– Когда нас известили о трупе? – осведомилась я. – Сейчас проверю. – Он зашелестел бумагами. – В десять пятьдесят три. – А когда его обнаружили? – Э… Андерсон, похоже, не знает. – Что она сказала тебе, когда сообщала о происшествии? – Прибыл труп. Разложившийся. Попросила, чтобы вы приехали на место происшествия. – Она просила приехать именно меня? – Ну да. В первую очередь всегда зовут вас. Я вылезла из машины и извлекла из багажника алюминиевый чемодан, комбинезон и кроссовки. Сопровождаемая любопытными взглядами портовых рабочих, я направилась к синему автомобилю. – Я ищу того, кто отвечает за охрану места происшествия, – сказала я. – Я отвечаю, – отозвался из «каприса» женский голос. Я нагнулась к окну машины и увидела за рулем молодую женщину – загорелую, с коротко стриженными каштановыми волосами, волевым подбородком и резко очерченным носом. Потертые джинсы, черные кожаные ботинки, белая футболка. На бедре – кобура с пистолетом, с шеи на цепочке свисает бляха полицейского. – Полагаю, вы детектив Андерсон, – уточнила я. – Рин Андерсон. Единственная и неповторимая. А вы, наверно, та самая доктор, о которой я столько слышала, – надменным тоном произнесла она. – А я – Джо Шоу, начальник порта, – представился мужчина. – Должно быть, это о вас мне докладывал охранник. – Почему полиция не оцепила место происшествия? – обратилась я к Андерсон. – В этом нет необходимости, – отвечала она. – Как вы сами могли убедиться, сюда просто так не пройдешь. Я поставила алюминиевый чемодан на землю. Андерсон выбралась из машины. Меня удивило, какая она маленькая и хрупкая. – Детектив Андерсон, – начала я, – при каких обстоятельствах был обнаружен труп? В котором часу? Вы его видели? Кто-нибудь вертелся возле него? Появлялись ли на месте происшествия посторонние? Отрицательный ответ на последний вопрос избавит вас от серьезных неприятностей. Андерсон рассмеялась. Я стала натягивать комбинезон. – Никто и близко не подходил, – заверила она меня. – От него страшно смердит, – добавил Шоу. Я переобулась в кроссовки и надела бейсболку. Андерсон тем временем разглядывала мой «мерседес». – Может, и мне пойти поработать на правительство штата, – съязвила она. Я смерила ее ледяным взглядом и заметила: – Вам следовало бы переодеться, прежде чем пойдете туда. – Мне надо позвонить, – бросила она, удаляясь. – Мистер Шоу, какой груз везли в этом контейнере? – поинтересовалась я. – Киноаппаратуру. Кстати, пломба на контейнере не была повреждена. Значит, груз, по всей видимости, не тронут. – Пломбировали его за рубежом? – Так точно. – Значит, жертва, живая или мертвая, попала в контейнер до того, как его опломбировали? – Похоже на то. Номер на пломбе соответствует указанному в декларации. Собственно груз был растаможен еще пять дней назад. – Откуда прибыло судно? – спросила я у Шоу. – Из Бельгии. Вышло из Антверпена две недели назад, – ответил он, поглядывая на «Сириус» с «Евроклипом». На правом борту «Евроклипа» стоял мужчина и наблюдал за нами в бинокль. Мне показалось странным, что в такую теплынь он одет в брюки и рубашку с длинными рукавами. – Может, это был безбилетник? – высказала я догадку. – Хотя, конечно, трудно представить, чтобы кто-то решился на две недели замуровать себя в контейнере. – Я тоже о таких не слышал. Это не первый порт захода. Судно заходило в Честер, штат Пенсильвания. Безбилетник наверняка сошел бы на берег там. Зачем плыть до Ричмонда? Я в изумлении смотрела на Пита Марино, выбиравшегося из полицейского автомобиля, который затормозил у моей машины. Сколько я знаю Марино, он всегда был детективом, и мне еще не случалось видеть его в форме. К нам вернулась Андерсон. – Слава Богу, что мне не приходится больше напяливать этот наряд, – сказала она, жуя жвачку. – Почему он в форме? – Получил новое назначение. За последние несколько месяцев, с тех пор как заместителем начальника стала Брэй, в департаменте произошло много перемен, – почти с гордостью объяснила Андерсон. Я не представляла, зачем кому-то понадобилось понижать в должности столь ценного специалиста. Мне было больно, что Марино скрыл это от меня, и одновременно я злилась на себя за то, что сама не дозналась о его неприятностях. Последний раз я интересовалась его делами несколько недель назад, может быть, даже месяц. – В чем дело? – рявкнул Марино вместо приветствия. – Андерсон, тебе вздумалось поработать в одиночку? Или просто не нашлось никого, кто бы пожелал связываться с тобой? Она ответила ему сердитым взглядом. Марино был утянут в белую рубашку с короткими рукавами, застегнутую по самое горло. Как и полагается, ее украшал пристегивающийся галстук. Его огромный живот был втиснут в темно-синие форменные брюки и опоясан жестким кожаным ремнем. На ремне болтались пистолет «зиг-зауэр» 9-го калибра, наручники, запасные обоймы, баллончик со слезоточивым газом и прочие атрибуты патрульного полицейского. Лицо его раскраснелось. – Нам нужно поговорить, – сказала я и попыталась отвести Марино в сторону, но тот не двинулся с места. – О моем новом обличье? – усмехнулся он, вынимая сигарету из пачки «Мальборо». – Заместитель начальника Брэй сочла, что мне следует сменить форму одежды. – Марино, в твоем присутствии нет необходимости, – заявила Андерсон. – В сущности, думаю, ты и сам не желаешь, чтобы кто-нибудь прознал про твою инициативу. – Для тебя я капитан Марино. – Он затянулся и выпустил облако дыма. – И вообще, детка, выбирай выражения, когда разговариваешь со старшим по званию. – С некоторых пор женщин-полицейских больше не называют «детками», – парировала Андерсон. – Я должна осмотреть труп, – вмешалась я. – Пойдемте, – сказал Шоу. – Что ж, за дело, – кивнула я. Мы с Шоу, Марино и Андерсон подошли к контейнеру и остановились у открытой двери, перетянутой желтой лентой. В контейнере жужжали мухи. – Внутрь никто не входил? – еще раз уточнила я. – Даже не сомневайтесь, мэм, – заверил меня Шоу. Я откинула крышку алюминиевого чемодана, бросила в него ключи от машины, затем натянула на руки несколько пар перчаток, на лицо нацепила хирургическую маску. К фотоаппарату «Никон» я прикрепила вспышку и 28-миллиметровый объектив. Надев поверх кроссовок бахилы, я поднырнула под ленту и ступила в темный контейнер. Аккуратно уложенные белые коробки заполняли его только наполовину. Я медленно пошла вглубь, поводя из стороны в сторону фонарем. Возле дальней стенки контейнера луч фонаря выхватил из темноты туфли, потом колени, туловище и, наконец, распухшее бородатое лицо с выпученными белесыми глазами. Мертвец словно насмехался надо мной. Труп был усажен в углу, металлические стенки контейнера не давали ему упасть. Ноги вытянуты, ладони на коленях. Я осмотрела тело, выискивая ушибы, синяки, сломанные ногти, которые свидетельствовали бы о том, что жертва защищалась или пыталась вырваться на свободу. На одежде не было ни пятнышка крови. Явных повреждений и прочих признаков борьбы я тоже не заметила. Пробираясь на полусогнутых ногах между рядами коробок, я в поисках следов освещала фонарем пол. Разумеется, отпечатки ботинок были всюду. Я обследовала каждый сантиметр, но нашла только пустую мусорную корзину и две серебряные монеты. Одна оказалась немецкой маркой, вторую я не узнала. Трогать я ничего не стала. – Возьми в чемодане ключи от машины, – крикнула я Марино, который стоял у открытой двери контейнера. – Принеси, пожалуйста, «Лумалайт». Захвати переходник и удлинитель. Мистер Шоу, надеюсь, подскажет тебе, куда его подключить. Только чтоб розетка была с заземлением. «Лумалайт» – это мощная дуговая лампа. В ее лучах становятся хорошо заметными следы крови, спермы, наркотиков, а также отпечатки пальцев и еще многое другое, чего не видно при обычном освещении. Чтобы случайно не занести в контейнер частицы, налипшие на лампу на предыдущем месте преступления, я сунула ее алюминиевый штатив в одноразовый пластиковый чехол. Появился Марино. Он принес две пары защитных очков с янтарными стеклами. Я заметила, что Марино не надел комбинезон – только перчатки и бахилы. – Неужели собираешься в этом наряде ехать домой? – поинтересовалась я. – В багажнике есть запасная форма. На случай, если на меня что-нибудь прольется и так далее. – На случай, если ты что-нибудь прольешь на себя и так далее, – поправила я его. – Заметила, как Андерсон ловко ретировалась? Я понял, что так будет, в ту самую минуту, когда узнал про труп.