В общем, с виски и начали. Потом пили пиво и, кажется, водку. Потом еще что-то… Какие-то отрывочные воспоминания наползали одно на другое. Интересно, что еще он умудрился успеть за прошедший вечер? Не одеваясь, Виноградов прошлепал мокрыми пятками по ковру, однако на пути к балкону попалась истерзанная за ночь постель, так что ему потре бовалось некоторое волевое усилие, чтобы не завалиться обратно — досыпать. Нельзя! Нельзя… нельзя… — надо ехать в аэропорт, встречать жену из отпуска. Выполнять, так сказать, свой супружеский долг. Ну почему все хорошее в этом мире имеет свойство заканчиваться намного быстрее, чем мы ожидаем? Кажется, только вчера уговорил любимую супругу продлить себе лето и погреться на солнышке, на берегах Средиземного моря, — и на тебе, вот уже и закончились холостяцкие две недели! Последнее время, с тех пор как обе дочери подросли, почувствовали себя самостоятельными и потеряли интерес к совместному семейному отдыху, они с женой тоже стали проводить отпуска по отдельности — все-таки после двадцати пяти лет брака следовало хотя бы изредка отдыхать друг от друга… Благо с некоторых пор преуспевающий адвокат Владимир Александрович Виноградов мог себе это позволить. Вид из окна был под стать настроению: мокрое небо, холодные лужи, тяжелые, серые облака. Часы показывали начало восьмого. Владимир вернулся в ванную комнату и достал анальгин. Разжевал, не запивая, противную горькую таблетку, прикрыл глаза и привычно стал ждать относительного облегчения… — Виноградов? — Ну? — Адвокат даже не сразу сообразил, что отвечает в трубку домашнего телефона. Очевидно, он все-таки выключился на какое-то время, но рефлексы на телефонный звонок оказались сильнее похмелья. — Владимир? Это точно ты? Что-то с голосом у тебя… Первым делом Виноградов взглянул на часы: слава богу, кажется, не проспал! Сейчас, если поторопиться… — Это кто? — Не узнаешь? Виноградов вытер холодный пот со лба и с трудом подавил тошноту: — Короче, кто это? Чего надо? — Литвинчук Алексей. Еще помнишь такого? Только трубу не бросай! Почему-то Владимир сразу понял, что не ослышался: — Откуда ты? Ты ведь вроде… — Вроде, — не стал спорить Литвинчук. — Извини, но я все же хотел бы удостовериться… скажи, к примеру, в какую руку тебя зацепило тогда, на перевале? — Ну, допустим, в левую. — Точно! А какой позывной у нас был? — «Долина». — Так и есть… — обрадовался Литвинчук. — Привет. Володя! — Ну, привет. Так чего тебе надо-то? — Да ты не бойся… что ж вы все там такие пуганые? — Я очень тороплюсь, извини. — Владимир решил поскорей завершить разговор, который совсем перестал ему нравиться. — Мне жену через час из аэропорта встречать. Может, перезвонишь? — Нет, нельзя — еще секундочку! — заторопился собеседник. — Как думаешь, твой телефон не прослушивается? — Не знаю. — Ладно, все равно… слушай внимательно и запоминай! Передай Генералу — ты знаешь, кого я имею в виду, — как можно быстрее, всего одно слово. Полоний. Запомнил? Все! Полоний… Я нашел его в Лондоне. Если они там, в Москве, хотят обойтись без скандала, пусть немедленно присылают тебя на переговоры. Немедленно, понял? Я долго ждать не могу — и не буду, ты слышишь? — Слышу, слышу… — Владимир еще раз посмотрел на часы и приготовился положить телефонную трубку. — Это все? — Да! Главное, так и передай: Литвинчук будет иметь дело только с тобой и ни с кем больше! Контора уже пыталась подсылать ко мне ликвидаторов… — Я опаздываю. — До встречи! — Бывай здоров, старик… — Владимир нажал на кнопку отбоя, повел плечами и прислушался к собственным ощущениям. Голова не болела, подташнивать перестало, однако ситуация требовала некоторого осмысления… — Когда и кому вы доложили о переговорах с Лит-винчуком? Это был первый вопрос, заданный хозяином кабинета после того, как Владимир закончил рассказ. Стоит отметить, что за последние несколько дней, после многочисленных, устных и письменных, повторений, история со звонком приобрела почти каноническую завершенность — которая, впрочем, не слишком устраивала сегодняшнего собеседника. — Когда именно это было? — В понедельник, тринадцатого числа. После обеда. — Почему не в субботу? — Ну, во-первых… — Во-первых, во-вторых, в-третьих и даже в-десятых — необходимо было немедленно поставить в известность руководство! Обращаться к себе в таком тоне преуспевающий адвокат Виноградов давно уже не позволял никому — даже самым требовательным и денежным клиентам. — Может быть, вы забыли, но… я, вообще-то, уже пятый год как из Конторы уволился. — Это ровным счетом ничего не значит! Как писал один литератор, бывших разведчиков не существует — как не существует в природе бывших негров. — Генерал переставил зачем-то пузатый бокал с коньяком. — Кстати, это прекрасно понимает и твой приятель Литвинчук. — Он мне никакой не приятель. — Тем более! Думаешь, почему он именно тебе позвонил? Не знал, что ли, про увольнение? — Знал, наверное, — пожал плечами Владимир. — Да уж не сомневайся… — Хозяин кабинета протянул руку и почти наугад раскрыл черную папку. — Вон, распечатали мне про тебя из Интернета, из поисковой системы — девять ссылок на газетные публикации только за последний месяц: «Владимир Александрович Виноградов согласился прокомментировать очередной коррупционный процесс, завершившийся оправданием его подзащитного…» «Как заявил в интервью нашему корреспонденту известный петербургский адвокат Владимир Виноградов…» «Адвокат Виноградов, представляющий интересы опального вице-губернатора, обвиняемого в злоупотреблении служебным положением…» — А я еще позавчера на радио «Эхо Москвы» выступал. — Ну и напрасно, — поморщился Генерал. — Нашел с кем связываться! — Так ведь — для пользы дела. — Ну, разве что… — собеседник Виноградова с большим сомнением покачал головой. — Владимир Александрович, как вы лично расцениваете предложение Литвинчука? — Провокация? — Какой смысл? — Вам виднее. Разумеется, шпионы-перебежчики и предатели из числа сотрудников спецслужб выходят на инициативный контакт с бывшими товарищами по оружию не так уж часто — даже в наше, весьма либеральное время. Однако, по правде говоря, адвокат Виноградов не ожидал, что его доклад о странном телефонном звонке из Лондона вызовет такой ажиотаж в Конторе. Нет, сначала все было спокойно — дня два или три. Зато потом, когда информация из Санкт-Петербурга, видимо, прошла-таки по оперативным каналам на самый верх, сразу все вокруг Владимира Александровича закрутилось, как при ускоренном воспроизведении видеозаписи: контрольная встреча с первым заместителем начальника Управления, приглашение на беседу, больше напоминавшую допрос с пристрастием, срочный вызов в столицу… — Допустим… Допустим, Литвинчук знает, что вы несколько лет назад сняли погоны. Однако он совершенно правильно рассудил: даже если ты уже не работаешь в Конторе, то ты все равно до конца дней своих работаешь на нее. Возразить было, в сущности, нечего — поэтому Виноградов промолчал. — Ваш телефонный номер есть во всех справочниках. К тому же считается, что адвокатов, как правило, не прослушивают — даже у нас, в России. Верно? — Ну, в общем-то… — Литвинчук, как мы смогли выяснить, звонил из уличного таксофона на углу Портобелло-роуд и Вестбурн-гроув, по разовой телефонной карточке. Такую карточку можно приобрести в любой газетной лавке. Так что отследить его и идентифицировать по звонку практически невозможно… — Хозяин кабинета в задумчивости потер переносицу. — Владимир Александрович, вы ведь у нас разговариваете по-английски? — В пределах, необходимых для бытового общения, — ответил стандартной формулировкой из личного дела Виноградов. — Ладно, не скромничайте… хотя в данном случае иностранный язык вам едва ли понадобится. Генерал закрыл папку с рабочими материалами, встал из-за столика и отошел к окну.