— Интересное предложение. — Только не надо изображать оскорбленную девственность, ладно? Помнишь, как нас учили на лекциях по политэкономии: любой труд должен быть оплачен! А Контора вряд ли выплатит тебе за спасение человечества что-нибудь еще, кроме командировочных и премии в размере месячного должностного оклада. — Это вряд ли, — вынужден был признать Виноградов. — Ты еще вот что учти: мне самому эта информация досталась вовсе не бесплатно. Так что пусть твои московские начальники не жадничают — на карту, можно сказать, честь России поставлена, репутация, международный престиж… а такие вещи во все времена очень дорого стоили. Владимир Александрович почесал подбородок: — Хорошо. Я, конечно же, все передам. Мое дело маленькое… — Он сделал паузу и взглянул прямо в глаза собеседнику. — А если они не согласятся иметь с тобой дело? — Найдутся и другие покупатели. — Ответ на этот вопрос явно был заготовлен Алексеем заранее. — Кто, например? — Подумай сам, кому может понадобиться маленькая, но недорогая подержанная радиоактивная бомба в хорошем состоянии… — Литвинчук опустил взгляд на деревянную поверхность стола, усыпанную желтоватыми хлебными крошками. — Или, скажем, придется отдать информацию англичанам. Виноградов задумался на мгновение, а потом покачал головой: — Но ведь они тебе вряд ли заплатят. — Да, — вздохнул с нескрываемым сожалением Алексей. — Это был бы не самый выгодный вариант с коммерческой точки зрения. Британский паспорт я уже получил, совсем недавно, так что придурки из Министерства внутренних дел посчитают этот шаг просто актом патриотизма — вполне естественным, с их точки зрения. — И выпишут тебе в лучшем случае премию — в размере месячного оклада, — не удержался-таки от язвительного замечания Виноградов. — Ну, на лаврах спасителя Англии тоже можно будет неплохие деньги делать. Предположение было достаточно здравое, так что спорить с ним не имело особого смысла. Поэтому первым нарушил затянувшееся молчание сам Литвинчук: — Когда возвращаешься? — Послезавтра, утренним рейсом через Москву. — Понятно, — кивнул Алексей. — Значит, сразу же на доклад к Генералу? — Да, мы так и договорились. — Привет ему передай. — Обязательно. Литвинчук обернулся к стойке бара, потом опять взглянул в глаза Виноградову: — Я позвоню тебе во вторник вечером. Домой. И мне нужен будет окончательный ответ! — Сумма обсуждается? — Нет, Володя. Мы не на рынке. Насчет того, куда и как платить, я сообщу им позже, через тебя. — Хорошо, договорились. — Ладно, ты иди тогда. А я останусь, чтобы нам вместе не отсвечивать… — Поучаствовать надо? — Виноградов показал глазами на свой карман, в котором прятался бумажник. — Прекрати… — Литвинчук протянул на прощанье руку. — Пока, до встречи! Виноградов пожал его сухую горячую ладонь: — Надеюсь, увидимся. — Я тоже очень на это надеюсь… * * * Драка в грязном, дешевом, прокуренном пабе на окраине Лондона началась неожиданно, как-то сама собой. Что называется, на ровном месте. Первым получил по уху здоровяк с сигаретой. Его сосед, кинувшийся было разнимать дерущихся, напоролся на удар пивной кружкой, обиженно всхлипнул и стек по стене, исчезая из поля зрения. Народ возмутился! Парень с татуировкой па выбритом черепе, поднимаясь, задел ногой шнур электропитания, и на пол с нарастающим звоном посыпалась посуда с крайнего столика. Через секунду в прокуренном пабе не было ни одной статичной фигуры: мелькание стульев, ног, каких-то иных, невесть откуда появившихся и вовсе не предназначенных для боевого применения предметов заполнило помещение… Несколько случайных посетителей, попытавшихся от греха подальше выбраться к выходу, безнадежно увязли на половине пути. Бармен, так и не добежавший до спрятанного в подсобке телефона, вернулся — и теперь самоотверженно пресекал то и дело возникавшие попытки использовать буфетную стойку в качестве арсенала… Даже единственная девица, заглянувшая в заведение прямо с панели, вместо того чтобы естественным своим визгом создавать звуковой фон, деловито швыряла пепельницы и тарелки куда ни попадя. Словом, равнодушных не было. Щуплое тельце какого-то местного жителя, выходца из Бангладеш, прямо по воздуху миновало пространство над грилем, врезалось в гобелен, и в то же мгновение хлопнул негромкий, но очень отчетливый выстрел. Запах пороха и металлической стружки бесцветной волной раскатился вокруг… Оружие в руке темноволосого, плохо выбритого парня у стойки очутилось в центре внимания на несколько напряженных мгновений, по истечении которых неукротимый, сплоченный поток разгоряченных потасовкой тел устремился на улицу, вон из замкнутого пространства. Что такое пистолет, даже бритоголовые представляли себе неплохо… Ахмед Закатов добрался до места происшествия минут через сорок после полиции. Приехал он прямо с благотворительного приема, который давала актриса Нэнси Хардгрэйв — не то в пользу голодающих детей Косово, не то в защиту жертв полицейского насилия стран Юго-Восточной Азии. Закатов даже не пробовал забивать себе голову глупостями подобного рода. Однако присутствовать ему приходилось на всех без исключения светских мероприятиях, проводимых стареющей кинозвездой семидесятых: во-первых, это был лишний повод засветиться в английской прессе, а во-вторых, фонд госпожи Хардгрэйв официально являлся одним из основных спонсоров чеченского «правительства в изгнании», которое обосновалось в Лондоне. — Здравствуйте, мистер Закатов. Спасибо, что согласились приехать. — Добрый вечер… — Еще раз простите за беспокойство. Следовало признать, что Ахмед Закатов, который по случаю официального приема был в смокинге, при бабочке и лакированных штиблетах, смотрелся на темной и грязноватой улочке рабочего Ист-Энда несколько странно. — Что все-таки произошло, инспектор? Сотрудник Скотленд-Ярда, который вышел его встречать, обернулся к приоткрытой двери паба: — В этом заведении, сэр, обычно, собираются выходцы из Бангладеш и сомалийцы — здесь неподалеку большая мечеть и рынок, на котором они торгуют. Время от времени у них случаются стычки с местными хулиганами, и сегодня вечером сюда опять явились здешние бритоголовые. Они попытались затеять драку с постоянными посетителями: несколько человек получили небольшие увечья, также была повреждена посуда и мебель… Сотрудник Скотленд-Ярда сделал несколько шагов, уводя Ахмеда Закатова немного в сторону от освещенного входа: вокруг паба, вдоль улицы, перегораживая не только тротуар, но и проезжую часть, собралась довольно внушительная толпа зевак, и привлекать к себе лишнее внимание не следовало. — Это был бы, к сожалению, достаточно заурядный случай, если бы одним из посетителей — вполне возможно, исключительно в целях самозащиты — не было применено огнестрельное оружие. — Вот как? — По счастью, выстрел был сделан в воздух. Мы уже обнаружили пулю, и она будет отправлена на экспертизу. — Полицейский поправил воротник плаща. — Видите ли, сэр, вполне возможно, что стрельба из пистолета в общественном месте — вполне рядовое событие у вас на родине. Однако для Лондона это все-таки еще не совсем обычно… — Я вас не понимаю, — нахмурился Закатов. — Дело в том, что и бармен, и остальные свидетели утверждают: стрелял чеченский парень. Его хорошо запомнили, потому что он был в этом пабе не в первый раз, — говорят, ваши земляки открыли где-то здесь, неподалеку, мастерскую по ремонту подержанных автомашин. — Не знаю. Разберусь… — Ахмед Закатов в задумчивости потеребил густую бороду. — Именно об этом я и хотел вас попросить, — кивнул сотрудник Скотленд-Ярда. Связываться с автомобильными ворами-чеченцами, совсем недавно обосновавшимися в Англии. Закатову не хотелось. Впрочем, можно было для начала позвонить одному из близких родственников, который занимал в этом бизнесе не последнее место… — Это дело можно каким-то образом… не предавать особой огласке? — Посмотрим, — пожал плечами полицейский. — Подумаем… Перезвоните мне, как обычно. — Обязательно. — Телефон помните? — Да, конечно, он у меня записан.