– Так-с, Чапыра Альберт Анатольевич. "Кто?" – от потрясения я закашлялся. – Пятый курс, – продолжил он читать содержание билета, бросив взгляд в сторону крайнего корпуса универа. – Ну так и что произошло, гражданин Чапыра, – вернулся он к опросу. – Ну, я переходил дорогу, а тут машина откуда-то вырулила. Не успел отскочить, – начал я импровизировать. Черт знает, что там произошло на самом деле, но вот лучше бы не меня признали виновным. Я еще не разобрался с тем во что вляпался и лишние проблемы мне были не нужны. – Это я вырулила?! – возмутилась Ольга Васильевна. Ее глаза сверкали в гневе. Женщина обличительно ткнула в мою сторону пальцем. – Это ты бросился под мою машину! – Да неужели? – ухмыльнулся я, но тут же посерьезнел. Если решат, что я самоубийца, то в психушку запекут на обследование. – Товарищ лейтенант, я из университета в магазин шел. Просто шел, не бежал, из кустов не выскакивал, водителей не пугал. А вот она, – теперь уже я выставил свой палец, – гоняет по городу как по трассе Париж-Дакар. Зудилина от моего спича покраснела, открыла рот чтобы обрушиться с обвинениями, но тут неожиданно меня поддержала толпа. Люди, как оказалось, никуда не ушли, они с интересом следили за происходящим и, видимо, решили поучаствовать в веселье. – Она, она виновата! – закричала бабка, потрясая клюкой. – Чуть человека жизни не лишила! – Гоняют словно шальные! Дорогу перейти спокойно не дают! – перебивали ее женские голоса. – Баба за рулем – обезьяна с гранатой, – заглушил всех мужской бас. – А ну тихо! – это уже гаркнул лейтенант Попов. – Кто из вас видел момент аварии? – Так это… Да я уже после подошел, – послышались голоса. Зудилина просветлела лицом. Ответы ее явно воодушевили, и женщина вновь бросилась в наступление. – Не видели, а наговариваете! Что за люди?! – закричала она. – Это он мне под колеса прыгнул и врет! Бессовестный! – Гражданочка, не кричите так, – поморщился Попов. – Сейчас во всем разберемся. Он вытащил из планшета чистый лист бумаги и принялся рисовать схему, периодически уточняя информацию у коллеги. Неожиданно воздух со свистом резанула промелькнувшая немного в стороне от меня клюка. – Это кого ты тут лгуньей назвала?! – закричала старуха и начала надвигаться на Зудилину. По ходу она только что переварила слова Ольги и каким-то образом все сказанное водителем приняла на свой счет. – Да как ты смеешь?! Я ветеран, орденоносец! – клюка стучала по асфальту, старуха надвигалась. Зудилина отступая, нырнула за спину все еще поддерживающего меня Горзеева, и я оказался первым на пути разгневанной старухи. Первому мне и прилетело клюкой. Хрупкое равновесие было нарушено и я начал оседать. Позади раздался вскрик Зудилиной. – А ну прекратить! – падая, услышал голос Горзеева, которому пришлось меня отпустить, чтобы перехватить клюку. – Убили! – истерически закричали женщины. Кто-то даже завизжал. Я в это время лежал на асфальте, морщился от боли в локте, на который пришелся основной удар от падения и охреневал. "Верните меня обратно!" – кричал я куда-то в небо не разжимая губ. Вот какого хрена меня сюда занесло?! Не, я читал, конечно, книги про попаданцев. Но там в СССР обычно старперы отправлялись. Они когда-то жили в нем, знают его специфику, ностальгируют по нему. Поэтому и принимаются в новой жизни усиленно его спасать. А я здесь при чем? Зачем меня сюда отправили? Чего я здесь делать-то буду? Мне вообще насрать на этот СССР. Я в нем не жил и, соответственно, никаких нежных чувств к нему не питаю. Нахера я здесь сдался?! – Чапыра! Ты чего тут разлегся?! – мои стенания прервал незнакомый женский голос. Взгляд наткнулся на нависшую надо мной девушку. Строгая белая блузка, застегнутая под самое горло, черная юбка, открывающая острые колени. С двух сторон от ее русой головы болтались завязанные синими лентами, тощие косички. "Это еще кто?" – успел подумать я, прежде чем меня принялись поднимать в четыре руки. – Да где эта скорая? – обеспокоенно заозирался Горзеев. – Вы гражданочка, кто будете? – раздраженно поинтересовался Попов у нового лица. – Я комсорг. Лебедева моя фамилия, – поправив очки в толстой оправе, важно заявила девица и строго спросила. – А что здесь происходит? – ДТП у нас здесь, – вздохнул вновь поддерживающий меня Горзеев. – А причем здесь Чапыра? Его на комсомольском собрании ждут. Нам, товарищи, задерживаться никак нельзя, – не терпящим возражения тоном заявила девица-комсорг. – Чапыра, ты в таком виде собрался на собрание идти?! – А? Чего? – я в это время раздумывал над значением слова "комсорг" поэтому не сразу среагировал. – Девушка, у вашего товарища травма, его машина сбила. Не до собраний ему пока, – вновь раздраженно влез Попов. – Вы видели что произошло? Нет? Тогда прошу вас покинуть место происшествия! И бабушку проводите уже до дома! – крикнул он столпившимся возле успокоившейся старухи людям. – Протокол читаем, подписываем! – это уже нам с Зудилиной. Ольга первой схватила документ, а я задумался над тем что эту Лебедеву отпускать никак нельзя. Раз она меня знает, то может оказаться полезной. – Лебедева, – крикнул я в спину удаляющемуся комсоргу. – Подожди меня, я сейчас. – Парень, ты куда это собрался? Сейчас скорая приедет, – придержал меня Горзеев. – Да нормально все со мной, идти мне надо, – поморщился я от навязчивой заботы и как аргумент добавил. – На комсомольское собрание. – Протокол подпиши и иди, комсомолец, – подсуетился с протоколом Попов, сунув мне его в руки. – В райотдел бы надо заехать, объяснения взять, – забеспокоился Горзеев. – Да завтра подъедут, все же живы, – отмахнулся Попов. Его явно наше ДТП до печенок уже пробрало. Первым делом я посмотрел дату, именно она меня больше всего сейчас интересовала – 18.06.1976 года. На дате я и завис ненадолго. Да уж занесло. Текст протокола со схемой я просмотрел бегло, подписал их буквой "Ч" с завитком и, прихрамывая, поплелся в сторону Лебедевой. Смысла торчать здесь и что-то доказывать именно сейчас не было. Свидетелей нет, тормозной путь короткий, она водитель, я пешеход, так что как-нибудь потом отбрехаюсь. А вот устраиваться в этой жизни нужно уже сегодня, Лебедева же – ключ от этой новой жизни, удачно подвернувшийся мне ключ. Глава 2 – Чапыра, а ты вообще как себя чувствуешь? – нарушила тишину Лебедева, когда мы зашли на территорию студенческого городка. – Да как тебе сказать, – неопределенно начал я, соображая, как бы половчее из нее информацию выудить. – Вижу, что сегодня от тебя толку не будет, – перебила комсорг, оценивающе рассматривая хромающего меня через свои окуляры. Девушка вздохнула, что-то прикинув в уме. – Ладно, пошли до общежития тебя провожу, а то упадешь еще по дороге. А мне потом отписывайся, – резюмировала она итог своих размышлений. "Общежития?! – не на шутку встревожился я. – Прощай моя двухуровневая квартира" Мы подошли к унылому пятиэтажному зданию из серого кирпича. В мое время его фасад был облицован панелями, из-за чего общежитие имело более презентабельный вид. Мы прошли холл, на ходу обменявшись приветствиями с выглянувшей из служебного помещения вахтершей. Поднялись по щербатой лестнице с погнутыми перилами на третий этаж и уткнулись в одну из дверей. Лебедева безрезультатно подергала ручку. – Открывай. Чего ждешь? – поторопила она меня. Я вновь ощупал свои карманы и нашел-таки заветный ключик. Дверь распахнулась, и я с опаской замер на пороге, не решаясь сделать еще один шаг в новую жизнь. Но долго рефлексировать мне не дали, беспардонно протолкнув внутрь комнаты. – Ну вы и свиньи, – неодобрительно произнесла комсорг, намекая на бардак в комнате. Девушка стремительно подошла к заваленному учебниками, конспектами и посудой столу. – Пойду воду тебе принесу, – добавила она, схватив пустой стеклянный графин. – А ты, Чапыра ложись, а то что-то шатает тебя. Я озадаченно обвел взглядом четыре кровати, тоже заваленные всяким барахлом, облезлые стены с выцветшей краской, старый покосившийся шкаф с надтреснутым зеркалом на дверце, стулья с обломанными спинками, наполовину залепленное газетами окно. – Сюрреализм какой-то, – пробормотал я и шагнул к зеркалу. – Это сюр, сюр, сюр…, как заведенный повторял я, рассматривая свое отражение. Запачканные от лежания на асфальте брюки-клеш с вшитыми красными клиньями и подшитыми внизу штанин металлическими застежками-молниями, цветастая рубашка с ободранными локтями, туфли на высокой платформе, по ходу самодельной. На голове длинные до плеч волосы с собранной на дороге пылью. И завершали композицию усы. – Чапыра, с тобой всё в порядке? – от неожиданно прозвучавшего окрика я вздрогнул. Лебедева стояла у порога, держа в руках наполненный водой графин, и обеспокоенно наблюдала за мной. – У тебя сейчас такое выражение лица было, – произнесла она задумчиво, устраивая графин на столе. – Ты не знаешь где ближайшая парикмахерская? – проигнорировав ее замечание, спросил я то, что меня сейчас занимало. – В доме быта, в двух кварталах отсюда, – удивления в голосе девушки прибавилось. – А ты что, подстричься решил? – и не дожидаясь ответа. – Давно пара. Молодец! – А сколько стрижка стоит, не знаешь? – задавая вопрос я вновь принялся исследовать свои карманы. Вытащив бумажку, я озадаченно на нее уставился. Три рубля. Интересно, это много или мало? – Мужская стрижка копеек 20, наверно, – неуверенно ответила Лебедева, но заметив в моей руке купюру, ее голос резко сменил тональность. – Чапыра, тебе не стыдно?! Ты уже второй месяц не платишь комсомольские взносы. Говорил, денег у него нет! С тебя четыре копейки! – Комсомольские взносы? – задумчиво переспросил я. – То есть я их платил все пять лет, что здесь учился? – Платил. А в мае перестал платить!