — Господа, это означает, что счастье нас не покинуло, — торжественно произнес Феликс Петрович все еще дрожащими губами. — Есть за что выпить. Ловкими движениями он схватил бутылку и принялся ее открывать. Выстрел вылетевшей пробки привел молодых людей в чувство, и они дружно рассмеялись. — Из всего случившегося следует вывод, — сказал Феликс Петрович, потирая лицо, — не стоит вкладывать порох в пустые сосуды. А сколько пустых сосудов наполнено порохом… — вздохнул он печально. — Какие сосуды, кроме этого ядра, ты имеешь в виду? — спросил Муханов. — Некоторые пустые генеральские головы, напичканные черт знает чем. — Такие будут всегда, дорогой Феликс, — сказал, развеселившись, капитан Комаров. — Они опаснее ядер и бомб… Но расскажи нам, откуда ты узнал, что сражения не будет? — Из своей собственной головы, которая, уверяю вас, вовсе не пуста. И Феликс заговорил пылко, возбужденный не только происшествием, но и уверенностью в правоте своих суждений. — Что мы делаем здесь, у Шумена, ведь путь на Царьград идет через Варну. Политика и дипломатия, ничего другого. Желаем показать Европе, на что мы способны. А у Хусейн-паши другое мнение. Мы хотим покрасоваться перед европейскими дипломатами, а ему до этого нет дела. И зачем ему сейчас сражение? Вот попозже, когда пройдет какое-то время и наши силы уменьшатся… А те так или иначе уменьшатся. Болезни возьмут свое; ходят слухи, что уже появились признаки чумы… да, да. Здесь нет в достатке ни воды, ни продовольствия. Трава уже сохнет… Вот чего дожидается паша. Наших сил и так не слишком много, да мы их еще и разделили, на радость Хусейн-паши — чтобы бить нас по частям. Дождемся того, что нас побьют и при Варне, и при Силистрии, потому что мы направили туда ничтожные силы и поставили их в тяжелое положение. Не так ли? Не успел никто ему ответить, как тишину ночи нарушил ружейный выстрел. Вслед за ним прозвучали другие выстрелы, мигом превратившиеся в оглушительную канонаду. Где-то совсем недалеко завязалась ожесточенная перестрелка. Приятели вскочили на ноги и выбежали из палатки. Лагерь охватила паника. Лошади ржали, люди бегали, кричали, стреляли. — Нападение! — громко закричал Суворов. — Андрей, бегом к нашей палатке за саблями. И револьвер мой там. Муравьев последовал за Феликсом Петровичем. — Задешево жизнь не отдадим, — задыхаясь, воскликнул он. Над головами свистели пули, разрезая мрак огненными линиями. Было похоже, что отложенное представление началось, но не так, как его планировал генеральный штаб. Сражение разгорится не на поле перед крепостью, а прямо в самом лагере, под носом императора и европейских послов. Едва ли у них найдется время облечься в парадные мундиры и выйти с подзорными трубами, чтобы наблюдать увлекательное зрелище. А может, они уже схватились за сабли — жизнь всякому мила. Иди, доказывай какому-нибудь неграмотному Хасану, что ты посол Австрии или Франции. А устремившийся за оружием Феликс Петрович подумал: «Да, устроил нам представление этот шайтан Хусейн-паша». Глава XIII У стен Варны В то самое время, когда русская армия переживала тревожные моменты у Шумена, под Варной разыгрывались не менее драматические события. Главное командование отправило генерала Сухтелена к Варне. Там он должен был ждать прибытия флота с сухопутным отрядом князя Меншикова, чтобы совместно осаждать крепость. Отряд генерала под прикрытием лесов спустился с высокого Франгенского плато. Из крепости его заметили поздно, только когда он приблизился к ней на полторы версты. На небольшой русский отряд лавиной налетела турецкая кавалерия. Под Варной завязалась первая схватка, скорее разведка боем, чтобы оценить силы противника. Сражение продолжалось два часа. Отряд Сухтелена не отступил, а напротив, продолжал продвигаться вперед. Когда до крепостной стены оставалось едва с полверсты, турецкая конница повернула назад и скрылась в городе. Усталые русские воины, которые вступили в бой без передышки прямо с похода, вместо отдыха принялись окапываться. Причем делали они это основательно, как будто собираясь пустить корни в этой земле. Чтобы обезопасить свои позиции на случай следующего боя, они соорудили четыре больших редута. Их предвидение оправдалось. Перед заходом солнца кавалерия противника налетела снова. В этот раз она действовала волнами. Снова и снова на недостроенные редуты лезли все новые силы. Атаки прекратились только с наступлением ночи. Русские не дрогнули и удержали свои позиции. Генерал Сухтелен, сравнительно молодой и энергичный человек, славился своей отчаянной храбростью. Будучи юным прапорщиком, своей смелостью он удивил самого Наполеона. Это случилось на поле Аустерлица. Сражение было проиграно. Бонапарт, восхищенный храбростью русских воинов, объезжал поле сражения, остановился и разговорился с пленными. Рядом с князем Репниным он увидел совсем юного Сухтелена. «Кто этот юноша рядом с вами?» — спросил Наполеон князя. «Прапорщик Сухтелен», — ответил тот. Наполеон усмехнулся: «Не слишком ли он молод, чтобы биться с нами?» Сухтелен ответил: «Молодость храбрости не помеха». «Прекрасный ответ! Вы далеко пойдете, юноша!» — предрек Наполеон. Эти слова Бонапарта припомнились сейчас генералу Сухтелену и вызвали горькую усмешку. Поистине, далеко! Тысячи верст отделяли Петербург от Варны. И сейчас он попал в очень невыгодное положение, находясь перед неприступной крепостью с отрядом численностью едва две с половиной тысячи человек. Генерал Ушаков с еще меньшими силами, который должен через день-два дойти от Добруджи, никак не изменит положения. Если комендант турецкой крепости решит напасть на войско Сухтелена со всеми имеющимися у него силами, то результат столкновения будет трагичным. Третьего июля генерал Сухтелен переживал плохое время. С болезненной остротой он чувствовал свое бессилие и вместе с тем видел полную безответственность главной штаб-квартиры. В Варну прибывали значительные подкрепления: конница, артиллерия и нескончаемый обоз. Они входили в город торжественно, со знаменами, под звуки громкого духового оркестра — одного из европейских нововведений султана. У генерала не было сил воспрепятствовать этому. В этот же день случилось то, чего он опасался. Снова налетела вражеская кавалерия. Ее отбросили огнем из редутов, но на следующий день история повторилась. На третий день от прихода Сухтелена к Варне после полудня, в самую жару, прибыли воины генерала Ушакова, падающие от усталости. Их сопровождал отряд болгар. Генерал Сухтелен не успел познакомить коллегу со сложившимся положением, как снова налетели турки. Сражение затихло только под вечер, чтобы возобновиться в ранние утренние часы восьмого июля, когда звезды еще светили с неба. В поле под Варной состоялась кровопролитная битва. Только что прибывший новый турецкий главнокомандующий — верховный адмирал Порты Мехмед Иззет-паша — решил одним ударом уничтожить русский отряд. На русские позиции двинулось многочисленное войско. Сражение, начавшееся в три часа утра, завершилось в восемь вечера. План Иззет-паши провалился. Четыре тысячи русских солдат устояли под ударами пятнадцати тысяч турецких аскеров. Обгоревшие, голодные, страдающие от жажды и смертельно уставшие, русские воины удержали свои позиции. Они устояли. Поле под Варной покрылось убитыми и ранеными. Когда взошла луна и генералы Сухтелен и Ушаков принялись осматривать поле сражения, им открылась леденящая душу картина: сотни молодых мужей лежали, застывшие в неописуемых позах. Большинство из них были вражескими солдатами, но два генерала решили незамедлительно оставить позиции у Варны. Иначе кровопролитие продолжится, бессмысленно и неоправданно падут новые жертвы. Воевода болгарской дружины Бойчо Богданов, отлично знающий эти края, предложил разбить лагерь у села Дервент. Расположенное на холмах в восемнадцати верстах севернее Варны, это небольшое село предлагало хорошие позиции для обороны, доступ к воде и отличный круговой обзор. Этой же ночью Бойчо Богданов повел русских в Дервент. Глава XIV Капитан Георгий Мамарчев-Буюкли Знойный июльский день шел к концу. На западе, за широкой Валашской долиной, алый закат постепенно темнел, и лиловые тени легли на речные просторы. Но прохлада не приходила — ни от реки, ни от притихших темных гор подле Силистры. Капитан Георгий Буюкли провожал день, сидя среди пожухлой травы на холме неподалеку от русских позиций. С этого места открывался отличный вид на все окружающее: реку, противоположный берег, крепость и сам город — старинный болгарский Доростол. С высот над Силистрой глазам открывалась величавая необъятная ширь. Красивы были эти родные просторы, но не их красота волновала в этот час капитана. По реке спокойно, без каких бы то ни было помех, плавали неприятельские суда, лодки и плоты. Они доставляли турецкому гарнизону продовольствие, боеприпасы и подкрепления. У русских ничего не было противопоставить этому. Их речная флотилия задерживалась — то ли у Сатуново, то ли у Хорсово, капитан не знал. Но было ясно как божий день, что связь Силистры с гарнизонами в Руссе, Тутракане, Свищове, Ломе и Видине не была прервана. Поэтому ни о какой осаде и речи не может идти. Десятитысячный русский корпус просто затеряется среди широкой Дунайской равнины. Капитан с мрачным видом следил за несколькими гемиями, приближавшимися к причалам крепости. Снизу послышался шум разговора. К нему приближались его помощники Панайоти Фокиано и Василь Даскала. — Генерал Рот собирает военный совет, надо и нашему генеральному штабу провести совещание, — пошутил Василь. Капитан Буюкли не отреагировал на шутку своего земляка. — Видите их? — показал он рукой на гемии. — Идут в полном грузу. А мы будем ждать, когда падет Силистра… Василь выругался по адресу гемий и сел рядом с капитаном. Он был молод, худощав, деятелен и проворен; любил читать, за что его прозвали Даскала[14]. В его котомке наряду с хлебом всегда лежала книга. Василь был предан делу освобождения болгарского народа, не жалея на него сил и трудов. Еще ребенком он присоединился к капитану Георгию, а в годы эмиграции стал тому верным помощником. Озабоченный и молчаливый, присел к ним и Панайоти Фокиано. — Видели их, но что мы можем сделать? — сказал он. — Ко мне только что прибыл селянин. Он смог пробраться через турецкие посты… Плохо стало там… плохо… Фокиано смотрел на темнеющую равнину. — Что там произошло? — снова спросил капитан Георгий. Панайоти упомянул название болгарского села, в котором вооруженный турецкий отряд захватил все население — больных, стариков, детей, девушек и девочек. Сопротивлявшихся мужчин изрубили саблями или повесили, а остальных угнали из села под конвоем. Ночью отряд сделал привал в густом лесу, и этот селянин ухитрился сбежать. Теперь он добрался до них и просил о помощи. — Обратись к атаману, — приказал капитан Фокиано, — и попроси у него подкрепления. Мы не будем медлить. Он встал и протянул руку в сторону реки. Гемий, скрывшихся за крепостной стеной, уже не было видно. — Необходимо пресечь их движение, — твердо произнес капитан Георгий. — Что думаете? Способны мы сделать такую работу? Фокиано, задумавшись о предстоящей операции, не сразу сообразил, о чем идет речь. — Как мы пресечем их? — удивился он. — А вот так: нашими средствами. Русская флотилия задерживается, и кто знает, когда она доберется до нас, а те ходят себе спокойно вверх-вниз. Видите вон там острова? — Он показал на два островка, заросшие густой растительностью, что лежали посредине реки. — Захватим их, и тогда не они, а мы будем контролировать реку, держать в своих руках водный путь к Силистре. Что скажете на это? — А точно, можно на острова нашими лодками! — воскликнул Василь. — Там склады с деревом и сеном для Силистры. Их охраняет небольшой гарнизон, и эти припасы лодками перевозят в крепость. Василь разволновался. Предложение капитана его воодушевило. А Фокиано молчал. — Панайоти, а ты что скажешь? — обратился к нему Буюкли. — Все хорошо, только вот… — Понимаю, понимаю тебя… И с атаманом мы договоримся. Не будем отрывать твоих ребят от казаков. Вы хорошо сработались с ними. Он доволен, держится за вас. — Да и два капитана на один отряд многовато, — усмехнулся Василь. — Три! — хлопнул его по плечу капитан Буюкли. — Ты тоже капитан… А твои ребята кавалеристы, — обратился он к Фокиано. — Василь прав: мы станем моряками. — Согласен. Готов действовать немедленно, — поторопился сказать Василь. — Не спеши. Сначала нужно, чтобы русское командование приняло наше предложение. Но… в сложившемся положении не вижу причин, по которым можно его отбросить. Подкрепления не идут, осадной артиллерии не видно, Дунайская флотилия застряла где-то… А время идет. Трава уже сохнет, скот скоро начнет голодать. А там и люди тоже. И очень важна сейчас связь корпуса с противоположным берегом. Сейчас она проходит через Хорсово. Наше предложение будет для них в самый раз. Василь и Панайоти согласились со словами капитана. — Вот что я думаю. Наше предложение так или иначе будет принято, — начал Василь. — У нас два отряда. Конницей командует Фокиано, а голоштанной пехотой, — пошутил он, — капитан Буюкли. Мы и так готовились стать моряками, ведь целый корпус собирались переправить через реку… Вот что я предлагаю: примемся за дело этой же ночью. По темноте доберемся до острова вплавь; десятка парней хватит. Захватим острова, потом всех перебросим туда.