В коридоре, не считая начальства, один я остался. – А тебе *** что отдельный приказ нужен? – наткнувшись на меня взглядом, рыкает Шафиров. Затем в его глазах мелькает узнавание и к гневу присоединяется заинтересованность. – Чапыра, кажется? Ты чего тут делаешь? – уже более спокойно и без мата спрашивает полковник. – Здраствуйте, Валерий Муратович, – сдержанно улыбаюсь я ему и напоминаю. – Вы же сами меня в этот отдел направили. – Направил, – кивает он, – Я *** спрашиваю, чего ты конкретно здесь делаешь? – он обвел взглядом близлежащее пространство. – Так это мой кабинет, – я киваю на стоящего по стойке смирно Кривощекова. Располагающая улыбка не сходит с моего лица. Шафиров пару раз моргает, проследив за моей пантомимой, поворачивается к Головачеву и начинает орать. – Вы чего здесь совсем охренели? – на лице Шафирова ядреная смесь гнева, возмущения и обалдения. – Я вам лучшего выпускника отдал! А вы *** к нему алкаша прикрепили?! И чему *** он должен был, по-вашему, молодого сотрудника научить?! Водку жрать, да бутылки в окно швырять?! – полковник сбился от нехватки воздуха, вдохнул и продолжил. – Я *** вас спрашиваю, какого ***?! – Виноват, – Головачев стоял на вытяжку, бледнел, гоняя желваки, но зама не заложил. – Конечно виноват, – Шафиров обвел всех присутствующих взглядом и дополнил, – все *** виноваты, а служебная проверка выявит степень вины каждого. Я *** вам покажу как *** алкашей годами прикрывать! Теперь уже все стояли на вытяжку, даже полковник Мохов. – Так, этого от службы на время проверки отстранить, – мотнув головой в сторону Кривощекова, начал Шафиров давать конкретные указания, но сразу же сбился. – А оружие за ним закреплено? – полковник обвел всех тяжелым взглядом и по их реакции понял, что в своей догадке не ошибся. – Ну вы – дальше пошел отборный мат. – А если бы в нас не бутылка прилетела, а две пули?! – дальше снова мат. – Что вы молчите, полковник? – впился он взглядом в Мохова. Вы же там вместе со мной под огнем бы оказались, – Шафиров кивнул на окно. – Виноват, – Мохов прикрыл глаза. – Так, понятно. Пойдемте-ка, Семен Яковлевич, в ваш кабинет, побеседуем, – Шафиров развернулся и, не прощаясь, пошел в сторону лестницы, Мохов последовал за ним. Когда полковники скрылись из виду все выдохнули. – Я не кидал бутылку, – первым подал голос Кривощеков. – Молчи уж, – махнул на него рукой Головачев, изобразив зверскую рожу. – Чапыра, как это произошло? – спросил он меня. – Не знаю, Илья Юрьевич, я в соседнем кабинете был, – я метнул взгляд к двери напротив. – Людмила Андреевна меня по делам инструктировала, что Дмитрий Олегович мне расписал. – А Кривощеков что делал? – отмер Курбанов. – Когда я выходил, он спал, – доложился я. – Он спал! – вновь завелся Головачев. – Дима, какого ***?! Ты же *** клялся, что с Кривощековым проблем не будет! Головой *** мне за него ручался! – Не понимаю, как так получилось, – единственное что нашелся сказать, бледный Левашов. – Дима, – цедил сквозь зубы красный от злости Головачев, – Я же тебя просил устроить Чапыру нормально?! Так какого лешего ты его в кабинет к этому своему Кривощекову запихал?! – Так куда я его посажу? – вскинулся Левашов. – Вы, Илья Юрьевич, сами ведь мне запретили освободить кабинет от вещдоков, – он дернул головой в сторону запертой четвертой двери в закутке. – С собой бы посадил! – взревел Головачев. – И сам бы себе натаскал нового сотрудника! Я тебе, Дима, следователя выделил! А ты мне *** что в благодарность устроил?! – А я говорил, что это плохо закончится, – вмешался Курбанов, впечатав злобный взгляд в Кривощекова, что так и продолжать стоять посреди кабинета. Весь хмель из него выбило, так что он даже не шатался, но судя по всему соображал еще с трудом. – Да что уж теперь, – отмахнулся от зама Головачев. – Илья Юрьевич, отдайте мне Чапыру. Я его к Панкееву определю. Тот опытный следователь и вообще не пьет, у него язва, – не сдавался Курбанов. – А у меня что тогда вообще двое следователей останется? – возмутился Левашов. – А тебе зачем больше? Ты их все-равно контролировать не можешь, – подколол коллегу Курбанов. – Я же сказал, с Кривощековым вышла случайность, – вспылил Левашов. – Случайность – это то, что твой Кривощеков никого не убил, – недобро усмехнулся Курбанов. – Тихо! – рыкнул начальник. – Кривощеков, собирай свои вещи и пошли. Ты здесь больше не служишь. Время пока идет проверка дома проведешь. – Илья Юрьевич, да не мог я бросить эту чертову бутылку! – чуть не рыдая, вскричал Кривощеков. – Я все сказал! Наконец вокруг всё стихло. Все ушли. Головачев с Курбанов в свое крыло. Кривощеков, собрав вещи, через отдел кадров поплелся домой, а Левашов проконтролировал его уход. Я остался один в неубранном кабинете. Стоял у того злополучного окна и смотрел вдаль. Меня слегка потряхивало от содеянного. Кажется, я переборщил. Хотел лишь от Кривощекова избавиться, а подгадил всем. Теперь перед коллегами маячила служебная проверка, а за ней и дисциплинарные взыскания. А ведь ни Мохов, ни Головачев мне ничего плохого не сделали, и с Левашовым не все так однозначно. Как же мой принцип 'не жалеем тех, кто не пожалел нас'? Получается сам его себе определил, сам и нарушил. А может фиг с ними с этими принципами? Когда дело касается выживания становится не до сдерживающих факторов. Я горько усмехнулся своим мыслям. Вот так все и бывает – там уступишь, тут отступишь и на выходе получаешь… не знаю кто в итоге получается. Я помотал головой – какая-то фигня в голову лезет. Не до морализаторства мне сейчас. Вот выберусь отсюда, тогда сяду и все осмыслю, дам совести себя погрызть вволю, если она к тому времени не атрофируется. Я усмехнулся и резко отвернулся от окна. Пробежал взглядом по бардаку, что остался в кабинете. Надо что-то со всем этим делать. Внезапно дверь открылась. – Чапыра, Альберт? – спросил заглянувший в кабинет мужчина в форме старшего лейтенанта органов внутренних дел и с кожаной папкой в руках. – Да, это я, – ответил я нежданному посетителю. – Я следователь Сорокин, Антон, – протягивая мне руку, мужчина переступил через порог, стараясь не задеть разбросанные уголовные дела и пустые бутылки. – Мне сказали тебя на выезд с собой взять. – сообщил он цель своего прихода. – Поехали, – пожал я плечами. Уборка откладывалась. Мы спустились на первый этаж и зашли в дежурную часть. – Знакомься, это Юра Новиков, – Сорокин указал на старлея, мужчину лет тридцати, что при нашем приближении не отрывая уха от телефонной трубки, пожал нам обоим руки. – Адрес продиктуйте! – прокричал он в трубку. – Какая улица? По громче, не слышу! – А это Коля Кравцов, – я пожал протянутую руку мужчине с лейтенантскими погонами. – И куда мне этих баб девать? – сразу же отвлекся он от нас. – Там мужики сидят. – объяснял он патрулю, что привез двух женщин шаромыжного вида, которые в это время стояли в коридоре за стеклом дежурной части и смирно ожидали своей участи. – У вас что одна камера?! – пытался отвязаться от добычи старший патрульный. – Альберт, не спи, – поторопил меня Сорокин и мы прошли дальше. Спустились по ступеням и вышли на территорию закрытого двора, куда из моего кабинета выходят окна. – Залезай, – указал мне на служебный уазик Антон. В машине кроме водителя было еще два человека, оба в звании лейтенанта. На переднем пассажирском сидении сидел почти мой ровесник. Он развернулся и с прищуром рассматривал на меня. – Это наш новый следователь Альберт Чапыра, – начал представлять нас друг другу Сорокин. – А это Вадим, инспектор уголовного розыска, – кивнул он на молодого. И Сергей Львович – наш эксперт, – указал он на мужчину постарше. – Ну что, погнали? – развернулся к водителю Вадим, когда все поручкались. – Говорят у вас там сегодня веселуха, – Вадим вновь развернулся к нам вполоборота, как только мы тронулись. – Да без понятия, краем уха только слышал, – отмахнулся от него Сорокин. Не до этого было. По уши в работе. – Говорят, Кривощеков допился до белочки, начальство начал из окна отстреливать, – Вадим заржал. Сергей Львович заинтересованно прислушивался. Водитель в пол глаза наблюдал за нами через зеркало. – Напридумывали уже черти что, – усмехнулся Антон. – Просто бутылка выпала из окна. – Ага, и неудачно приземлилась, – не переставая ржать, договорил опер. – Ну да, неудачно, – признал Сорокин. – Приехали, – затормозив, сказал водитель. – Быстро мы, – на время потеряв интерес к разговору, Вадим первым вылез из машины. Мы остановились возле двухэтажного многоквартирного дома, первый этаж которого был из кирпича, а второй деревянный. К машине подбежал пожилой мужчина в неброской одежде и коротких резиновых сапогах. Остальной народ смотрел на нас издали. – А я уж заждался, – без особого недовольства сказал он, в его тоне сквозило лишь нетерпение. – Показывайте, откуда угнали, – на передний план вышел Сорокин. – Вон он мой сарай, – мужчина посеменил к указанному деревянному сараю с распахнутыми дверными створками. Выяснилось, что пока он ходил на почту, у него из сарая угнали мотоцикл. За Сорокиным и экспертом, что тащил в руках чемодан, я поплелся в сторону вскрытого сарая. А Вадим, подогнав нам двух понятых, принялся опрашивать соседей, что высыпались из квартир на улицу.