оглядываться. Она приняла решение. Теперь ей осталось только выяснить, как ей суметь заглянуть в прошлое, как только она окажется в Колорадо. Глава 12 Уильям проснулся на следующее утро, не сразу поняв, где он находится. Они переместились из гостиной в ее комнату после того, как на несколько часов уснули у камина, и сейчас она лежала в изгибе его левой руки. Его плечо затекло и очень болело. Боль не очень волновала его. Но, все же, прошлой ночью с Маргарет он не особо уделял внимания своему плечу, и трудно было понять, нанес ли он себе повторные травмы. Он осторожно начал убирать руку из-под головы Маргарет, надеясь не разбудить ее. Он был по-прежнему уставшим, и не отказался бы от сна, но боль в руке перевешивала все другие потребности. Маргарет тихо застонала, когда он поморщился и сжал зубы, чтобы полностью выбраться из копны рыжих кудрей, наваленных на его грудь. Высвободившись, он замер, позволяя Маргарет погрузиться глубже в свой сон. Спокойное утро это дар — редкий дар — который он научился ценить, с тех пор как начал проводит большую часть своей жизни на работе с первыми лучами солнца. С появлением травмы, его распорядок дня изменился, и он с легкостью мог к нему привыкнуть, но понимал, что это ненадолго, и вскоре ему предстоит вернуться к работе. Не смотря на боль в руке, Уильям знал, что прогресс есть, и поэтому наслаждался утром еще больше. Он собирался начать новый день с горячей чашки кофе. Он поднялся с кровати и посмотрел на Маргарет. Он не разбудил ее, и она лежала на боку, тихо посапывая. Воспоминания о событиях прошлой ночи перекрыли его мысли о необходимости наслаждаться утром. События, которые привели к вчерашней ночи, и какой стала его жизнь, невозможно было предсказать. Если он что-то и усвоил так это то, что некоторые вещи нельзя изменить. Об этом он узнал с избытком. И сегодня он понял это в очередной раз. Некоторые вещи просто нельзя исправить, начиная с несчастного случая, который произошел с его мамой и, заканчивая тем, где он оказался сейчас. Уже слишком поздно что-то менять. Глава 13 Сара не помнила об этом, но Колорадо было, несомненно, красивым. Горы, которые, казалось, царапали небо, огромные раскинутые тёмно-зелёные сосновые боры, смешанные с голубыми елями, и широкие массивы светло-зеленой листвы на вершине бледно-белых стволов осиновых деревьев. Во время поездки от Калифорнии они с Генри проезжали мимо различных ландшафтов. Розовые пустыни и дюны Юты, были завораживающими на закате, словно выставочные шедевры. Она видела великолепные закаты в Калифорнии. Но на фоне бесконечных каменных каньонов, где солнце касалось земли, и образовывали удивительное сочетания солнечного огня и превосходства, все остальные закаты в ее жизни навсегда потеряли свою привлекательность. Какой бы изумительной ни была пустыня, она все же не могла сравниться с горами, которые она сейчас проезжала. Куда бы она ни посмотрела, она видела места, в которых хотелось задержаться. Побродить под сенью деревьев или прогуляться по лугу, усыпанному полевыми цветами, все это взывало к ней. Она не знала, были ли эти ощущения новыми для нее, или она уже испытывала их, когда жила здесь. Всегда ли она ценила эту красоту или ее разум просто восхищается новыми видами, которых, как он считает, никогда не видел? В любом случае, ее новый дом, или правильнее сказать ее прежний дом, был самым настоящим раем на земле. Генри пытался заполнить некоторые пробелы в ее памяти по пути, но все было таким ошеломляющим, что Сара перестала задавать вопросы, и он понял, что не нужно сваливать на нее все разом. Имена, места, чувства, все это было слишком для ее разума, который находился в полном беспорядке. К тому же Сара не была уверена, что уже готова окунуться в прошлое, она только что оставила то место, в котором как думала все ее будущее. Между ее прошлым и будущим слишком большой разрыв, и пересечь его будет довольно сложно, особенно зная, что это может оказаться невозможным. Споры в ее голове прекратились, когда грузовик замедлил ход и, свернув налево, стал взбираться на крутой холм. Генри посмотрел на нее, переключив передачу. Он казался таким же взволнованным, какой себя чувствовала и она. Ей не хотелось думать, какое у нее выражение лица, поэтому попыталась одобряюще улыбнуться, не совсем понимая, делает ли она это ради Генри, или ради себя. Сара повернулась к окну и заметила цветущие кусты ежевики. Тоненькие веточки были усыпаны белыми маленькими цветочками, и она задумалась о ягодах. — А ягоды будут съедобными? — спросила она тихо, указывая из окна. — О, да. И вкусными. Меленькие ягодки, темно-лилового цвета, и сладкие. Катрин и твоя мама всегда варили из них самый вкусный джем. Сара заметила его привычную полуулыбку, прежде чем он тоже повернулся и выглянул в свое окно. Они взобрались на вершину холма, и Сара осмотрела огромное, открытое пространство в поисках чего-нибудь знакомого. Дом был простым и маленьким, коричневая краска начинала трескаться по краям, но Сара чувствовала, что он окажется уютным. Небольшая каменная тропинка вела к широким ступеням и большому огороженному крыльцу. Она улыбнулась, увидев деревянные качели, слегка покачивающиеся от ветерка. Напротив дома расположился покрытый гравием загон, в котором было две лошади, лениво размахивающие хвостами взад и вперед. За загоном Сара могла разглядеть глубокие грязные ямы у свинарника. Ее взгляд остановился на выжженной земле, неподалеку от животных. Несколько почерневших, растрескавшихся досок по-прежнему лежали на свежей проросшей траве. Саре не нужно было спрашивать. Амбара не было, но безжалостная разруха осталось очевидной. Генри внезапно отвел взгляд и быстро вздохнул, но скорбь, и оставшаяся после нее боль, отражались на его лице. Он резко развернулся и обратил свое внимание на кузов и начал развязывать веревки, удерживающие вещи Сары. — Думаю, нужно тебя разместить. Сара подошла к кузову, где Генри бился с узлами. — Генри, мне кажется, я вам не говорила, — она немного помедлила, — спасибо вам. Спасибо, что приехали в Калифорнию, и спасибо, что привезли меня в свой дом. — Не стоит меня благодарить, Сара. Я бы сделал что угодно для твоих родителей. Тогда, и сейчас. А это означает, что я сделаю все что угодно, чтобы позаботится о тебе и Мэтью. Мой дом твой дом, столько, сколько ты пожелаешь, — его улыбка была искренней и теплой, и Сара чувствовала, как отступают ее опасения. Она медленно кивнула, и подошла к раю грузовика, чтобы развязать один из узлов. Как только они развязали все узлы, Сара и Генри внесли вещи Сары в дом. Сара поставила свой небольшой чемодан на пол и осмотрела комнату. Дом был аккуратным и оборудованным без всяких излишеств, но казалось, что большего и не нужно. Камин, обложенный большими, гладкими речными камнями, был самым впечатляющим в комнате. По какой-то необъяснимой причине, ее тянуло к нему. Она подошла к нему и положила руку на камень с краю огромной деревянной рамы, пробежав пальцами по его прохладной поверхности, и обведя ее очертания. Ничего подобного не было в Калифорнии. Она опустила руку и отступила, чтобы получше разглядеть разнообразие камней. Камин был прекрасно сложен до самого потолка. Камни были различных оттенков: от серого до коричневого, а некоторые из них были одновременно двух цветов. В большом очаге, было место под металлическую корзину с несколькими деревяшками и двумя железными кочергами. Было легко представить, как должно быть красиво, наблюдать за ревущим пламенем внутри камина, и отблесками на камнях. Генри прервал ее фантазии, когда она почувствовал теплую руку на своей спине. — Мы с твоим отцом построили этот камин. Боже мой, боже. Что это была за стройка? Каждый камень мы притащили на себе. Сара повернулась к нему. — Вы притащили их? Откуда? — Не так далеко отсюда, от Королевского Ручья. Мы обошли несколько миль вдоль и поперек ручья, чтобы отыскать их. Скажу я тебе, было нелегко. Но, — он помолчал, задумчиво кивнув камину, — думаю, получилось довольно не плохо. — Так и есть, — согласилась Сара. — Эти камни прекрасны. Должно быть и ручей тоже? — О, да. Еще и хорошее место для рыбалки. Помнишь, я рассказывал тебе, как вы детьми проводили много свободного времени у сосен? Сара кивнула. — У ручья вы проводили ровно столько же времени, как и в лесу. Сара снова прикоснулась к камням. — Правда? Я не помню ручья, — ее голос оборвался, когда она поняла, что еще одна часть ее прошлого исчезла. — Ну, возможно ты вспомнишь, когда снова его увидишь, — надежда в голосе Генри отражала ее собственную надежду, которую она боялась признавать. Она посмотрела на Генри и улыбнулась. — Возможно, Генри. Все может быть. Глава 14 Уильям спрыгнул с кузова и подошел к водительскому окну. — Спасибо, что подвезли, мистер Уилкес. Я бы долго добирался до дома пешком из города. — Еще бы, Уильям, всегда, пожалуйста. Скажи, как ты думаешь, когда вернется твой отец из своей поездки? Я хотел узнать, сколько сена он планирует купить в этом году. Уильям пожал плечами и тяжело дыша, приподнял брови. — Хотел бы я знать. Его нет уже неделю, так что думаю, осталось еще недолго. Но, впрочем, откуда мне знать? Я даже не знаю, куда он уехал. Но я передам ему вашу просьбу. Знаю, что нам понадобиться сено, — он замолчал, но собрался с силами, чтобы продолжить. Ему нужно привыкнуть, говорить об этом, но не знал, станет ли это когда-нибудь возможным. — Все что у нас было, осталось в том амбаре. Перри Уилкес слегка поежился и посмотрел на Уильяма. — Черт возьми, я не хотел упоминать об этом, Уильям. Прости. Уильям знал об этом. О чем мистер Уилкес не подозревал так это о том, что при каждом удобном моменте находилось что-нибудь, что напоминало ему о маме или о пожаре в независимости от того, сколько прошло времени. Он покачал головой и посмотрел на землю, пиная гравий. — Не стоит извиняться, мистер Уилкес. Я дам вам знать о сене. Мистер Уилкес кивнул и завел грузовик. Уильям подождал, пока грузовик исчезнет за холмом, позволяя грусти задержаться в воздухе. Он развернулся, и пошел по тропинке, пытаясь думать о сене, а не пожаре. Ему было бы легче, если бы он знал, где отец. Он не говорил Томми, как ему не по себе от того что он не знает где находится их отец. Генри был сам не свой с момента происшествия. Но уехав на несколько дней и не оставив никаких зацепок где он мог находиться, он добавил Уильяму новых переживаний. Он пытался уговорить себя, что не время паниковать. Пока. Преодолев последнюю крутую часть тропинки, он огляделся вокруг. Кругом было тихо, а Томми нигде не было видно. Ему следует лучше следить за ним. Томми становился все более самостоятельным, но Уильяму не хотелось, чтобы он думал, что может покидать пределы дома, не сообщив, куда и с кем он ушел. Но из-за примера, который подавал им отец, будет сложно добиться желаемого. На улице все еще было довольно светло. Рабочий день на лесопилке был не тяжелым, но в повязке был более изматывающим, чем должен. Он был бы безмерно рад завершить его и избавится от обуви до конца дня, но знал, что лошадям необходима вода и уход. Завтра Маргарет заедет за ним рано утром, чтобы отправится на лесопилку, так что лучше уладить все дела сегодня. Возможно Томми в доме, и он сможет попросить его о помощи. Пока шел по протоптанной дорожке к крыльцу он вспоминал, как его мама всегда украшала тропинку с обеих сторон желтыми и оранжевыми бархатцами. Она всегда говорила, что эти цветы вечны, так как у них было много семян, и они легко собирались. Зимой она хранила черные и белые семена в стеклянной банке, которая стояла на полке на крыльце. Он решил, что возможно пора посадить их снова. Маме бы это понравилось. Она сама бы так поступила, как только сошел снег, и пришла весна. Он поднялся по ступеням и подошел к белому облупленному шкафу, в котором хранились ее садовые принадлежности. Опустившись на колени, он отодвинул в сторону маленькую лопатку и ручные грабли, отыскав маленькую баночку из-под джема, наполненную мелкими крупинками, которые зацветут солнечными цветами. Достав баночку и перевернув ее в руке, он наблюдал, как семена пересыпаются как бисеринки в калейдоскопе. Возможно, настало время семенам, и ему, выйти из темного угла, и начать новую жизнь. Его мать никогда не планировала, что семена, останутся просто семенами, и он знал, что она бы не хотела, чтобы он не жил полной жизнью и не наслаждался ей. Звук ударившейся кастрюли о раковину, привлек его внимание к дому. Томми все-таки был дома. Уильям был рад, что ему не придется выслеживать его, и он сможет помочь ему с домашними делами. Поднявшись с банкой в руке, он позволил семенам опуститься на дно, он посадит их, скоро. Пришла пора, для них всех. Он потащил бумажный пакет гвоздей, который он принес домой с лесопилки, чтобы начать чинить загоны, удерживая той же рукой банку с семенами, чтобы открыть дверь с железной решеткой. Придерживая ее коленом, он наклонился, чтобы повернуть ручку входной двери. Открыв дверь, он прошел внутрь, затем развернулся, чтобы закрыть за собой дверь. Он повернулся к кухне прямо за гостиной, чтобы крикнуть Томми. Но, прежде чем он успел произнести хоть слово, мешок гвоздей и банка семян выпали из его руки, и обрушились на пол. Звук бьющегося стекла, и рассыпавшихся гвоздей по полу, остался не замеченным, так же как и звук семян разлетевшихся по полу и его ботинкам. Он мог только стоять, смотреть и думать, что его разум сыграл с ним злую шутку. Он моргнул и слегка покачал головой, словно пытаясь избавиться от видения перед ним. Она была прямо тут. Видение, которое он убеждал себя множество раз, что больше никогда не увидит, позволяя ей являться лишь иногда во снах. Ее красота была совершенно поразительной. Он никогда не видел ничего столь захватывающего, и в тоже время такого родного. Держа в руках большую железную сковороду, глядя на него своими миндалевидными карими глазами, стояла девочка, которую он обещал любить до конца своих дней. Девочки больше не было, но только потому, что на ее месте стояла юная девушка. Девочка. Девушка. Они были одним целым. Его словно пронзило молнией прямо в сердце, и он знал, что любовь, которую он ей обещал, никуда не ушла. В этот момент, он понял, что нужно быть настоящим дураком, чтобы продолжать отрицать свои чувства к ней или притворяться, что со временем они исчезли. Он хотел что-нибудь сказать ей. Боже, он хотел подбежать к ней. Но пораженный шоком, он не смог сделать ничего из этого. Он мог только стоять на месте, с раскрытым ртом и смотреть в ее глаза. Каким-то образом ему удалось поднять ногу и сделать несколько шагов в ее сторону, и внезапно все, о чем он мог думать это, как было бы замечательно обнять ее. Радостная и недоумевающая улыбка коснулась его губ, пока он ускорял шаги, чтобы сократить расстояние между ними. Подняв левую руку, чтобы обнять ее, он вдруг оказался в замешательстве, когда в ее глазах появился ужас, и она подняла сковороду в боевую позицию, как настоящий боец. Прежде чем он успел остановиться, заговорить, или подумать, Сара замахнулась и со всей силы махнула сковородой в его голову. Уильям успел увернуться, сковорода чуть не коснулась его, пройдя в дюйме от его виска. Когда ее рука оказалась внизу, он быстро обхватил ее запястье и крепко сжал. — Что ради всего святого ты делаешь? — во все горло выкрикнул он, выпучив глаза с вновь обретенным недоумением. — Отпусти меня, — закричала Сара, пытаясь вырвать свое запястье из его захвата. — Тогда брось сковороду, — закричал Уильям с той же убедительностью. Сара смотрела на него в полной растерянности. Он надеялся, что не причиняет ей боли, но не мог поверить в то, что оказался в положении, которое заставило его защищаться от неожиданного нападения. Сара снова попыталась высвободить свое запястье. — Я сказала, отпусти меня! Уильям больше не мог, сжимать ее руку так сильно. И начал думать о том, чтобы получить сковородой по голове, только бы не причинять ей боли. Он как можно спокойней посмотрел на нее, и понизил голос: — Сара? Я не обижу тебя. Я отпущу тебя, так что если хочешь ударить меня, то давай. Но, я бы предпочел, чтобы ты этого не делала, если тебе не все равно. Ладно? Он не сводил глаз, от ее сверкающего взгляда, и немного расслабил пальцы на ее руке. — Видишь? Я отпускаю. Все хорошо, все хорошо, — его голос был тихим и спокойным, хотя он не имел понятия, как это возможно. Его разум приходил в себя от того что он не только смотрел в глаза человеку, которого любил и думал что больше никогда не увидит, но и от того что защищался от побоев глядя в эти глаза. Если он и думал, что они с Сарой когда то вновь воссоединятся, то даже не представлял, что это произойдет таким образом. Он освободил ее запястье и медленно поднес руку в зону ее видимости. Она стояла, уставившись на него, тяжело дыша, и со страхом на лице. — Видишь? Я не причиню тебе вреда, Сара. Теперь ты можешь убрать сковороду? Пожалуйста! — он все еще подчеркивал свой осторожный тон, отходя на несколько шагов, так как она все еще сжимала сковороду, так что побелели костяшки. Чт-что тебе нужно? — потребовал Сара.