– Видите ли, – продолжала она все тем же холодным тоном, – возникло небольшое недоразумение. Капитан Марино находится в моем подчинении, но почему-то считает, что работает на вас. – Ничего подобного, – сказала я. – А вот вы лишили город опытного и порядочного детектива. – Пора дать дорогу молодым следователям, которые не чураются компьютера. Вам известно, что Марино даже не умеет работать с текстовым редактором? И учиться не желает. Он позорит все полицейское управление. – Что привело вас сюда? – спросила я. – Мне сообщили, что здесь Марино, – ответила она. – Он уже получил предупреждение. Я хотела лично убедиться, что он снова нагло ослушался моего приказа. – Он прибыл, потому что здесь нужно кому-то быть. – Он здесь, потому что ему так захотелось. – Она посмотрела мне в лицо. – И потому, что так захотелось вам. Верно, доктор Скарпетта? Марино – ваш личный детектив. Является таковым на протяжении многих лет. – Оставьте его в покое, – сказала я. – Весь сыр-бор из-за того, что вы не способны его контролировать. – Его вообще никто не способен контролировать, – возразила она. – А следователь Андерсон – свежий человек. Управлению полиции нужны молодые специалисты, Кей. – Следователь Андерсон – неквалифицированный и неопытный работник. К тому же трусиха. – Я больше не могла сдерживаться. – Впредь даже не думайте вызывать на место происшествия меня или кого-то из моих людей, если назначаете такого «помощника», который не берет на себя труд собирать вещественные доказательства. И не смейте обращаться ко мне по имени. – Как-нибудь пообедаем вместе, – сказала она и подала знак своему водителю. Я направилась к своей машине. Марино нагнал меня. – Видала, как задается? – спросил он. – Заметила. Расскажи о ней. – Замужем никогда не была, не нашла достойного. Говорят, путается с женатыми из влиятельных. Ей нужна власть, док. Молва гласит, она надеется стать министром общественной безопасности штата. – Мечтать не вредно. – А я всякое допускаю. Ходят слухи, у нее есть друзья на самом верху. Наверняка и план какой-нибудь разработала. Гадюки вроде нее все делают по плану. Открыв багажник, я стала высвобождаться из комбинезона и бахил. Марино наблюдал за мной. – Приходи на ужин. Меня просили пригласить тебя. – Кто? – подозрительно спросил он. – Придешь – узнаешь. Прими душ и приезжай. К половине седьмого. – К твоему сведению, я работаю. На этой неделе с трех до одиннадцати, через неделю с одиннадцати до семи. Меня ставят и в вечерние смены, и в ночные, и на выходные, а это значит, что отныне ужинать я могу только в своей машине. – У тебя есть рация, – напомнила ему я. – А я живу в городе, в пределах твоего района патрулирования. Приезжай. Вызовут – так вызовут. – Даже не знаю. Я села за руль и завела мотор. – Меня попросили… – Я замолчала, опасаясь, что вновь разревусь. – Я как раз собиралась звонить тебе, когда ты сам позвонил. – И кто же тебя попросил? Неужто Люси в городе? – Если бы. Жду тебя в половине седьмого. Марино колебался. – Марино, обязательно приходи, – сказала я. – Для меня это очень важно. Признание далось мне с трудом. Я еще никогда не говорила ему, что нуждаюсь в нем не только как в коллеге. – Ладно. Только приготовь что-нибудь вкусненькое, – ухмыльнулся он. Я остановила машину у своего дома, извлекла из багажника пакет с грязной одеждой и приступила к обычному ритуалу дезинфекции. В гараже я вскрыла пакет, бросила его вместе с бахилами в раковину с кипятком, добавила туда моющее средство и отбеливатель, помешала вещи длинной деревянной ложкой и прополоскала. Продезинфицированный пакет я вложила в два чистых и убрала в большую жестяную коробку, а бахилы положила сушиться на полку. Все, что было на мне – от комбинезона и джинсов до нижнего белья, – я кинула в стиральную машину и голая поспешила через дом в ванную, под душ. Там я тщательно выскребла себя физодермом. Надев брюки цвета хаки, мокасины и рубашку в синюю полоску, я поставила на проигрыватель Моцарта, навела порядок в доме и убрала с глаз долой все, что могло напоминать о работе. В кабинете я обвела взглядом книжные полки, уставленные изданиями по медицине, естествознанию и астрономии. Наконец я нашла французско-английский словарь и села с ним за стол. «Loup» в переводе означало «волк», но слово «garou» в словаре отсутствовало. Немного подумав, я поняла, что надо делать. «Маленькая Франция» считается одним из лучших ресторанов в городе. В понедельник вечером он не работает, но шеф-повар этого заведения и его жена – мои приятели. Я позвонила им домой. Трубку снял шеф-повар. – Что-то вы нас совсем забыли, – посетовал он. – Да я вообще редко хожу в рестораны, – ответила я. – Вы слишком много работаете, мисс Кей. – Мне нужно кое-что перевести, – перешла я к делу. – Что означает «loup-garou»? – Мисс Кей, вам, должно быть, кошмар привиделся! – воскликнул он. – Слава Богу, что сейчас не полнолуние. «Le loup-garou» – это оборотень! Позвонили в дверь. Я глянула на часы. Шесть пятнадцать. Марино явился раньше времени. – Спасибо, – поблагодарила я шеф-повара. – До скорой встречи. Звонок повторился. – Иду, – сказала я Марино в домофон. Я отключила сигнализацию и впустила его в дом. – А ты прибралась в своей халупе, – прокомментировал он, следуя за мной на кухню. – Давно пора было. На кухне Марино занял свое обычное место у окна. Я вытащила из морозилки чеснок и дрожжи. Он не спускал с меня глаз. – Так что у нас на ужин? – Вот, решила испечь пиццу. Я достала из буфета томатную пасту и муку. – Те монеты – английские и немецкие, – сообщил Марино. – Два фунта и немецкая марка. Я налила в миску теплой воды с медом, растворила в ней полпачки дрожжей, взболтала и потянулась за мукой. – «Loup-garou» – это оборотень, – в свою очередь поведала ему я. – Человек-волк. – Терпеть их не могу. – Я и не знала, что ты знаком с кем-то из этой породы. – Помнишь, как у Лона Чейни в полнолуние лицо шерстью обрастало? Жуть. Так что, когда будешь возиться с нашим покойным оборотнем, повесь на шею чеснок или еще что-нибудь. Ведь тот, кого он цапнет, тоже становится оборотнем. Зараза вроде СПИДа. – СПИД тут ни при чем. – Думаешь, это он оставил автограф на коробке? – Еще не факт, что коробка и надпись на ней имеют какое-то отношение к трупу, Марино. – Я принялась замешивать тесто. – Давай лучше поговорим о Брэй и твоем новом назначении. Чем ты ее прогневил? – Все началось через две недели после ее появления. Помнишь, тогда еще тот парень повесился? – Да. – Она прикатила на место происшествия и давай распоряжаться. Будто она – детектив. Стала допрашивать вдову. – Ничего себе. – Я попросил ее удалиться, сказал, что она мешает. А на следующий день она вызвала меня к себе. Спросила, что я думаю о следственном отделе. Я видел, что на самом деле ей от меня что-то нужно другое. Работу следователей она не курирует, так с какой стати спрашивать о них? – И что же ей было нужно? – Хотела поговорить о тебе. Сказала, ей известно, что мы с тобой давно являемся «сообщниками», как она выразилась. Спросила, что думают о тебе в полиции.