– Знаете, как в народе говорят: кому повезёт, у того и петух снесёт. Везение тут ни при чем, просто турки точно выбрали время для своих действий. – Выбрали! – скептически скривился Остелецкий. – К гадалке не ходи, из Санкт-Петербурга им подсказали. – Это уж наверняка, иначе нас с вами тут не было бы, – не стал спорить Бирстром. – А всё же османы – известные хитрецы. Вон как ловко они всё устроили в Египте! Подбили суданских дервишей на мятеж, дождались, когда англичане и лучшие войска хедива уйдут вверх по Нилу, потом самым российским манером подкупили кого надо в столице – и готово, приходи кума любоваться! – Говорят, в Каире и Александрии случилась страшная резня. Газеты пишут, улицы трупами завалены, европейцев ловили и с живых кожу сдирали. – Что ж вы, батенька, хотите? Восток… Кавторанг поднял бинокль, рассматривая броненосцы второго отряда. – Турки стянули сюда всё, что у них есть, – негромко заметил он. – Весь броненосный флот, до последнего вымпела. Это я называю – поставить всё на карту! – Всё, да не всё, – ответил после недолгой паузы Остелецкий. – «Асари Шевкет» и «Неджми Шевкет» по сию пору отстаиваются в Трапезунде. – Да, казематные броненосцы второго ранга. Французской постройки, с центральной блиндированной батареей. Слышал, наши предлагали вывести их из Чёрного моря и присоединить к эскадре. Так турки не согласились – наплели сорок бочек арестантов про какие-то там поломки. – Не доверяют нам? – А вы бы на их месте доверяли? – И то верно. Бирстром перевёл бинокль на идущий впереди «Хотспура» «Мукаддеме-и Хаир» – казематный броненосец, близнец «Ауни-Аллаха», заработавший у русских сигнальщиков столь непочтительную кличку. – Вот, значит, эти два в Трапезунде. До сих пор не вошёл в строй броненосный корвет «Фетхи-Буленд» – никак не может опомниться от тумаков, которыми угостила его наша «Веста». Ну и «Оркание» и «Азизие», однотипные с концевыми первого отряда «Османие» и «Махмудие», стоят на приколе в Искендеруне. Эти исправны, но без команд – турки их сняли, чтобы укомплектовать британские трофеи. По мне, так и невелика потеря. – Почему же? – удивился Остелецкий. – Всё же броненосные единицы! – Проку от них, голубчик! Эта четвёрка – ровесники балтийских «Первенцев». Деревянные корпуса, железная броня… э, о чём тут говорить? Как суда береговой обороны, может, куда-нибудь и годятся, но в эскадренном бою – увольте-с! Только и пользы, что команды сняли для укомплектования британцев. – Да, второй отряд получился не в пример сильнее, – подтвердил лейтенант. – «Мукаддеме-и Хаир», «Иджлалие» и трофеи, «Султан», «Темерер», ну и наш «Хотспур». Вот где мощь! – Что же вы, батенька, так непочтительны к обычаям наших новых союзников? – усмехнулся кавторанг. – Нет чтобы называть корабли новыми именами! Венечка пожал плечами. – А какая разница? Да и привык, признаться, пока зубрил по справочникам характеристики британского флота… К тому же наш сигналец прав: язык сломаешь, пока выговоришь. – Да, с этими новыми названиями сплошная ерундистика получается. К примеру, вы знаете, что у нас в эскадре один броненосец назван в честь прежнего, зарезанного султана, а другой носит имя его брата, занявшего место невинно убиенного? Остелецкий озадаченно покосился на собеседника. – «Мехмед-Мурад» – это, я понимаю, бывший британский «Свифтшур». А прежний-то где? Его ж, если меня память не подводит, звали Абдул-Гамид? – Не подводит. В честь него, если вы не в курсе, англичане назвали свой «Султан». Но, видать, Фортуне не понравилось, что эти двое идут в одном строю – вот она и подгадила «Свифтшуру-Мехмед-Мураду». Уж сколько намаялись с ним турки: сутки, не меньше, потеряли из-за постоянных поломок, то и дело тормозили эскадру. И всё напрасно: не дойдя до Дарданелл, пришлось поворачивать назад, в Измит. – А прочие трофеи чьи имена носят? – осторожно спросил Венечка. Не хотелось показывать перед начальством свою неосведомлённость. – «Хотспур», на котором мы с вами имеем удовольствие находиться, переименовали в «Гамидие». Это имя должен был носить заказанный в Британии новейший казематный броненосец, но господа альбионцы, как запахло войной, быстренько его конфисковали и ввели в строй под именем «Сьюперб». – Это тот, что был на Балтике с эскадрой специальной службы? – Он самый. И вместе с прочими достался нам при Свеаборге. После чего его переименовали уже в третий раз, в «Олега». – По названию фрегата, который утонул в шестьдесят девятом? Несчастливое имя. – Ничего, Бог не выдаст, свинья не съест. А кораблик очень даже неплох, не уступает флагману Хасан-паши, «Мессудие». Они со «Сьюпербом-Гамидие» систершипы. – Ясно. Остаётся «Темерер». Его-то в честь кого?.. – Тут история интереснее. Название это унаследовано от погибшего при Синопе фрегата – захваченного в 1829-м нашего «Рафаила». – Вот оно как! – удивился Остелецкий. – Ну турки, ну затейники… Надо полагать, захотели одновременно и англичанам в рожу плюнуть, и нам напомнить, мол, и мы вас на морях бивали. – Может, вы и правы. Вообще-то, османы моряки неплохие – сколь веков уже флот имеют, да и нынешняя их эскадра, хоть и с бору по сосенке, а очень даже ничего. Венечка покачал головой, не скрывая скепсиса. – Воля ваша, Карл Романыч, а только слабоваты они будут против англичан. Средиземноморская эскадра – сила серьёзная. Одно дело – вот так, на воровской манер, ночью захватить броненосцы, и совсем другое – сойтись в море кость в кость, сила на силу. Как-то оно ещё обернётся?.. – Робеете, голубчик? – хитро сощурился кавторанг. – Двум смертям не бывать, одной всё равно не миновать. Попробуем показать британцам, почём нынче фунт лиха. – Или – они нам. – Или они нам. Сигнальщик с левого крыла мостика вновь подал голос: – Вашбродие, с флагмана пишут: «Иджлалие» следовать в порт Мармарис по способности. «Синопу» его сопровождать. – Что там у них стряслось? – забеспокоился Остелецкий. – Опять котлы потекли? В третий раз уже… – Надо думать, – кивнул Бирстром. – Вот, извольте, ещё убыль, будто мало нам «Темерера». Винтовой корвет «Синоп» – невелика потеря, в бою от него всё одно проку никакого. А «Иджлалие» жаль, он бы нам пригодился. Кстати, если помните: его на рейде Сулина пробовали подорвать катера с «Великого князя Константина», но не вышло. Турки тогда начали защищать свои суда на стоянках сетями, в них шесты с минами и запутались. – Повезло, выходит. Не то что сейчас. – Это ещё надо посмотреть, кому больше повезло – тем, кто вернётся, или тем, кто дальше пойдёт. Броненосцев у турок, конечно, немало, а вот содержать их в исправности они так и не научились. А туда же – с англичанами воевать… «Le Petit Journal», Франция, Париж …октября 1878 г. …нашего каирского корреспондента Леона Эскофье. Этот отчаянный человек пренебрёг опасностями, грозящими европейцу в охваченной кровавыми беспорядками стране; к счастью, его добрые знакомые, египетские офицеры, обеспечили храбрецу надёжную охрану. Но какая, скажите, охрана способна уберечь от обрушивающихся на город чугунных снарядов, начинённых смертью и разрушением? Но даже эта ужасная угроза не остановила нашего коллегу: он бесстрашно наблюдал за разгоревшейся баталией с одного из фортов, защищающих Александрию с моря. Мы приведём лишь небольшой отрывок письма, доставленного вчера в редакцию. Полностью очерк, описывающий грандиозные события, разыгравшиеся в Египте, читайте в специальном воскресном выпуске «Пти Журналь» с иллюстрациями неподражаемого Клода Жансена… …Александрия располагается на узком перешейке между Средиземным морем и озером Марьют. Старый город и порт лежит на полуострове, имеющем форму гриба, причём «шляпка» этого гриба ранее была островом Фарос, на котором стоял некогда знаменитый Александрийский маяк, считавшийся одним из семи чудес света. Основная часть города теперь находится на мысе Рас эль-Тин, где и расположены береговые батареи и укрепления. Пока мы добирались туда сквозь толчею припортовых улочек, я старательно прислушивался к разговорам бродяг, уличных торговцев, ремесленников – словом, простых жителей Александрии. За время военной службы я немного изучил арабский язык и неплохо понимал сказанное. Люди наперебой уверяли друг друга, что никакой опасности нет, что вот-вот должна подойти эскадра под командованием самого Хасан-паши. Что у турок два десятка могучих броненосных судов, и они легко сокрушат «англези». Я мог лишь посочувствовать наивности уличных болтунов, ибо хорошо представлял себе подлинное, а не выдуманное соотношение сил британского и турецкого флотов. Старые береговые батареи, построенные ещё при османах, – это земляные валы, облицованные мягким известняком. Форт же Фарос, возведённый на том месте, где стоял когда-то маяк, имеет два яруса казематов, в которых располагаются тяжёлые нарезные орудия. Мои спутники предложили наблюдать за происходящим оттуда, но я отказался: узкие, глубокие амбразуры не давали хорошего обзора, и я предпочёл подняться на верхнюю площадку, где установлены орудия меньшего калибра. Оттуда открывался неплохой вид, как на акваторию гавани, так и на батареи – форты Мекс, Умм-эль-Кубебе, защищающие город с запада, батареи на мысе Рас эль-Тин, а также форт Марабу, чьи семь крупповских тяжёлых орудий составляют костяк обороны Александрии с восточного направления. Мои спутники, люди безупречно храбрые, уговаривали покинуть этот наблюдательный пункт, заботясь единственно о сохранении моей жизни. Действительно, когда британские броненосцы, выстроившиеся напротив Маячного форта (так здесь именуют форт Фарос), открыли огонь, воздух сразу наполнился гудением тяжёлых снарядов и оглушительными разрывами. В нескольких шагах от меня бомба с башенного броненосца «Инфлексибл» буквально уничтожила четырёхдюймовое орудие вместе с расчётом. Я не мог оторвать взгляда от кораблей, извергавших огонь и дым, подобно действующим вулканам. Казематные орудия форта отвечали им – увы, далеко не так часто и метко. Море вокруг головного в колонне «Инвинсибла» (один из моих спутников указал на вымпел командующего эскадрой, полощущийся на мачте) буквально кипело от разрывов. Странное зрелище представляли собой эти корабли: англичане свернули рангоут, срубили стеньги, спустили реи (за исключением нижних), сняли бушприты, так что броненосцы походили на утюги, лежащие на воде. Около девяти тридцати утра (я засёк время по карманным часам фирмы «Лонжин») раздался раскат грома, заглушивший на миг даже артиллерийскую канонаду. Над отдельно стоящим фортом Марса-эль-Ханат вырос громадный дымный столб – видимо, бомба угодила в пороховой погреб. Воодушевлённые успехом англичане усилили обстрел до предела возможностей. Орудия Маячного форта замолкали одно за другим, подбитые вражескими снарядами. Спутники мои снова стали требовать покинуть опасное место. Я ответил, что во время службы в сенегальских спаги мне приходилось сталкиваться с куда более серьёзными опасностями. Но я покривил душой – такого града раскалённого чугуна, такой плотности артиллерийского огня, производимого тяжёлыми орудиями, я не мог даже вообразить. Тем временем британские броненосцы приблизились и встали на якоря в непосредственной близости от форта. Теперь по нашей площадке било множество орудий малых калибров, в том числе и картечницы – в какофонии артиллерийской пальбы я отчётливо различал их торопливый перестук. На моих глазах струя свинца сразила египетского офицера, вскочившего на бруствер, чтобы лучше направлять стрельбу. И вдруг, как по мановению руки, канонада стала стихать. Нет, уцелевшие орудия стреляли по-прежнему, а вот огонь с моря слабел с каждой секундой. Я огляделся по сторонам. Вокруг зазвучали торжествующие крики – оставшиеся в живых артиллеристы славили пророка Мухаммеда и призывали кары небесные на головы неверных. «В чём дело?» – спросил я у одного из офицеров. В ответ он указал на северную сторону горизонта. Оттуда медленно наползала густая угольно-чёрная пелена дыма, в разрывах которой угадывался лес мачт. Британские броненосцы один за другим снимались с якорей и поворачивали прочь от берега. Вслед им неслись торжествующие крики защитников Александрии. С моря подходила долгожданная эскадра Хасан-паши. VI. Ответный удар империи Средиземное море, на рейде Александрии. Корабль её величества «Инфлексибл» …октября 1878 г. Сдвоенный грохот, от которого лопаются барабанные перепонки и глаза вдавливаются в орбиты. Первая башня выбросила два огромных столба белого порохового дыма. С полуминутным интервалом ей ответила вторая – снова шестнадцатидюймовый дуплет, снова ватная непроницаемая пелена, остающаяся после сгорания сотен фунтов дымного пороха.