Зато здесь, на борту сухогруза, принадлежащего его собственной судоходной компании и зарегистрированного под дешевым иностранным флагом, никаким правоохранительным органам, включая Интерпол, было его не достать. Теоретически! Потому что Семен Могилевский прекрасно отдавал себе отчет в том, что все это — лишь иллюзия относительной безопасности от спецслужб. Такая же призрачная иллюзия, как на улицах тихой Женевы или в тропических джунглях… Впрочем, сходить на берег он не собирался — так и сидел уже почти целый день в тесноватой каюте второго штурмана, разглядывая через иллюминатор туманное небо, чаек, кружащихся над водой, однообразные трубы и причальную стенку завода. Непосредственно перед тем, как Олигарх решительно взялся за леера крутого металлического трапа, господин Могилевский проводил время за чтением книги. Внимание на тексте концентрировалось плохо — время назначенной встречи приближалось, и теперь в любой момент следовало быть готовым к любым неожиданностям. Охрана требовала, чтобы на время стоянки у берегов Великобритании шеф как можно больше времени проводил в одном из трех специально оборудованных на судне тайников, однако, с точки зрения Семена Могилевского, это было бы слишком унизительно. Поэтому он ограничился тем, что перебрался из единственной пассажирской каюты, в которой прожил весь рейс из небольшого черногорского порта до Лондона, в расположенное на другом конце судна обиталище второго помощника капитана. В принципе, спрятаться он успеет — о малейшей опасности предупредят расставленные повсюду «матросы». А все остальное, как говорится, в руках Всемогущего и Милосердного… Господин Могилевский покосился на монитор видеокамеры наружного наблюдения и опять раскрыл книгу: «…Вот так, может, за папиросу и кружку пива Максим отдал душу. Впрочем, бывает, что и очень умные люди отдают ее: ради красного словца. Ну, конечно, дьявола так не устраивает, получается, что и сделки никакой не было. Ведь зло и потеря души — когда дьявол может действовать через человека. Понятно? Сам факт договора ерунда, главное — дела, совершенные человеком вследствие этого договора, понял? Дьявол готов и без договора помогать, лишь бы помогать…» — Ерунда! — Семен Могилевский перевернул черный глянцевый томик и посмотрел на обложку: в качестве автора значился некто Владимир Шинкарев. Что-то смутно знакомое. — Впрочем… Перед отходом из Черногории пассажир, внесенный в судовую роль в качестве «представителя судовладельца», накупил в русской книжной лавке с полдюжины современных детективов, томик Чехова и еще пару книг малопонятного жанра, которые ему выдали за юмористические. Это помогло скоротать время. Рация напомнила о себе коротким докладом вахтенного: все в порядке, прибыл гость, он один, и ничего подозрительного вокруг судна не наблюдается! И почти сразу же в поле зрения видеокамеры появился поднимающийся по трапу Олигарх… Сопровождающий постучал костяшками пальцев о металл двери и, получив разрешение, впустил гостя в каюту. — Здравствуй! — Здравствуй, здравствуй, дорогой! Сто лет не виделись… Ни гость, ни хозяин не любили обниматься с мужчинами. Однако ритуал предписывал им не только объятия, но и троекратные поцелуи при встрече. — Прошу, присаживайся. — Благодарю. — Кофе, чай? Может быть, коньячку? Или водочки? — А не отравишь? — улыбнулся Олигарх. — Зачем? — поднял брови хозяин. Действительно, видимых причин для этого пока не было, и Олигарх согласился: — Тогда чаю, наверное… Зеленый есть? Самый простой, без всякого этого… — Найдем, конечно, для дорогого-то гостя! — Семен Могилевский отдал распоряжение, дверь каюты закрылась, и собеседники остались одни. — Ну, как ты здесь? Выглядишь прекрасно. А то читаю, помнится, в одной газете: страдалец за идею, прямо Лев Троцкий в Мексике! — Скорее уж Меншиков в Березове. — Ну, ты осторожнее будь с историческими параллелями, — усмехнулся хозяин. — Алексашка-то Меншиков, говорят, вовсе не за политику сослан был, а за воровство беспредельное. — И ты туда же! — Ладно, ладно, не обижайся — пошутил я… Олигарх и Могилевский познакомились в конце восьмидесятых, на совместной афере с перепродажей якобы реэкспортных «жигулей» Волжского автозавода. Потом они еще много раз помогали друг другу делать деньги — большие, очень большие и такие большие, что, узнай о них председатель Всемирного банка реконструкции и развития, его непременно хватил бы удар из-за комплекса собственной неполноценности. Их личные отношения находились на той степени обоюдной симпатии, уважения и взаимной опаски, которая вообще возможна между дельцами такого масштаба. При этом Семен Могилевский долгое время критически относился к стремлению Олигарха играть некие официальные роли в политике и во власти. А тот, в свою очередь, до сих пор пребывал в убеждении, что прямые и откровенно криминальные методы его делового партнера давно уже устарели и только мешают развитию бизнеса… — Знаешь, если серьезно, здесь, в Лондоне, я тоже перечитал кое-что по российской истории: ведь это нормальная ситуация, когда человек, открыто противостоящий власти, не может жить в своей стране… — А я тебя, если помнишь, предупреждал. Олигарх сделал вид, что не услышал этой реплики: — Они отобрали почти всю мою русскую собственность, мои газеты, мой телеканал… — Безвозмездно? — Ну, что-то заставили продать — по дешевке, а на что-то просто наложили, как теперь говорят, административный ресурс. — Да? — изобразил удивление Могилевский. — Странно, а мне ребята рассказывали, будто ты перед прошлыми выборами отдал все свои контрольные пакеты акций в средствах массовой информации взамен на какие-то кремлевские гарантии… — Клевета, — брезгливо поморщился Олигарх. — Вроде бы они тебе даже пообещали, что оставят в покое и больше не будут упорно добиваться от англичан твоей выдачи — только так, чисто формально, для вида. — Послушай, Семен, какого черта? Я не нарушал христианских заповедей. Я ничего не украл. Я никого не убил… — И ты думаешь, они тебя не выдадут? — Могилевский показал рукой туда, где за стеклом иллюминатора прятался в тумане берег Альбиона. — Не знаю, — почти не задумываясь, ответил его собеседник. — Если Западу для контроля над русскими энергоресурсами вдруг очень понадобится расположение Путина, то во имя интересов британской политики и экономики они сдадут кого угодно, хоть маму родную, а уж меня-то — с большим удовольствием… Так что я все понимаю, тут у меня никаких иллюзий нет и быть не может. — Боишься? — Остерегаюсь, — уточнил Олигарх. — Представляешь, получаю тут какие-то глупые угрозы по почте… А месяц назад пришли два офицера из Скотленд-Ярда, показали нам с адвокатом бумажку без подписи и заявили, что есть информация, будто на меня готовится покушение с целью убийства. Заказ, само собой, из России. Предложили охрану. — А ты что? — Отказался. У меня своя есть. Опять раздался негромкий стук хорошо вышколенной судовой прислуги: на столике перед замолчавшими мужчинами возникло все необходимое для чаепития вдвоем. — Свободен, — распорядился Семен Могилевский. — А вдруг меня наняли, чтобы похитить тебя и передать на Лубянку? — поинтересовался он, разливая по пиалам бледно-зеленый напиток. — Помнишь, как в тридцатые годы НКВД на политических эмигрантов за границей охотились? Заманивали врага народа в укромное местечко, вкалывали ему какую-нибудь снотворную гадость под кожу, грузили тело на советский теплоход — и привет! — Конечно, я думал об этом, — кивнул Олигарх. Все-таки самообладание у этого человека было потрясающее — недаром еще со студенческих лет он почти профессионально зарабатывал на жизнь игрой в покер. — И все равно пришел? — Как видишь. — Олигарх отпил чай и поставил пиалу на скатерть. — Спасибо за доверие. — При чем тут доверие-то, Семен? О чем ты? Не в первый же раз так встречаемся… ну, кроме того, я принял определенные меры. На всякий случай. — Не сомневаюсь, — подмигнул господин Могилевский. — Кстати, знаешь — старый анекдот есть на эту тему? Насчет того, что на всякий случай… Дескать, католические монахи обед безбрачия дают, но ничего себе не отрезают. На всякий случай. Посмеявшись над шуткой, Олигарх посчитал протокольную часть разговора исчерпанной. — Итак? Зачем звал-то? — Проблемы возникли. Серьезные проблемы. — У тебя лично? Этот вопрос Могилевский пропустил мимо ушей. — Очень резко активизировался Интерпол. Трясут всех, кто имеет, имел или может иметь хоть какое-то отношение к ядерным материалам. Везде трясут, и не только по всей Европе — наши деловые партнеры за океаном тоже начали жаловаться, что их стало вдруг ни с того ни с сего доставать ФБР. А это, сам понимаешь, очень мешает бизнесу… — Понимаю. — Они интересуются в первую очередь именно русскими. — Что-нибудь политическое? — Нет, — разочаровал собеседника господин Могилевский. — Каша, судя по всему, заварилась из-за того, что здесь, в Лондоне, какие-то русские якобы в начале ноября тайно встретились с представителями местной чеченской диаспоры. И через них предложили «АльКаиде» за очень большие деньги приобрести «грязную» бомбу с радиоактивными веществами. Представляешь, что это такое? — Разумеется. — Все-таки Олигарх еще с советских времен имел ученую степень доктора наук. — Причем бомба не только полностью готова к применению — она даже якобы уже находится где-то на английской территории. Несколько мгновений в каюте висела тягучая, напряженная тишина. — Но это же не твои люди, Семен? — Нет, не мои… — отрицательно покачал головой Могилевский. — Это были не мои люди — я пока еще в своем уме и представляю, чем заканчиваются такие игры. Мы нормальные бизнесмены и никогда не работаем с террористами — мы просто изредка помогаем некоторым развивающимся государствам не слишком отстать от мирового научно-технического прогресса… и знаешь почему? — Догадываюсь.