– Нет, это не иллюзии и я ничего не пытаюсь сделать с твоим мозгом. Он нужен мне исправным! – донесся из бесконечной дали голос Императрицы. – Это все последствия того, о чем я говорила. Пространство и время искажается, границы между прошлым и будущим, далеким и близким исчезают. Потому тени минувшего проникают в нашу реальность. Скоро мы все превратимся в таких же призраков, которые существуют разом в тысячах временных линий, не понятно как переплетенных между собой. И остался последний шанс сберечь хотя бы часть привычного мира. Это данные, которые у тебя хранятся. Готов ими поделиться? Помни, выбора у нас нет! Голос лисы был скрипучим, противным, он зазубренной пилой ездил по ушам, не давая расслабиться. Черт, как это некстати! Кугель так устал и потому хотел с головой нырнуть в пучину сладкого сна, а болтовня Императрицы, будто петля из колючей проволоки, удерживала его на поверхности. Надо было как-то избавиться от этой виселицы. – Да забирай! – с досадой проворчал он, закрывая глаза. Послышался тихий шорох и кабеля мириадами червей принялись ползать по корпусу робота-шара, и, нащупывая малейшие отверстия и щели, проникали внутрь. Они извивались между микросхемами, забираясь все глубже и глубже, к самому логическому ядру. Вот они зашарили по центральному кристаллу. Боли не было, скорее это походило на приятный массаж, причем не только снаружи, но и в глубине тела. Потому Кугель и не сопротивлялся. Мир постепенно укрыла серая пелена, и все предметы, звуки, ощущения растворились в ней. Петля из колючей проволоки, удерживавшая сознание в этой постылой реальности, со звоном лопнула. Робот-шар тяжелым камнем провалился в теплую и вязкую бездну сна, который оказался крепче, чем сама смерть. Больше не было «я» и «не я», все слилось воедино. Теперь Кугелю мерещилось странное. Будто бы его тело плыло в бесконечном космосе, неспешно нарезывая круги вокруг раскаленного шара из плазмы, но и тот казался мелким, почти игрушечным. А в глубине тела кипела разнообразная жизнь. Одни частицы шустро бежали вдоль различных магистралей, перенося всевозможные материалы – совсем как эритроциты. По нервам информационных каналов неслись пакеты данных весом в бессчетное количество терабайт. Миллионы существ самых различных форм и габаритов – людей, животных, машин, причудливых сочетаний всего этого – занимались своими делами на поверхности внутренних органов. В то же время строительные роботы продолжали возводить новые части тела и разбирать отжившие. Не обошлось, впрочем, без паразитов: рои отвратительных тварей притаились в темных уголках, норовя что-то прогрызть, подточить, испортить, нарушить размеренное течение жизни. Однако лейкоциты – боевые роботы и киборги, которых когда-то односельчане Кугеля называли жнецами – давали отпор нечисти. Видел робот-шар и свою деревню: вон она, притаилась на одном из давно заброшенных уровней. Жизнь Омнисферы шла своим чередом, и теперь она стала и жизнью самого Кугеля. Было приятно следить за всем происходящим, и робот-шар мог провести целую вечность за этим занятием. Однако не все обстояло столь радужно. Что-то скверное творилось в окружающем космосе. Вот кристаллики звезд потеряли резкость, раздвоились, пространство между ними смялось неровными складками. Подобно занавеске на ветру, бархат космической ночи закачался. Создавалось ощущение, будто смотришь телевизор, когда сигнал слабый и то и дело возникают помехи. На несколько секунд изображение прояснилось, но похоже, проблем не убавилось. Звезды приобрели мертвенно-голубоватый оттенок, а потом у каждой вытянулся длинный хвост, как у кометы. Эти хвосты закручивались в одну сторону, в итоге возникла спираль из светящихся черточек. Центром ее оказалось светило, на орбите которого вращалась Омнисфера. Подобное можно увидеть, если сфотографировать звездное небо с большой выдержкой. Неожиданно космос разрисовали пучки ломаных линий. Рядом с ними – аспидно-черными, пугающими – сама кромешная тьма выглядела лишь предрассветными сумерками. Эти полоски принялись ветвиться, и вскоре Кугелю показалось, что лик Вселенной пришлось наблюдать сквозь переплетение колючих зарослей. Откуда взялись эти кусты? Интересный вопрос, но сейчас важнее было другое. У живых растений всегда есть сок, и иногда, если собирается дождь, влага каплями выступает на стволах. Что-то подобное происходило и здесь. Тут и там на «ветвях» набухли округлые наросты и, вытянувшись, пролились вязкими потеками. Выходит, Вселенная – это разрисованный звездами стеклянный шар, который изрезали трещины? И что за жидкость просачивалась внутрь него? Тем временем где-то внизу, сложно понять далеко или близко, сформировалось черное пятно, походившее на лужу разогретого гудрона. Кто-то – боги, а может, и демоны – решил, что миру необходим ремонт? Он поизносился, приобрел множество выбоин, и пришло время их все замазать? Не исключено. «Гудрон» забурлил, на поверхности «лужи» вспухли огромные пузыри. Стоило им лопнуть, как во все стороны разлетались капли черного вещества. Каждая из них, похоже, обладала своей волей. Сперва бесформенные, они выпускали множество лапок, отращивали крылья, головы, хвосты. Мир заполонил целый рой самых невероятных существ: насекомых, ракообразных, демонов, гоблинов, других тварей, у которых не было названия. Приметив рядом какой-нибудь объект – звезду, планету, астероид – эти твари устремлялись к нему. Достигнув цели, они подобно хищным птицам вгрызались в камень, лед, даже сгустки газа и раскаленной плазмы. Огромные массы материи на глазах исчезали в их бездонном чреве. При этом каждый из темных монстров становился крупнее, быстро достигая планетарных размеров. Окружающее пространство мелко вибрировало, словно Вселенная билась в приступе малярии. Щупальца, пасти, когти, жвала, лапы тянулись к Омнисфере со всех сторон, грозя впиться в нее и разорвать, перемолоть в труху. И это не было фигурой речи: тут и там, никто не сказал бы, далеко или близко, фрагменты звездного ковра начали обваливаться, рассыпаясь в прах. На их месте возникали неровные дыры, из которых изливались новые порции инфернальной жижи. Все это выглядело так, как если бы мозаика на стене во время землетрясения начала осыпаться кусками, обнажая корявую и местами покрытую плесенью штукатурку. Похоже, Вселенной приходил конец? Кугеля накрыла ледяная волна ужаса, он съежился, пытаясь убежать, затаиться где-нибудь в темной глубине, скажем – в пещере рядом с родной деревней. Таких там было немало, и некоторые тянулись на целые километры. Рассказывали, что дети, любопытствуя, иногда уходили туда, и порою их больше никто не видел. Причем это чувство явно передалось всем обитателям Омнисферы: люди, роботы и киборги, даже мутанты засуетились, примерно так, как хаотично бегают муравьи, когда зеленый дятел разворошил их кучу. Вибрировали и гнулись металлические конструкции, трескались бетонные перекрытия, обрушивались целые секции, и воздух сделался едким от клубов пыли. Куда тут скроешься, когда даже в самых укромных уголках появлялись призраки и законы природы начали давать сбои? Но безропотно покоряться судьбе никто не собирался! В недрах мозгового центра Омнисферы шла напряженная работа. Времени не оставалось: щупальца тьмы уже проникали в глубину искусственной планеты, шарили по уровням и переходам, круша все на своем пути. Казалось, гибель неизбежна, но вот необходимые расчеты были завершены. По управляющей сети энерговодов, которые опутывали гигантскую массу вещества, бывшую когда-то Солнечной системой, побежали сигналы. На полную мощность, рискуя расплавиться, включились все энергостанции. Квадриллионы мегаватт заструились по кабелям, тянувшимся по проложенным через всю Омнисферу шахтам. Во все стороны ударили ветвистые молнии, на верхушках деревьев и шпилях вспыхнули огни святого Эльма, в небе развернулись полотнища полярного сияния. Воздух наполнился треском, и люди раскашлялись от резкого запаха озона. Готовилось нечто грандиозное. Тем временем космическое пространство в том виде, к которому с древности привык человек, перестало существовать. Ровное полотно, усеянное блестками звезд, разорвалось в клочья, смялось, свилось, как свиток. Обрывки привычного мира крутились на поверхности черных волн, утопая и растворяясь. Океан первозданного хаоса затопил Вселенную, и крохотный шарик Омнисферы закачался на волнах жидкой тьмы. Казалось, и ей осталось недолго, ведь кошмарная влага, словно вязкая смола, прилипала к искусственной планете. Нашлепки мрака тут же отращивали множество отростков, и те как голодными змеями проникали в любую дыру. Материя – будь то камень, металл, пластик или живая плоть – соприкоснувшись с волнами хаоса, скукоживалась, таяла, скручивалась узлами. Так пластмассовые детали коробятся, когда их лижет огонь. В этот момент белое пламя окутало Омнисферу. Занявшись малозаметными языками, оно быстро разгоралось, превратив искусственную планету в подобие пылающей головешки. Впрочем, этот огонь не разрушал, не сжигал, но черная жижа отпрянула от него, рассыпаясь мелкой сажей. И тут из центра пламени вверх ударил широкий луч. Подобно исполинской игле, он пронзил черные волны, создав ярко светящуюся дыру. Было видно, что от нее в непредставимую даль отходит, прихотливо изгибаясь, длинный ход, похожий на нору дождевого червя. Как елочную игрушку тянут за ниточку, так и луч света начал подтаскивать Омнисферу к отверстию «норы». Трудно было сказать, как долго это продолжалось, ведь в искаженном мире не осталось ориентиров. Может быть, прошло несколько секунд, но могли миновать и столетия. Наконец искусственная планета достигла входа и скатилась туда, точно бильярдный шар – в лузу. Пламя угасло, и тут же черная волна захлестнула дыру, запечатав ее навсегда. Не существовало больше ни верха, ни низа, ни какой-либо определенной формы, лишь плескался, создавая и тут же разрушая мириады непредставимых объектов, океан хаоса. А что же Омнисфера? Как сложилась судьба робота-шара Кугеля, слившегося с ней? Никто не мог бы ответить на эти вопросы. Они исчезли, чтобы продолжить свой путь в невообразимых временах и пространствах, где допустимо все или даже больше. С гарантией можно было утверждать только одно. Жизнь никогда не пресечется, в какой бы форме она не существовала, а разум не устанет бороться с хаосом. Конец