Я тупо переводила взгляд с одной на другую. Периодически я совершенно не понимала своих сестер. — Мертвая птица, жесткая, как доска, с торчащим клювом? Что это за знак такой? — поинтересовалась я. Дафна спряталась за книгой, а Офелия слегка покраснела. Я выскользнула из-за стола и оставила их хихикать над супом. — Миссис Мюллет, — спросила я, — вы не говорили инспектору Хьюитту, что мы никогда не видели бекасов в Англии до сентября? — Бекасы, бекасы, бекасы! Последнее время я только и слышу об этих бекасах. Отойди в сторону, будь добра, ты стоишь там, где надо помыть. — Почему? Почему мы не видим бекасов до сентября? Миссис Мюллет выпрямилась, поставила щетку в ведро и вытерла мокрые руки о передник. — Потому что они в другом месте, — торжествующе заявила она. — Где? — О, ты знаешь… они, как и все птицы, мигрируют. Они где-то на севере. Насколько я знаю, они могут пить чай с Санта-Клаусом. — Что вы имеете в виду под «где-то на севере»? Шотландию? — Шотландия! — презрительно сказала она. — О нет, дорогуша. Даже сестре моего Альфа, Маргарет, доводилось добираться до Шотландии во время каникул, а она не бекас… — Миссис Мюллет добавила: — Хотя ее муж бекас и есть. У меня в ушах зашумело, потом щелкнуло. — А Норвегия? — спросила я. — Могут бекасы проводить лето в Норвегии? — Полагаю, что да, дорогая. Тебе надо посмотреть в книге. Да! Разве инспектор Хьюитт не сказал доктору Дарби, что у них есть основания полагать, что незнакомец в саду приехал из Норвегии? Откуда они узнали? Сказал бы мне инспектор, если бы я спросила? Вероятно, нет. Это дело мне придется разгадывать самостоятельно. — Беги, детка, — сказала миссис Мюллет. — Я не могу уйти домой, пока не помою пол, а уже час дня. Пищеварение Альфа, должно быть, в ужаснейшем состоянии. Я отошла к задней двери. Полиция и коронер уехали и забрали тело с собой, и огород теперь казался странно опустевшим. Доггера нигде не было видно, и я забралась на низкую часть стены, чтобы поразмыслить. Действительно ли Нед оставил бекаса на крыльце в знак любви к Офелии? Она, кажется, убеждена в этом. Но если это сделал Нед, где он взял бекаса? Две с половиной секунды спустя я схватила «Глэдис», перекинула ногу через седло и второй раз за день помчалась как ветер в деревню. Скорость играла существенную роль. Никто в Бишоп-Лейси еще не знал о смерти незнакомца. Полиция не скажет ни одной живой душе, и я тоже. Сплетня распространится не раньше, чем миссис Мюллет домоет пол и пойдет в деревню. Но, как только она вернется домой, новость об убийстве в Букшоу распространится, словно чума. До этого времени я должна выяснить то, что мне надо. 7 Когда я затормозила и прислонила «Глэдис» к куче бревен, Нед еще работал во дворе. Он управился с бочками из-под пива и теперь медленно выгружал сырные головки размером с мельничный жернов из припаркованного грузовика. — Привет, Флавия, — сказал он, увидев меня и хватаясь за возможность отложить работу. — Хочешь немного сыру? Не успела я ответить, как он вынул из кармана угрожающего вида нож и с пугающей ловкостью отрезал кусок стилтона. Потом отрезал кусок для себя и вгрызся в него, как выразилась бы Дафна, «с чавкающим смаком». Дафна собирается стать писательницей и выписывает в старую бухгалтерскую книгу фразы из романов, производящие на нее впечатление. Я обратила внимание на «чавкающий смак», когда последний раз подсматривала, что она читает. — Была дома? — спросил Нед, бросив на меня косой застенчивый взгляд. Я видела, к чему он клонит, и кивнула. — И как мисс Офелия? Доктор приходил? — Да, — сказала я, — полагаю, он был сегодня утром. Нед полностью заглотил наживку. — Она до сих пор зеленая, да? — Теперь скорее желтая, — ответила я. — Оттенок скорее сульфура, чем купрума. Я выучила, что ложь, скрытая подробностями, как горькая пилюля сахаром, проходит намного легче. Но на этот раз, едва произнеся это, я поняла, что перестаралась. — Эх, Флавия! — сказал Нед. — Ты водишь меня за нос. Я подарила ему свою лучшую улыбку туповатой деревенщины. — Ты меня поймал, Нед, — призналась я. — Полностью признаю свою вину. В ответ он, словно странное зеркало, отразил мою улыбку. На миг я подумала, что он передразнивает меня, и начала сердиться. Но потом поняла, что он и правда рад, что разгадал меня. Это был мой шанс. — Нед, — приступила я, — если бы я задала тебе ужасно личный вопрос, ты бы ответил? Я подождала, пока до него дойдет вопрос. Общение с Недом напоминало телеграфную переписку с едва умеющим читать корреспондентом из Монголии. — Конечно, я отвечу, — сказал он, и плутоватый блеск в его глазах намекнул мне, каким будет продолжение. — Естественно, я могу не сказать правду. Мы хорошенько посмеялись, и я перешла к делу. Я начала с тяжелой артиллерии. — Ты ведь без ума от Офелии, правда? Нед облизал губы и оттянул пальцем воротник. — Она очень хорошая девушка, отдаю ей должное. — Но разве ты не хочешь в один прекрасный день обосноваться вместе с ней в коттедже с соломенной крышей и воспитывать выводок детишек? К этому моменту по шее Неда поднялась краснота до самых ушей, словно ртуть по термометру. Он стал похож на птицу, надувающую глотку, чтобы привлечь самку. Я решила, что надо ему помочь. — Просто предположим, что она хотела бы видеться с тобой, но отец не позволяет. Предположим, что тебе могла бы помочь ее младшая сестра. Краснота начала спадать с его шеи. Я подумала, что он сейчас заплачет. — Ты на самом деле думаешь так, Флавия? — Честное слово, — подтвердила я. Нед протянул свои мозолистые пальцы и пожал мне руку с неожиданной нежностью. Как будто я прикоснулась к ананасу. — Дружеское рукопожатие, — сказал он, что бы это ни значило. Дружеское рукопожатие? Мне что, только что продемонстрировали секретное рукопожатие какого-то сельского братства, проводящего встречи на залитых лунным светом церковных погостах и в тайных рощах? Я теперь принята в члены и должна участвовать в ужасных кровавых полуночных ритуалах в тайных местах? Интересная перспектива! Нед ухмылялся, как череп «Веселого Роджера». Я взяла его за руку. — Слушай, — сказала я. — Урок номер один: не подкладывай мертвых птиц на крыльцо любимой девушке. Это приличествует только мартовскому коту. Нед непонимающе взглянул на меня. — Я оставлял цветы один или два раза, в надежде, что она заметит, — сказал он. Вот это новость. Должно быть, Офелия уносила букеты к себе в комнату, чтобы повздыхать над ними, до того как кто-то из домочадцев успевал заметить. — Но мертвые птицы? Ты меня знаешь, Флавия. Я бы не стал этого делать. Если бы я заранее поразмыслила над этим вопросом, я бы сообразила, что это так и есть. Но зато мой следующий вопрос попал точно в цель. — А Мэри Стокер знает, что ты вздыхаешь по Офелии? — Эту фразу я услышала в каком-то американском фильме — «Встреть меня в Сент-Луисе» или «Маленькая женщина», и мне первый раз подвернулся случай ее использовать. Как Дафна, я запоминала слова, но не записывала их в бухгалтерские книги. — Какое Мэри имеет к этому отношение? Она дочь Тулли, и больше ничего. — Перестань, Нед, — сказала я. — Я видела тот поцелуй утром… когда проходила мимо. — Ей нужно было утешение. И все.