– Распределили? – спросила она, отсмеявшись. Я неопределенно пожал плечами. – Я не поняла, так ты чего придуривался что ли? – теперь уже Ксения захлопала глазами. – Чего это? – оскорбился я и сменил тему. – Девушки, может вы расскажите молодому перспективному сотруднику, как тут у вас все устроено? – коллеги кивнули. – Мне Левашов какие-то дела подкинул. Чего мне с ними делать? – Неси, посмотрим, – с готовностью откликнулась на просьбу Людмила. Я метнулся в свой кабинет. Кривощеков, похрапывал, лежа головой на столе. Схватив приготовленную для меня пачку дел, я вернулся к девушкам. – Ну вот смотри, – принялась объяснять мне Людмила, как только завладела принесенной мною пачкой. – Дела возбуждены по сто сорок пятой и сто сорок шестой – это кража и грабеж. Теперь их надо отработать. В первую очередь выносишь постановления о принятии дел к производству. Бланки я тебе дам. Вот здесь, – она открыла одно из дел и пролистала страницы, – не допрошен потерпевший. Значит тебе его нужно будет допросить под протокол. Так же напишешь отдельные поручения органам дознания, чтобы они установили свидетелей и лицо, совершившее преступление. Это понятно? – Понятно. А дальше что? – А дальше ждешь два месяца и дело приостанавливаешь. – И все? – не поверил я. – И все, – подтвердила она. – И преступника искать не надо? – я недоверчиво уставился на Людмилу. Что-то мне явно не договаривают. – Почему? Я же объясняю – дашь отдельные поручения угро. – А сам я чего буду делать? – я все никак не мог понять смысл работы следователя. – Допрашивать тех, кого тебе доставят, – как о самом разумеющемся сказала она. – А если преступника найдут? – Тогда дело для передачи в суд будешь готовить – назначать экспертизы, проводить очные ставки, обвинительное заключение готовить – умотаешься, в общем. Так что лучше пусть они его годами ищут, – и Людмила рассмеялась, а Ксения ее поддержала. – И что все следователи так и работают? – в голове не укладывалось то, что я сейчас слышал. – Так нераскрытчики работают. А те, кто на очевидных сидят, те дела в суд направляют, как на конвейере. – Прям, на конвейере, – не согласилась с коллегой Ксения. – Они и пяти дел в месяц в суд направить не могут, за что постоянно огребают. А вот мы если какое дело до суда доведем, так нас сразу хвалят и в пример ставят этим неудачникам. И женщины вновь рассмеялись. – А почему такое деление следователей? – я все еще пытался докопаться до истины. – Ну смотри, главный показатель в работе следственного отдела, за который областное начальство сильно дрючит – это количество направленных в суд дел. Поэтому большинство следователей только этим и занимаются. – А еще какие есть показатели? – Критериев оценок деятельности СО так-то много. Но главный я тебе назвала. От этого все и пляшут. Понял? – Кажется, да. Когда я вернулся в свой кабинет, опытный следователь все так же дрых на столе. Бросив дела на свое рабочее место, я подошел к окну, чтобы вдохнуть чистого воздуха. Происходящее во дворе меня заинтересовало. Возле волги прямо под нашими окнами разговаривали два мужика, оба в форме полковника милиции. "Высокое начальство? – я высунулся в окно и присмотрелся. – Так это же товарищ Шафиров, который мне совсем не товарищ". Я недобро ухмыльнулся и развернулся к дрыхнувшему Кривощекову. Глава 21 План созрел молниеносно. Я метнулся к столу коллеги, под которым отыскал целый арсенал пустых бутылок от водки. Шагнул к стеллажу, оттуда схватил серый лист бумаги для письма. И чтобы не оставлять следов, через бумагу взял одну из бутылок. Забурлил в крови адреналин. Возвращаюсь к окну, прицеливаюсь и метаю бутылку чуть в сторону от начальства поближе к машине, чтоб тех осколками не посекло, и чтоб не сильно копали. Отступаю от окна, слышу звон разбившегося стекла и мужской мат. Пинаю стул, на котором сидит Кривощеков. Убеждаюсь, что он валится на пол, сметая за собой все что лежит на его столе и начинает просыпаться. Хватаю со своего стола одно из дел, кладу в него использованный лист бумаги и выхожу в коридор. Два шага до соседей, и я вновь с озадаченным видом предстаю перед девушками. – Люд, извини, можно еще вопрос? – Да, конечно, – улыбается она и приглашающе указывает на стул возле своего стола. Занимаю место и выдыхаю. – В общем, тут не понятно, – я ткнул пальцем в протокол осмотра места происшествия. – Мне понятых надо допрашивать? – задал я первый пришедший в голову вопрос. – Нет, конечно, – сделав большие удивленные глаза, ответила Люда, и тут же вместе с Ксюшей начала вспоминать смешные случаи из работы про этих самых понятых. Мы смеемся, пока за дверью не раздаются гневные возгласы и мат. Мое сердце вновь учащает ритм. – Чего это там? – тревожно прислушивается Люда. – Вроде Мохов, – идентифицирует на слух голос одного из крикунов Ксения. Обе выжидающе смотрят на меня. Я киваю, встаю и иду к двери. Открывшаяся мне из коридора картина выглядит многообещающей. В наличии все действующие лица: красные от гнева полковники, бледный Левашов, заинтересованный Курбанов и сам герой дня Кривощеков, что стоит, пошатываясь, последи кабинета между перевернутым столом и сломанный стулом. Под его ногами валяются сваленные им при падении уголовные дела и раскатившиеся по полу пустые бутылки. Начальство же, сосредоточившись по краям этого хаоса, в два горла орет на стремительно трезвеющего хозяина кабинета. Были здесь и зрители – в коридоре топтались прибежавшие вместе с разгневанным начальством незнакомые мне сотрудники. – Да это он *** в меня метил! – убеждает всех начальник милиции Мохов, тыча в злодея пальцем. – Я его *** пьянь такую, постоянно премии лишаю! – Семен Яковлевич, да я бы никогда, – пытается оправдаться Кривощеков, прижимая руки к груди, но его никто не слушает. – Ты *** Саня, уже допился до чертиков! – продолжает гневаться Мохов. – Товарищ полковник, – встревает Левашов. – Товарищ Кривощеков не мог вот так специально бросить в вас бутылку! Кривощеков, увидев поддержку, начинает активно поддакивать. – Да он просто выкинул бутылку, не посмотрев кто внизу, – зам выдвигает свою версию событий. Услышав последнее Кривощеков начинает усиленно мотать головой из стороны в сторону. – Я не кидал! – пытается докричаться он, но его опять никто не слушает. – Просто *** выкинул?! – захлебнувшись слюной от гнева, подключается Шафиров. – Да ваш Кривощеков *** опасен для окружающих! Гнать таких из органов надо! – Сегодня же приказ подготовлю на увольнение! – подхватывает Мохов. – Увольнение?! – Шафирова еще больше распирает от гнева. – Да вы *** одним увольнением не отделаетесь! Я вам *** всем выговоры влеплю! Пригрели ***алкаша в отделе. Скажите не знали? Скажите этот кадр сегодня первый раз напился? Да по нему *** видно, что он запойный! Да вы только что сами кричали, что постоянно его премии лишаете за пьянки! А раз все знали, значит все и ответите! – Шафиров рубанул рукой воздух. – Что происходит? – в наш закуток с обеспокоенным видом стремительно шагнул Головачев. За его спиной показались и другие сотрудники отдела. Сгорающие от любопытства Денис с Ирой в первых рядах. – А вот *** и начальник следствия явился ***, – Шафиров развернулся к новому лицу. – Что происходит спрашиваешь? Так *** это я хочу спросить, что у тебя *** в отделе творится?! Твои сотрудники на рабочем месте до усрачки нажираются! Какого хера, я тебя спрашиваю, это происходит?! – Виноват, – громко сглотнул Головачев, а приметив в кабинете Левашова с Кривощековым, очень недобро на них глянул. Краем уха слышу перешептывания. – Что случилось? – спрашивают подтянувшиеся на крики следователи у стоящих за моей спиной Люды с Ксенией. – Кривощеков нажрался и в начальство бутылкой запулил, – отвечают те. – Нифига себе!.. В смысле бутылкой? – охреневают слушатели. – Выкинул из окна пустую бутылку, а она в начальство угодила. – Во Саня попал!.. Ага, попал, так попал. – А вы чего *** тут собрались? – окинул злобным взглядом столпившихся в коридоре сотрудников Шафиров. – А ну ка марш по рабочим местам ***?! Всех как ветром сдуло. Слышались лишь удаляющиеся шаги и хлопки дверей. За моей спиной тоже раздался звук закрывающейся двери.