– Чапыра, ты чего себе позволяешь?! – прошипела она, так чтобы никто не услышал. – А что такое? – не понял я. Ну косятся с любопытством в нашу сторону, проходящие мимо студенты, и что с того? Я же ей юбку не задираю, ширинку себе не расстегиваю. – Ты меня компрометируешь! – еще тише прошипела комсорг. Так и не поняв, что она имеет в виду, я все же решил сменить тему, раз уж девушке неприятна моя вежливость. – Как там насчет материальной помощи? – Пошли в профком, – бросила мне на ходу Лебедева, устремившись в сторону лестницы и по дороге стараясь держать между нами приличную дистанцию. В кабинете с грозной табличкой нас встретила хмурая дама. Судя по выражению лица, жизнь ее явно не радовала. Полноватая, с двойным подбородком с накрашенными черными бровями и алыми губами. Она мне сразу не понравилась, как и ее похожий на склеп кабинет. Деревянные панели во всю стену, непрезентабельный длинный стол, обставленный со всех сторон стульями, плотные бордовые шторы, отсекающие солнечный свет. – Марья Сергеевна, я вам Альберта Чапыру привела. Я вчера вам от него заявление передавала, – сразу же пояснила Лебедева, а то хозяйка слишком уж недовольно на меня глянула. – А, вчерашний пострадавший, – голос прозвучал грубо и пронзительно. – Что же вы товарищ Чапыра по сторонам то не смотрите? – строго спросила она меня. – Не я виноват в аварии, уважаемая Марья Сергеевна, – я располагающе улыбнулся. Дав взглядом понять, что она мне ни на грош не верит, профсоюзная дама подошла к столу, вытащила из стопки бумаг мое заявление с резолюцией и передала его мне. – С этим подойдете к кассиру, – отпустила она нас барственным тоном. Выйдя в коридор, я уткнулся в резолюцию и прочитал "в размере стипендии". Интересно это сколько? – Ну все, больше тебе моя помощь не нужна? – услышал я голос Лебедевой, что терпеливо ожидала пока я пересчитаю, выданные в кассе деньги. – Пятьдесят рублей, – озвучил я вслух сумму. – Это максимальная помощь для студента, – пояснила мне комсорг. – Танюша, ты лучшая! И прежде чем девушка успела среагировать, я приобнял ее за талию, подтянул к себе и смачно поцеловал в губы. – Оооо! – услышал я голоса, находящихся поблизости студентов, а затем мне прилетела звучная пощечина и гневные возгласы Лебедевой. – Чапыра! Как тебе не стыдно?! Руки убрал! Татьяна стояла раскрасневшаяся, очки у нее съехали, а глаза сверкали от негодования. Я озадачено почесал затылок, вспомнив при этом, что пора навестить парикмахера. – Ну, извини, – пожал я плечами, не понимая, как обычный поцелуй мог спровоцировать такую бурную реакцию. "Дикая она какая-то" – думал я про себя, двигаясь в сторону выхода. Глава 3 По пути в парикмахерскую я решил заскочить на юрфак, узнать дату защиты диплома. Вчера в общаге я ведь не только бухал и тискал девчонку, главное, я собирал информацию. И выяснил, что госы Альберт уже сдал, чему я очень обрадовался. Сам бы я их завалил со стопроцентной вероятностью. Законодательство здесь совершенно другое, не то что я изучал в своем времени. Да еще и местные выверты типа Истории КПСС или Научного Коммунизма, в которых я ни в зуб ногой. Так что мне осталось защитить диплом и дождаться распределения. Вот, кстати, еще один местный выверт. Студентов после обучения заставляют отрабатывать это обучение несколько лет. Причем, судя по уверениям вчерашних собутыльников, законопатить могут в такую дыру, после которой райцентр покажется столицей. Такая участь грозит и моему Альберту. Он здесь оказывается местный возмутитель спокойствия, головная боль руководства ВУЗа и комсомольских вожаков. На вчерашнем комсомольском собрании Альберта должны были в очередной раз пропесочить за не подобающий строителю коммунизма внешний вид, но вместо этого Альберт угодил под машину, что его и спасло от разборок. Так, размышляя о своей дальнейшей незавидной судьбе, я и дошел до нужного мне корпуса. В отличие от моего времени здесь юридическое образование считалось не особо престижным. Наверно, из-за этого юрфак занимал не целый корпус, а ютился там с соседями – историческим и экономическим факультетами. При входе сразу бросилось в глаза, что корпус требует капитального ремонта. Облезлые стены грязно-зеленого цвета, изуродованные наскальной студенческой живописью, кое где закрашенной, но не отменяющей впечатления, что находишься в гадюшнике. На полу старый потертый паркет с выдранными плашками. Ведущие в аудитории двери в царапинах и тех же надписях, у многих из них оторваны ручки. Бродивших по первому этажу и весело переговаривающихся между собой студентов, казалось, окружающая их разруха нисколько не смущала. Осторожно, чтоб не навернуться на остатках паркета, я прошел к информационному стенду юридического факультета. – Здорова! – отвлек меня от изучения приколотых кнопками к доскам бумажных листов вчерашний собутыльник – худощавый, русоволосый молодой человек в пиджаке с чужого плеча, что был ему велик на два размера. Кажется, его Алексеем зовут, и он учится со мной на одном курсе. – Привет, – пожал я протянутую им руку. – У нас двадцать первого защита, – обрадовал меня Алексей. Самостоятельно я эту информацию не стенде пока не отыскал. – Готов? – Всегда готов, – ответил я в духе здешних пионеров, а сам задумался. Дело в том, что дипломную работу Альберта я еще в глаза не видел, как-то не до нее пока было. Так что мне предстояло ее отыскать. Тут я припомнил бумаги, что мы вчера с Грегом переложили со стола в одну из тумб. Надо будет, как вернусь в общагу, в ней порыться. – Слушай, а что у тебя с Лебедевой? – как-то заговорщицки задал он вопрос, понизив голос и покрутив перед этим головой по сторонам, – А что у меня с Лебедевой? – насторожился я. – Говорят, вы с ней целовались, – прошептал он. – Кто говорит? – Ну, многие видели, – Алексей отвел взгляд, не желая называть никого конкретно, и тут же как-то неуверенно добавил. – Я это к чему – раз ты теперь с Лебедевой, ты ведь не будешь против если я к Голдобиной подкачу? – Подкатывай, друг, – положил я ему на плечо руку, стараясь не заржать, – я только за. – Спасибо, дружище! Я этого не забуду! – его лицо озарила счастливая улыбка. – Презервативы не забудь купить, – посоветовал я ему, разворачиваясь в сторону выхода. – У меня серьезные намерения, – прорезавшееся в голосе Алексея возмущение меня притормозило, и я вновь развернулся к собеседнику. – Жениться что ли собрался? Алексей покраснел. А я про себя отметил то, что люди здесь краснеют по любому поводу. – Ты же знаешь, я в Ленку с первого курса влюблен, – Алексей вновь стрельнул глазами по сторонам и убедившись, что никто не подслушивает, продолжил, – но сперва я долго не решался к ней подойти, а в этом году ты начал за ней ухаживать, – парень тяжко вздохнул, но затем его лицо просветлело. – Но теперь, когда ты от нее отступил, у меня появился шанс! – Слушай, а вот эта вчерашняя, которая у меня на коленях сидела… – начал я аккуратно задавать вопрос, чтобы выяснить не Ленка ли вчера об меня весь вечер терлась. – Да, эта Юлька, она у всех на коленях сидит, – отмахнулся Алексей, давая понять, что вчерашняя девица даже не стоит упоминания. – Всем дает? – все же уточнил я, с перспективой, так сказать. – Никому не дает, – вновь вздохнул Алексей, – замуж хочет. – Кто же ее возьмет, если она никому не дает? – подивился я. Алексей уставился на меня непонимающе, и я заподозрил, что с сексом в СССР глухо. Сперва ЗАГС – потом секс, а не как у нормальных людей. – Ладно, Лех, мне идти надо, – поспешил я распрощаться, – Ленке привет. "Надеюсь, эта неведомая Ленка не будет против смены ухажера", – мелькнула мысль на выходе из корпуса. Дом быта отыскался довольно быстро. Это было примечательное лишь обилием вывесок двухэтажное здание. Первый этаж почти полностью занимало почтовое отделение, а второй делили между собой ателье, фотостудия и искомая мною парикмахерская. Поднявшись по вездесущим в этом времени бетонным щербатым лестницам, я пошел на химический запах и оказался в большом зале. Посетителей в парикмахерской в это время суток оказалось немного, и все из них – женщины, часть из которых сидела в рядок у стены с колпаками на головах. Подобные я видел в кинофильмах. – Чего тут встал? Не пройти, не проехать. Не знаешь, что ли где мужской зал? – меня грубо пихнула плечом проходящая мимо дородная женщина, втиснутая в халат блекло-синего цвета. В руках она несла стопку чистых полотенец. – Степаныч, забирай клиента, а то стоит тут на проходе, работать мешает, – крикнула она неведомому собеседнику. Не успел я подивиться своеобразному сервису, как из соседнего зала вынырнул сухопарый мужчина интеллигентной наружности. – Молодой человек, проходите сюда. Я поспешил последовать его приглашению и оказался в закутке с узким окном на четыре рабочих места. Мастер предложил мне занять крайнее кресло. – Как желаете постричься? – вежливо поинтересовался он, когда я устроился. – А какие стрижки вы делаете? – в свою очередь поинтересовался я. – Модельная, бокс, полубокс, канадка, – перечислил он. – Давайте канадку, – определился я с выбором, – и еще мне побриться.