Алекс кивнул восторженной поклоннице и запел: Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам, Белой шкурою медвежьей брошу их к твоим ногам. По хрустящему морозу поспешим на край земли И среди сугробов дымных затеряемся в дали. Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним И отчаянно ворвемся прямо в снежную зарю. Ты узнаешь, что напрасно называют север крайним, Ты увидишь, он бескрайний, я тебе его дарю… А вот эту песню я определенно где-то слышал. – Альберт, а ты нам что-нибудь споешь? – подтрунивая, спросила Настя, чем сбила меня с мысли. – Легко, – согласился я. – Нет, гитару не надо, – отмахнулся я от неохотно протянутого мне Алексом инструмента. Я развернулся к Алине и запел: Happy Birthday to you Happy Birthday to you Happy Birthday dear Алина Happy Birthday to you – Могу еще на бис, если что, – раскланявшись, пообещал я охреневшим от мною исполненного слушателям, слыша краем уха, как Борис Аркадьевич маскирует смех кашлем. – Клево, то есть я хотела сказать, это было чудесно, – первой пришла в себя Анастасия. Девушка лукаво мне улыбалась. – Да, точно, – отмерла и именинница. – Это было… интересно, – наконец подобрала она определение. – И главное в тему вечера! – наконец откашлялся хозяин дома. – Я старался, – изобразил я светский поклон. Алекс посмурнел лицом и засунул гитару обратно в чехол. – Это был чудесный вечер, – поднялся я с места, – Светлана Григорьевна, вы замечательная хозяйка! Всё было очень вкусно! Алина, рад был знакомству, – я перевел взгляд на именинницу. – И еще раз прими мои поздравления. – далее я повернулся к девушкам. – Барышни, – я изобразил поклон. – Джон, Алекс, рад был знакомству, – им я тоже изобразил радостный оскал, – Борис Аркадьевич, – протянул я руку главе семьи Митрошиных. Тот ответил крепким рукопожатием. – Рад знакомству, – не остался он в долгу. – Заходи в любое время, будем рады. – Обязательно, – пообещал я и отступил к выходу. – Альберт, ты так быстро уходишь? – донесся до меня из комнаты Настин голос, а следом в прихожей показалась и она, встав между супругами Митрошиными. – Дела, – я добавил в голос изрядно сожаления. – Ты бы хоть телефон оставил, – она недовольно поджала губы. – Чего нет, того нет, – развел я руками, наконец справившись с сандалиями. – До свидания, – еще раз попрощался я и вышел за дверь. Глава 19 Пробивной трезвон будильника вырывает меня из сна и заставляет открыть глаза. "Чего так рано?" – не могу понять спросонья. Зато следующая мысль выбивает из меня остатки сна, и я вскакиваю с кровати. Сегодня первый рабочий день, чтоб его… матерясь, иду в санузел. Сытный завтрак из глазуньи с местной колбасой – все это я кладу на кусок батона, сверху придавливаю сыром и толкаю в рот, запивая чаем. Возвращаюсь в комнату, достаю из шкафа сперва белоснежную рубашку, а затем вместе с плечиком – серо-синий в едва заметную мелкую клетку костюм-двойку. Его я вешаю на дверцу, а рубашку сразу надеваю на себя. Встаю напротив ростового зеркала, первым делом причесываюсь, а затем застегиваю на рубашке пуговицы лишь две нижние оставляю нетронутыми. Следом залезаю в брюки, застегиваю черный кожаный ремень. Приходит черед галстука. Он однотонный, темно-серого цвета. Завязываю его полувиндзорским узлом. Сажусь на кровать, натягиваю носки и сразу же обуваюсь в приготовленные с вечера туфли. Последним надеваю однобортный пиджак на двух пуговицах, с шлицами по бокам. Придирчиво смотрю на свое отражение, взгляд цепляется за пустой верхний карман. Не хватает платка, но для этих мест и так сойдет. Беру кожаный черный портфель небольшого размера, лишь бы документы влезли и выхожу из квартиры. До райотдела двадцать пять минут прогулочным шагом – выяснил на днях в разведывательных целях. Местный общественный транспорт у меня вызывает стойкое неприятие, служба такси здесь не развита, своего автомобиля нет. Вот и остается вариант – добираться до работы пешком. Мне нужно прибыть на место к девяти, а сейчас полдевятого утра. На улице много народу – тоже спешат на работу, многие тащат на прицепе недовольных ранней побудкой детей, что оглашают окрестности ревом. Обгоняю тройку что-то громко обсуждающих мужиков. Улыбаюсь идущим мне на встречу молодым женщинам. Слышу в ответ неожиданную реплику про иностранца. Оборачиваюсь и посылаю незнакомкам воздушный поцелуй, те в ответ смотрят на меня широко распахнутыми глазами. Настроение выравнивается. Оставшийся путь проделываю, вспоминая события прошедших двух недель, что пролетели как-то незаметно и большей частью в ничегонеделании. Словно набирался сил в преддверии грозных дней. Медкомиссию я прошел и был признан к службе годным. Тестирование тоже прошло нормально, заполнил длиннющий опросник с хитроумными вопросами типа "Восхищаетесь ли вы мошенниками?" и "Пройдете ли вы мимо упавшего человека?" и три варианта ответа – "да", "нет", "не знаю". Еще был тест на абстрактное мышление и логику с построением и поиском схожих фигур из предложенных. Была мысль проставить галочки наобум и быть признанным негодным по причине умственной отсталости и девиантного поведения, но решил, что этот финт не пройдет, у них же мой диплом лежит, а там средний бал четыре с половиной, и положительная характеристика от комсомола. Наорут и пошлют на пересдачу – и это все, чего я добьюсь своим демаршем. Так что пришлось погрузиться в тесты и отрабатывать их всерьез. Нарешал на "рекомендован" к службе. Самый высший результат – это "рекомендован в первую очередь", аутсайдеры – "рекомендован в последнюю очередь" и "не рекомендован". Огорчаться мне или радоваться – пока не определился. Неохота думать, что до высшей оценки интеллектом не дотянул, буду считать, что сыграла роль моя социальная чуждость. Так и порешим. Еще за это время наконец-то поменял прописку – сменил одно общежитие на другое. Когда пришел выписываться, меня в главный корпус университета подтянули, где с упреком "чего раньше не пришел, у нас же отчетность!" выдали деньги в размере ста пятидесяти рублей. Нашел фотоателье и проявил пленку. Снимки получились нечеткими, но прочесть текст было можно. Осталось перевести. Для этих целей я купил русско-немецкий словарь, но рукописные буквы тормозят перевод. Более-менее устроил быт, все-таки поклеил новые обои, правда дешевые бумажные, с абстрактным рисунком, два раза постирал на чудо-агрегате. Холодильник урчит и всхрапывает, сообщая мне что я не один в этой чужой квартире. Раздобыл новое сидение для унитаза, а вот туалетной бумаги, весь город обошел, но не нашел, пришлось купить обычную вату в аптеке, жесткие, красящие свинцом, газеты – не для попаданцев. В общем, жизнь налаживалась вплоть до сегодняшнего дня. Не знаю, как там дальше пойдет, но я сосредоточен и готов дать отпор агрессорам. С таким настроем я и взбежал на крыльцо, где увяз в пробке возле дежурной части. Нет, никакой проверки документов не было, на входе толпились вызванные в отдел обычные обыватели, что пытались вызнать у дежурного, куда им податься в этом трехэтажном здании, чтоб найти искомое. Из-за чего сотрудникам приходилось преодолевать препятствие и пробираться к вожделенной лестнице. Их примеру я и последовал. Мне нужно было на третий этаж в кабинет начальника следствия. Возле двери с нужной табличкой никого не было. Я постучался, но не дождавшись приглашения, сам открыл дверь. В кабинете сидели две женщины в гражданской одежде. Молодая, что, не отвлекаясь, печатала на машинке и постарше, которой навскидку было около сорока. Стало понятно, что кабинет проходной, а сам начальник сидит за следующей дверью. Та, что постарше, при моем появлении подняла взгляд от лежащих перед ней на столе бумаг и строго посмотрела на меня. – Молодой человек, вам кого? – Здраствуйте, – перешагнул я порог и широко улыбнулся. Молодая, перестав стучать по клавишам, ответила мне тем же, а вот старшая психологическому приему не поддалась. – Вы верно Чапыра? – изучающе уставилась она на меня поверх очков. Короткие завитые волосы, аккуратным образом уложены. Губы подведены коричневой помадой. Строгая блузка темно-бардового цвета, застегнутая под самое горло. Мой внутренний голос пожелал мне не ссориться с этой дамой. – Он самый. Альберт Анатольевич, – подтвердил я, – Мне назначено на девять часов, – пояснил, приближаясь к ее столу. Молодая, вконец позабыв о работе, глазела на меня во все глаза. Любопытство победило субординацию, и она перебила, собирающуюся что-то сказать старшую. – Вы новый следователь, да? И тут же была поставлена на место. – Ира, не отвлекайся. До обеда должно быть уже все готово! – Да, Капитолина Ивановна, – девушка послушно застучала клавишами, но исподтишка бросать на меня взгляды не перестала. Чего там она напечатает при таком косоглазии – большой вопрос. – Илья Юрьевич сейчас подойдет, – сообщила мне Капитолина Ивановна, позабыв сказать, где мне его дожидаться. Но этого не понадобилось. Головачев появился сразу же, как эта фраза была произнесена. – Илья Юрьевич, подошел Чапыра Альберт Анатольевич, – доложила секретарь, кивнув на меня начальнику. Головачев, лишь мазнув по мне взглядом, махнул рукой, приглашая проследовать за ним в кабинет. – Присаживайтесь, – он указал на место за столом, что стоял перпендикулярно столу начальства. – У нас есть пара минут до оперативки, – сообщил он и сразу же перешел к делу. – Я изучил ваши документы, судя по ним мы заполучили перспективного сотрудника, – на этом месте уголки его губ слегка приподнялись. – Испытательный срок обычно составляет три месяца, но может быть сокращен по результатам вашей работы. Так что дерзайте и к осени заполучите уже настоящее удостоверение следователя…