– У меня? – вновь засмеялся он. – С прокурором мы обсудили тему применения залога и пришли к выводу, что на поток его все же ставить не надо, а как исключительная мера сойдет. В юридической практике и не такое случалось, – крутанул он ладонью, словно отмахиваясь от несущественного. – То есть прокурор не запретил применять залог? – уточнил я. – Посмотрим, как еще Москва отреагирует на наше применение закона, о существовании которого все уже успели позабыть, – притормозил меня Митрошин. – Ну вот, опять эти твои прокурорские дела, – укоризненно смотря на отца, воспользовавшись паузой, вклинилась в разговор Алина. – Все, все дочка. Заканчиваем, – не стал спорить Борис Аркадьевич. – Альберт, а как тебе работа следователя? – добившись своего, спросила девушка, при этом уйдя от предыдущей темы недалеко. – Отлично, осваиваю новые горизонты, – отговорился я. – А папа тоже раньше следователем был, только в прокуратуре, – похвасталась мне отцом Алина. – В те времена не было следователей МВД, – пояснил дочери Митрошин. – И долго вы в следователях ходили? – из вежливости поинтересовался я. – Почти десять лет и почти столько же в заместителях прокурора хожу. Правда, сперва в области работал, а года три назад назначение в город получил, и мы переехали. Алине нужно было в университет поступать, это и стало решающим фактором. – А до того, как вы сюда переехали, не знаете, кто квартирой владел? – осторожно спросил я, надеясь, что мой голос при этом не изменился. – Знаю, что она пустовала год, – ответил Митрошин, – а кто до этого здесь жил никогда не интересовался. – Альберт ищет какого-то Сергея Королько с женой, – поделилась информацией с отцом Алина. Надо же, даже имя запомнила. – А кто они тебе? – заинтересовался Митрошин. – Дальние родственники. Сестра просила отыскать. Вот и ищу, – ничего лучшего я не придумал, хотя, вроде, нормальная версия. – Запросы сделал? – деловито уточнил он. Я кивнул. На днях, пользуясь служебным положением, я, действительно, запросил информацию о Королько. – Жду ответы. Развить тему помешала заглянувшая в комнату Светлана Григорьевна, которая попросила дочь помочь ей накрыть стол. Мы же с Борисом Аркадьевичем в это время оттащили круглый стол от окна в центр комнаты, но раскладывать его в этот раз не стали. – Только допоздна не гуляйте, – категоричным тоном потребовала от нас с Алиной Светлана Григорьевна, когда я, доев ужин, сытый отвалился на спинку стула и мечтал прилечь на диван минут на сорок. А меня вместо этого гулять выпроваживают. Я с надеждой посмотрел на Алину, но судя по виду девушки, та была настроена на вечернюю прогулку решительно. Пришлось вставать и плестись в прихожую одеваться. – Куда пойдем? – спросила Алина, как только мы вышли из подъезда. – Куда скажешь, – обреченно вздохнул я. – Тогда в кино, – приняла она решение, и мы пошли под веселый треп девушки. Я в нужных местах поддакивал, переспрашивал удивленным голосом, и этого оказалось для беседы достаточно. Фильм меня усыпил. Там все пели и плясали: женщины в сари, мужики в намотанных на бедра белых простынях и в какой-то момент меня вырубило. Думаю, мозг просто отказался переваривать информацию, что в него пихали, и ушел в спящий режим. А пострадал мой бок. Алина бесцеремонна воткнула в него свой острый локоть. – Тебе что, не интересно? – возмущенно прошептала она мне в ухо. – Интересно, – я выпрямился в неудобном, без мягкой обивки, кресле. – А долго еще? – спросил я, осматриваясь. Свет в зале, по ходу, включать никто не спешил, и народ в сторону выхода не косился – всё это мне не понравилось. – Если тебе не интересно, то мы можем уйти прямо сейчас, – обижено прошептала Алина. – Пошли, – ухватился я за предложение. Девушка возмущенно фыркнула, но проследовала за мной, так как я тащил ее за руку. – Мог бы и до сеанса сказать, что не хочешь идти на 'Зиту и Гиту', – предъявила она мне, когда мы оказались на улице. – А что так можно было? – не поверил я. Алина вновь фыркнула и повернулась в сторону дома. – Проводи меня, – потребовала она. – С удовольствием, – отозвался я. Обратно мы шли молча, думая каждый о своем. Лично я о своей удобной кровати. Уже стемнело, и я постоянно зевал. Девушка на каждый мой зевок фыркала, выказывая мне свое неудовольствие. – На работе устал, – решил я хоть как-то оправдаться. – Ты прямо как мой отец, – недовольно заметила она. – Он тоже весь в работе и кроме нее его тоже ничего не интересует. – Меня интересует, – запротестовал я. – Сама меня заставила какую-то фигню смотреть, вот я и утомился. – То есть это я виновата, что ты идешь со мной и зеваешь?! – от возмущения Алина остановилась. – И в кино ты не разу не попробовал меня обнять, не говоря уже о поцелуях! – обличительно сказала она. – Я тебе не нравлюсь? – потребовала она ответа. – Слушай, ты это всё так быстро говоришь, что я не успеваю реагировать, – притормозил я ее. – Тормоз! – сказав это, она быстро начала от меня удаляться. Пришлось прибавить шагу и пристроиться рядом. – Можешь уходить, раз я тебе совершенно неинтересна, – Алина попыталась меня прогнать. Ага сейчас, прокурорскую дочку на вечерней улице брошу и уйду. Тем более, она в какой-то сквер завернула, срезая путь до дома. – Ты мне интересна, – уверил я ее. – Что-то я не заметила, – парировала девушка. – Просто я скромный, – назвал я причину. – Странно, – задумалась она, перебирая в голове факты. Она пытливо посмотрела не меня и потребовала. – Поцелуй меня. – Давай лучше я тебя поцелую, – раздался со стороны прокуренный мужской голос, и сразу за ним грянул хохот. Четверо парней вывалились из кустов и начали нас окружать. На вид местная гопота – гадливо лыбятся, держа сигареты во рту, прищуренные взгляды, походка вразвалочку, в общем, изображают из себя крутых пацанов. – Клевая кожанка, – начал разговор центровой, – Снимай, хреново если порвется, – он заржал, сверкая желтой фиксой. – И девку оставляй, – подключился второй. – Мы ее поцелуем. По очереди, – гопники вновь заржали. – Сейчас побежишь. Поняла? – шепнул я, прижавшейся ко мне Алине. Гопоте же крикнул, – Я все понял! Снимаю! Стащив с себя куртку, я, резко крутанув ей, ударил кожанкой по лицу ближайшего. – Беги! – повторил я девушке и та, слава всем богам, не затупила, а побежала. Дальше все произошло слишком быстро: на меня, пока я отвлекся, расчищая девушке путь для отхода, навалились с двух сторон, повиснув на плечах, третий в это время зашел спереди и впечатал мне кулаком в живот. Четвертый оказался сзади, от него мне прилетело в спину. Нападающим тоже досталось. Одному из тем, кто меня держал, я сильно повредил ногу, пнул по голени. Тот вскрикнув от боли, рухнул как подкошенный и более в драку не вступал – сидел на траве и матерился сквозь зубы. Второму, высвобождаясь от захвата, по ходу, сломал ухо. Он заверещал и принялся лупить по мне, не выбирая куда, лишь бы попасть. Пока я блокировал его удары, на меня запрыгнули сзади, а тот, что был спереди, кинулся мне в ноги. Повалили, в общем, и начали запинывать. – Бл… у него ксива! – раздался голос одного из нападавших. Пока двое меня учили жизни, а третий, держась за ногу, матерился на траве, четвертый, значит, рыскал по карманам моей, валяющейся где-то рядом, куртки. Удостоверение как раз в ней было, во внутреннем кармане лежало. – Че там? – избиение прекратилось. – Бл… это мент!.. Лома, какого х… Я не знал, отвечаю… Ответишь, сука… Валим!.. Брось куртку, дебил! Шаги стихли, я открыл глаза. Уже совсем стемнело, поднялся ветер, отчего верхушки деревьев ходили ходуном. Кряхтя, я с трудом поднялся, кажется что-то не так с ребрами, надеюсь, просто ушибы, а не переломы. Шатаясь я добрался до брошенной гопниками куртки, вновь опустился на колени и начал рыскать в траве в поисках удостоверения. Не хватало еще его потерять. Веселье вкупе с клизмой мне тогда обеспечены. Вот оно родимое, я взял его осторожно, за ребра, чтобы не смазать пальчики одного их уродов. – Лома, значит, – я зло выматерился. Отступление Вернувшись домой, Кирилл, первым делом прошмыгнул в ванную комнату, постаравшись при этом не наделать шума. Не хватало еще, чтобы родители вышли и начали выпытывать, кто его избил. У него итак башка гудела, он мечтал отмыться и завалиться спать, а родителей он и с утра выслушает. Увиденное в зеркале повергло его в ужас. Все было хреново. Во-первых, распухшее ухо. Хоть кровь запеклась и уже не бежала, но от нее остались среды на шее и пропиталась одежда. Во-вторых, разбитые губы и шатающийся зуб. К утру все это художество еще более распухнет и покраснеет. Его вид повергнет родителей в шок. Дела. Он вздохнул, кривясь от боли. Еще и по печени настучали. Кирилл, задрал футболку, и убедился, что здесь тоже назревала гематома. Уроды. Нафиг он вообще связался с этим Сиплым и его кодлой?