– Осаживай! – зычно крикнул баковый матрос и упёр отпорный крюк в планширь, уже наполовину погрузившийся в воду. С мостика неуклюже карабкался поддерживаемый двумя матросами обер-лейтенант. Зацаренный скривился – происходящее ему категорически не нравилось. Осмотр шхуны не затянулся – не прошло и десяти минут, как она исчезла с поверхности моря. Из воды выловили троих членов экипажа, албанцев, и среди них не оказалось высокого бородатого англичанина. Зацаренный, улучив момент, сделал Остелецкому жест, означающий, что искомого человека действительно нет. Видимо, море взяло-таки своё. Как взяло оно и другую добычу – похищенный из сейфа портфель, который до последнего момента пытался разыскать пруссак. – Да бросьте вы это дело, герр обер-лейтенант! – устало внушал гостю Венечка. – Небось, давно ваш портфель на дне. Говорите – толстая кожа, бронзовые уголки? Немец кивнул. Он был явно расстроен до глубины души. – Вот видите! Не сомневайтесь, пошёл ко дну, как камень. Измаил Максимыч! – окликнул он командира «Николая». – Какая тут глубина? – Саженей пятнадцать, – донеслось с мостика. – Если надо точнее – велю бросить лот. – Ни к чему, – махнул рукой Остелецкий. – Пятнадцать саженей – безнадёжно-с… Пропал портфель, герр обер лейтенант, пропал так же верно, как если бы вы его запихали в топку судового котла. Так и доложите вашему канцлеру: амба-с, капут! Не понимаете? Фон Арним помотал головой. – Капут – йа-а, понимайт. Амба – найн. – Эх ты, немец-перец-колбаса! Вот и все вы такие: обезьяну и гегельянскую философию придумали, а самых простых вещей не разумеете… Порт-Саид, здание русского представительства …ноября 1878 г. Портфель был тяжёлый – туго набитый бумагами, из кожи толщиной в полпальца, с массивными бронзовыми уголками и круглым, на бронзовых же дужках замком, сделавшим бы честь иному амбару. – Такой камнем пойдёт на дно, – оценил Юлдашев. – Ключа нет, разумеется? Остелецкий развёл руками. Третий присутствовавший в кабинете – незнакомый Венечке морской офицер в ранге капитана второго ранга – извлёк из кармана хитроумный ножичек со многими лезвиями, открыл одно и принялся ковыряться в монументальном произведении чемоданно-замочного искусства. Портфель успешно сопротивлялся. – Вы же доложили, что он утонул? – спросил Юлдашев, наблюдая за манипуляциями моряка. – Портфеля не было на шхуне вовсе. Я подобрал его в германской резиденции, после того, как сцепился со вторым взломщиком. А когда выскочил вслед за ним – прихватил портфель с собой и засунул его под крыльцо. Очень боялся, что пруссак заметит, но, по счастью, было темно, да и он был занят, крутил албанца-взломщика. А наутро, когда всё закончилось, добрался до резиденции, улучил момент и портфель вытащил. Всё боялся не успеть – начнут немцы крыльцо обшаривать, где их человека зарезали, и найдут… Он несмело улыбнулся Юлдашеву. – Кстати, вы Зацаренному что-нибудь насчёт меня соврите – так, мол, и так, особое задание выполнял. А то он смотрит на меня, как на проходимца какого-то, неловко… Юлдашев не ответил, только недовольно дёрнул щекой. …Ги-ги-ги… нашёл, о чём горевать! …Брысь! Раздался звонкий щелчок. Крышка портфеля распахнулась. Внутри он действительно был туго набит бумагами – пакетами из провощённой коричневой бумаги, в которых обычно возят дипломатическую почту, тетрадями в дорогих сафьяновых переплётах, листами, листиками, аккуратно сложенными записками. Моряк извлёк один из пакетов. Для этого понадобились некоторые усилия – документы были буквально вбиты в тесное кожаное вместилище. – Канцлеру Германской империи О́тто Эдуарду Леопольду фон Бисмарк-Шёнхаузену, – прочёл он. – Похоже, это личный архив канцлера. – Кто же решился его похитить? – осторожно осведомился Венечка. Не то чтобы он рассчитывал получить ответ, но… Юлдашев извлёк из бювара фотографическую карточку. – Этот? На карточке был изображён мужчина в длинном сюртуке, с тростью, в цилиндре. – Вроде похож… – неуверенно ответил Остелецкий. – Только тут он помоложе и бороды почти нет. – Неудивительно – снято почти десять лет назад, когда он ещё не числился на дипломатической службе. А вот шпионом он был уже тогда. Вы, молодой человек, отправили на тот свет не кого-нибудь, а самого сэра Ричарда Фрэнсиса Бёртона, рыцаря-командора ордена Святого Михаила и святого Георгия. А также – путешественника, исследовавшего Великие Африканские озёра, поэта, гипнотизёра, отчаянного авантюриста, который, прикинувшись арабом, проник в священный для мусульман город Харрар и саму Мекку. Даже, говорят, обрезание для этого сделал! – И при всём при том, – добавил моряк, – сей господин был редкостным прохвостом и чрезвычайно опасным негодяем. Он по одному вытаскивал из портфеля пакеты и тетради и аккуратно, рядами раскладывал их на столе. – Надо же, и переписка с австрийским графом Андраши тоже здесь. Любопытно, чрезвычайно любопытно! Похоже, князь Бисмарк не знаком с пословицей насчёт яиц и корзины… – Не клади яйца в одну корзину? – спросил Юлдашев. – Иначе говоря – распыляй свои интересы и средства. Так говорит дурак. Умный же человек скажет: «Клади все яйца в одну корзину, но береги корзину!» – Занятно… – прокомментировал граф. – Я бы сказал: достойно пера господина Пруткова. Но что-то я у него такого не припомню… – Не угадали, Александр Евгеньич. Сие высказывание принадлежит перу одного североамериканца. Пока он не слишком известен в литературных кругах, но, поверьте, это скоро изменится. – Вы бывали в Североамериканских Штатах? – решился спросить Остелецкий. – Видимо, с эскадрой Бутакова? – Нет, раньше, во время их Гражданской войны. Я тогда работал на серебряном прииске в Неваде, там и познакомился с тем господином. Звали его, если мне память не изменяет, Сэмюэль Клеменс, лет тридцати или около того… Венечка подавился очередным вопросом. Работа на серебряном прииске в Америке – занятие, мягко говоря, не самое типичное для русского офицера. – Ладно, вернёмся к нашим баранам, то есть к покойному сэру Ричарду, – продолжал как ни в чём не бывало моряк. Голос у него был глубокий, бархатный. – Вы не представляете, юноша, до чего приятно говорить об этом господине в прошедшем времени. Кстати, в числе прочих своих гнусностей он был буквально помешан на самом грязном разврате. Представьте: основал в старушке-Англии некое «Общество Камасутры», чтобы издавать в обход закона о непристойных публикациях порнографические книжонки. Что до опасности – видели у него на щеке шрам? – Что-то такое было, – припомнил Венечка. – Я, правда, хорошо не разглядел, было темно. – Рассказывают, он несколько дней шёл по саванне с дротиком, который пробил ему одну щёку и вышел из другой. – Кстати, если когда-нибудь окажетесь при дворе Мохаммеда Рашида-паши, губернатора Сирии, – добавил с усмешкой Юлдашев, – имейте в виду, сей могущественный вельможа обещал за голову этого господина немалую сумму, тут ваш взломщик нисколько не соврал. – Да, юноша, – снова заговорил кавторанг, – и вы, и этот пруссак… как там бишь его?.. – Обер-лейтенант цур зее Фолькмар Отто Эрдман фон Арним. – Считайте, что вы оба сегодня заново родились. Уложить такого матёрого зверя простой садовой лопатой! Рассказать кому – нипочём не поверят! Кстати, вы, молодой человек, надеюсь, понимаете, что рассказывать об этом никому нельзя? Разумеется, сверх того, что входит в официальную, так сказать, версию? Венечка согласно наклонил голову. Они с Юлдашевым уже успели обсудить, что отвечать на вопросы о ночном происшествии. – Ричард Бёртон на протяжении всей своей карьеры работал на британскую разведку, – продолжал моряк. – Англичане, крайне недовольные тем, что их обошли приглашением, собирались похитить переписку германской делегации, чтобы с помощью этих документов поссорить участников конференции – скажем, Германию и Францию. – Судя по тому, что я уже успел увидеть, – это было бы нетрудно, – заметил Юлдашев. Он один за другим вскрывал пакеты и бегло просматривал их содержимое. Моряк кивнул и разрезал перочинным ножиком конверт, украшенный замысловатым гербом. – Видимо, джентльмены из Форин Офис сочли это дело особо важным, раз уж поручили его такой акуле. Юлдашев оторвался от бумаг и поднял глаза на Остелецкого. – Да вы садитесь, Вениамин Палыч, в ногах правды нет. Венечка обнаружил, что всё это время стоял чуть ли не вытянувшись во фрунт. Он торопливо пододвинул стул и сел. – Говорите, фон Арним слышал слова взломщика о заказчиках нападения? – Конечно! Он же сам его и допрашивал. – Отлично, – удовлетворённо кивнул граф. – Завтра на утреннем заседании должен обсуждаться вопрос о компенсации британцам за аннулированные акции канала. Нападение на иностранное дипломатическое представительство – готовый казус белли. Посмотрим, найдутся ли желающие возвысить голос в защиту англичан… – Кстати, молодой человек, – спросил моряк, – зачем вы погнались за Бёртоном, если портфель уже был у вас? Венечка замялся. – Я подумал, что вам, ваше превосходительство, – почтительный кивок Юлдашеву, – а также канцлеру Горчакову будет любопытно в него заглянуть. А законным, так сказать, владельцам совершенно незачем знать, что он уцелел. – Потому вы и потопили шхуну, хотя вполне могли её захватить? – Да, я решил, что это тот самый случай, когда концы в воду – самое надёжное. К тому же он убийца, чего жалеть? Кавторанг кивнул, соглашаясь.