— Это абсурд, — поджимая губы, сказала женщина. — Просто невозможно. Я не верю… нет, я отказываюсь в это верить. — Ты подозреваешь кого-то конкретного? — спросила Уиннифред. — Да, но, как и миссис Баррингтон, верить не хочу. — Каролина? — одними губами и только для меня произнесла подруга, и я кивнула, ощущая полное опустошение. Мисс Кэри обладала поистине сложным характером, но в ней не было зла. Или я не заметила? Не хотелось верить, что она делала это нарочно. Вороны вновь закружили перед глазами, сами собой отвечая на все мои внутренние вопросы. С этим еще предстояло разобраться. Гул в голове снова усилился, глаза резало от усталости. — Миссис Баррингтон, вам что-нибудь удалось выяснить? — спросила я, отчего-то решив, что времени у меня осталось немного. Инспектор должен был забрать меня в Олридж-холл, а я хотела еще успеть узнать новости. — Да, — справляясь с ворохом эмоций, ответила она, после того как попросила мистера Оглси сходить в тот самый коридор, где меня отправили в путешествие, и осмотреться. — Выяснили мы немного, и даже не знаю, чем это сможет помочь. — Расскажите, и мы вместе подумаем, — ответила я тихо. Боль стала невыносимой, я даже скривилась, опуская голову на ладонь. — Записей о первом магистиуме и о его создателе в моей личной библиотеке не очень много. Пришлось выискивать любые упоминания о них. Мистер Оглси занимался поисками информации о сапфире. — Не в силах усидеть на месте, женщина вновь поднялась и, потирая ладони, прошлась по комнате. — В итоге мы выяснили следующее: Окарт не любил рассказывать о себе, личностью был закрытой. Но, как общеизвестно, легендарной! Его ученики всегда с благоговением вспоминали о заслугах мага и о том, как Окарт изменил их жизнь. Почти все из них стали уважаемыми людьми, известными в определенных кругах, умелыми. Но есть упоминание еще об одном ученике, чье имя не указывается. Услышав последние слова, я насторожилась и села прямо, стараясь не пропустить ни одного слова. — В записях о нем сказано мало: молод, напорист, талантлив, страстен. Ни описания внешности, ни описания талантов. Этого ученика Окарт будто скрывал, занимался с ним индивидуально в своей башне. — Очень странно, — пробормотала Фредди. — Именно! А если учесть, что все учителя любят так или иначе хвалиться своими учениками, то выглядит это еще и подозрительно. Особенно если ученики очень талантливы. Также мы выяснили, что Окарт изучал драконье пламя. Миссис Баррингтон затихла, наблюдая за нашей реакцией, и была весьма ею довольна. Она сжала губы, будто скрывая удовлетворенную улыбку, которую наверняка посчитала неуместной. Я бы тоже улыбнулась от умиления, если бы предмет нашей беседы не был настолько серьезным. — Окарт собрал почти все книги о нем и даже отправлялся на поиски мест прежнего обитания драконов. В последние годы жизни Окарт стал одержим их магией настолько, что чуть не лишился рассудка. Однако незадолго до смерти успокоился и будто переменился, как пишут современники. — Похоже, успокоился он как раз потому, что это самое пламя обнаружил, — сказала я. — Но если он сам был так им одержим, почему не оставил себе, а передал ученику? Как я понимаю, молодой мужчина, которого мы видели в башне, и был тем самым учеником. — Возможно, Окарт не мог совладать с пламенем, — предположила Уиннифред. — Маловероятно, — ответила миссис Баррингтон. — Окарт был сильнейшим из нас. — Но это не означает, что не нашлось кого-то еще могущественнее. А если ученик далеко превзошел своего учителя? Если Окарт это понимал и вынужден был отдать магию драконов ему? Я рассуждала, пытаясь уловить суть случившегося чуть ли не полтора столетия назад. У меня не осталось сомнений. — Итак, подводя итоги, что мы имеем? Ученик Окарта скрывал свою мощь от всех остальных жителей магистиума. Занимался индивидуально, опять же чтобы скрыть свои способности. Скорее всего, вместе с Окартом был одержим драконьим пламенем. Они его обнаружили, и по какой-то неизвестной нам причине сила досталась ученику. Я ненадолго прикрыла глаза, чтобы свет не причинял еще большую боль. Мне становилось все хуже. — Как оказалось, ученик тоже не совладал с пламенем и обратился за помощью к Томасу Марлоу, который создал кулон, поместив в него часть этой самой силы. Опять же по неизвестной нам причине кулон затерялся, и ученик, будем называть его именно так, как он представился, то есть Лютер, искал его долгие годы. Я снова замолчала, вспоминая наш разговор с темным магом. Страшная догадка сдавила сердце ледяной рукой. Я ахнула и хотела вскочить на ноги, но голова закружилась, и мне пришлось остаться в кресле и немного переждать, чтобы недомогание чуть прошло. — В чем дело, Ада? — испуганно спросила Фредди. — Лютер сказал, что он вновь ощутил присутствие кулона двадцать пять лет назад, — прошептала я, поднимая на подругу глаза. Девушка непонимающе посмотрела на меня, а потом повернулась к миссис Баррингтон, которая тоже недоуменно пожала плечами. — Миссис Баррингтон, совсем недавно вы говорили мне, что я могу быть как-то связана со всем этим делом, помните? Женщина медленно кивнула, все еще не понимая, к чему именно я клоню. — Двадцать пять лет назад меня нашли в леднике. А если мое пробуждение как-то связано с активностью кулона? А если я имею к этому всему прямое отношение? В комнате повисла тяжелая тишина. Мне казалось, что в ней я могла разобрать стук каждого встревоженного сердца, почувствовать страх и тревогу, притаившиеся в сердцах моих милых подруг. — Такое возможно, — медленно проговорила Уиннифред, — но слишком уж невероятно! — Нет-нет, Фредди, — горячо заговорила я, протягивая ей руку в поисках поддержки, — не могу этого объяснить, но я чувствую, понимаешь? А если все, что произошло, не случайно? — Кхм, — издала девушка странный звук, не то усмешку, не то подавленный испуганный возглас. — Это уже за гранью. Чтобы вот так? Все сошлось в одной точке? — И точка эта… я. — Ну, не знаю, — сжимая мои пальцы, сказала Фредди. — Томас Марлоу сделал украшение, — нахмурившись, проговорила миссис Баррингтон, продолжая рассуждать, — но почему-то не отдал его владельцу. Примерно сто двадцать пять лет назад его зверски убили, запытав до смерти. Сердце заколотилось как безумное, я все же поднялась. — Откуда у вас эти сведения? Во всех моих книгах написано, что он погиб при странных обстоятельствах. — Мистер Оглси наткнулся на эту информацию, когда… мм… как бы это сказать, — замялась хозяйка пансиона, — связывался с архивами магистиума в Аддлтоне. — Он знает кого-то из магистиума? — удивилась Фредди. — Да, его родственница работает в архиве. Благодаря кровной связи они смогли побеседовать, используя магию. — Хорошо, тогда вполне может быть, что Томаса Марлоу убили именно из-за этого кулона! — сказала я, ощущая жар. Пот покрыл спину, гул в голове превратился в убийственный колокольный звон. Мне казалось, что кровь пойдет из носа и ушей. Я зажала голову руками. — Мисс Хоггарт, что с вами? Вы очень бледны, — испугалась миссис Баррингтон и усадила меня обратно. — Нет-нет, все нормально, — ответила я сквозь зубы. — Голова болит. Это скоро пройдет. Продолжайте, прошу вас. — Твои предположения могут быть верны, но могут оказаться простыми домыслами, — сказала Уиннифред. — Ты подвела все к себе просто из-за слов темного мага. Из-за того, что он дал тебе надежду на информацию о твоем прошлом. Я понимаю, что… — А почему я тогда не могу вернуться в прошлое Томаса Марлоу? Почему не могу увидеть процесс создания кулона? Фредди, я уверена, что связана со всем этим. Мы близко, и для того, чтобы выяснить все наверняка, я должна вспомнить, Фредди, понимаешь? Я должна вспомнить! — Тише-тише, милая, — попыталась успокоить меня миссис Баррингтон. — Успокойтесь, мы все выясним. — Миссис Баррингтон, прошу вас, велите мистеру Тодду заказать мне билет на поезд. Я отправлюсь в Аддлтон и доберусь уже до правды! — Не поступайте опрометчиво, Аделаида, — взволнованно попросила женщина. — Прошу вас, не спешите с выводами. Вы сейчас явно не совсем здоровы, вам нужно хорошенько отдохнуть, выспаться. Завтра прием у мистера Хардмана, и вам необходимо там появиться, вы помните? Давайте будем действовать с холодной головой. Тем более встреча с Огюстом для вас опасна! По всему телу распространялся какой-то странный гул, вызывая легкое покалывание. Голова угрожала вот-вот взорваться от боли. Я готова была плакать и бегом бежать в Аддлтон. Такой невероятной тяги к чему бы то ни было я еще никогда не испытывала. Словно Лютер к сапфиру. Слезы все же покатились из глаз. Все мое тело бунтовало, призывая к действию. — Миссис Баррингтон, я должна выяснить наконец правду! Я должна ехать в столицу, немедленно! — И зачем вам в столицу, мисс Хоггарт? Немного встревоженный мужской голос заставил меня обернуться. Инспектор Аддерли в сопровождении мистера Оглси стоял в дверях и растерянно взирал на происходящее. «Ужасная привычка приходить в неподходящий момент», — подумала я, прежде чем в глазах потемнело. Первое, что я услышала, медленно возвращаясь из обморока, — это тишина. Тяжелая, даже мучительная. Прежде чем открыть глаза, чуть повернула голову и отметила, что боль ушла. Выдохнула и распахнула глаза. Я лежала в своей комнате, на кровати, уже хорошо. Рядом, в кресле, которое неизвестно откуда взялось, сидел инспектор Аддерли и сурово подпирал кулаком голову. Он не сразу заметил, что я очнулась, и это дало мне несколько секунд безнаказанного любования его лицом. Мужчина казался не только сердитым, но и очень печальным. Морщинки у глаз расползлись паутинками, брови чуть сдвинулись к переносице, губы были слегка поджаты. Умные серые глаза смотрели куда-то в вечерние сумерки за окном. — Как вы себя чувствуете? — внезапно спросил он, так и не повернувшись ко мне. — Спасибо, лучше, голова уже не болит. — Я попыталась приподняться на подушке — продолжать беседу лежа стало неудобно. Инспектор тут же подскочил и помог мне приподнять подушку, а потом и усадил удобнее. Его близость волновала меня, но и смущала. Мне казалось, что я не так лежу, не так смотрю, не так улыбаюсь и вообще рядом с ним абсолютно все делаю не так. Стоило нам оказаться наедине, как голова сразу наполнялась сущими глупостями, а сердечко тревожно трепетало. — Отчего вы так встревожены, инспектор? — полюбопытствовала я, решив заполнить гнетущую тишину между нами. — Оттого, что вас совершенно нельзя оставлять одну ни на минуту. — Голос Аддерли прозвучал порывисто, недовольно. — То вы отправляетесь на поиски закоренелого бандита, то на вас нападают, а теперь и вовсе похищают для приватной беседы с могущественным колдуном! Хоть привязывай вас к себе в самом деле. — Вы так говорите, словно это я во всем виновата! — не менее горячо парировала я, возмущаясь. Мистер Аддерли многозначительно приподнял брови, но я не желала сдаваться и признавать его полную правоту. — Ну хорошо, мне не следовало отправляться на розыски одноглазого, признаю, это было более чем глупо. Но ведь не я виновата, что бандиты подстерегли меня возле вашего участка! — Во-первых, лишь ваши действия привели к тому, что одноглазый обратил на вас свое внимание, — чуть повышая голос и поднимаясь на ноги, заявил Аддерли. — А во-вторых, вы могли бы и догадаться о засаде! — Не могла! — выкрикнула я, тоже поднимаясь с кровати и шагая к нему. — Это вы постоянно живете в мире, где царят произвол, предательство и разного рода преступления. Мой мир другой, и я не думаю первым делом о худшем, я же не параноик! Возможно, глупо было полагать, что вы могли обратиться ко мне за помощью, но я очень хотела быть полезной! Вы не можете винить меня в этом. Дышала я тяжело, взволнованно. Праведный гнев и обида брали верх над прочими чувствами, вытесняли осторожность и правила приличия. Я буквально напирала на инспектора, а он медленно отступал к окну. — Я не за это вас виню! — Аддерли остановился, вынуждая меня замереть в непристойной близости. Его серые глаза буквально впились в мои, а губы едва-едва не касались лба. — То есть я вас вообще не виню… не в этом дело, мисс Хоггарт. Я говорил о неосторожности, о нежелании помнить о безопасности и пренебрежении здравым смыслом. Поверьте, я понимаю, что вы действуете из лучших побуждений, но нельзя же делать это настолько опрометчиво! Вы как мотылек летите на огонь, и я никак не могу разгадать, почему же вы это делаете? Вы далеко не глупы, не скажу, что своевольны или капризны, но ваше поведение порой ввергает меня в ступор. Выслушав эту своего рода отповедь, я ощутила, как лицо медленно заливает румянец. Неловкость заставила меня отступить, а стыд — потупить взор. Я начала перебирать оборки блузы: — Вы правы, инспектор. Возможно, порой я бываю слишком страстной в своих поступках, но видите ли, это дело оказалось… как бы это выразиться… в общем оно связано со мной, и очень тесно. Я выдохнула, чувствуя, как от волнения подогнулись колени, и прикусила нижнюю губу. Все, слово сказано, назад не воротишь. Инспектор нахмурился и внимательней всмотрелся в мое лицо. Осторожно так, будто ласково руками коснулся, внутри все вспорхнуло, но я заставила себя не отвлекаться. — Миссис Баррингтон уже рассказала мне о встрече с колдуном и его угрозах, — пристально следя за моей реакцией, произнес инспектор, — но это еще не все, верно? Вам есть что мне рассказать?