Да, от его фигуры веяло определенной угрозой. В своем комбинезоне лысый субъект выглядел как бурдюк с водой, готовый в любой момент лопнуть. – Аспирант Лайонхарт, вы чем заняты? – прорычал гость, уперев руки в бока. – Сегодня какое число, по-вашему? Предчувствуя взбучку, аспирант поднял глаза к потолку и тоскливо подумал: «Черт, а я-то надеялся, что вытянул счастливый билет, когда сюда полетел. Ага, держи карман шире. Как бы я хотел опять оказаться в кампусе, и чтобы друзья снова называли меня Дик или хотя бы Ричард. Давно заметил, что по фамилии зовут только всякие уроды». Аспирант порадовался, что смотрел новости. До этого он вообще не представлял, какая сегодня дата. Нелегко ее отследить, когда тебя день за днем переваривают кишки из металла и пластика. Велев себе успокоиться, он произнес: – Эм-м, двадцать седьмое ноября? – Дик смущенно почесал свои растрепанные вихры цвета потускневшего под осенними дождями жнивья. – А в чем дело, профессор? – Как это в чем?! Mundus idioticus! ["идиотский мир" – лат. Здесь и далее в квадратных скобках - примечания] – подаваясь вперед, профессор завопил так, что Дик испуганно попятился вглубь комнаты, но, споткнувшись обо что-то, неуклюже растянулся на полу. – Сегодня, через несколько часов, поток альфа-частиц выйдет в заданную точку! Время приступать к активной фазе эксперимента, на подготовку которого затрачена уйма лет и куча миллиардов долларов. И вы, между прочим, – нагнувшись, профессор ткнул во впалую грудь аспиранта похожим на сардельку пальцем, – контролируете сегодняшнее мероприятие. Я что, зря выбрал вас для рейса сюда, на Орбитрон-7? Можете поверить, кандидатов было более чем достаточно. Это большая честь поработать вместе с самим Куртом Химмелькнакером, знаете ли! Профессор сжимал и разжимал внушительные и волосатые, достойные самца гориллы кулаки, грозно сопел, точно разъяренный бык, разве что землю копытом не рыл. Но от этого легче не становилось, ведь не отпускало подозрение: сейчас нос аспиранта не просто расквасят, а вобьют глубоко в череп! А потому Лайонхарт испуганно затараторил: – Ой, конечно я помню об этом, профессор! И вот, приготовил все необходимые расчеты, учел любые возможные косяки, можете сами поглядеть, – он мазнул рукой в воздухе и перед лицом Химмелькнакера развернулся виртуальный экран. – Я вчера допоздна работал, умаялся, вот и задремал немного. Но сейчас в пять минут соберусь! Он кинулся к шкафу, разом вывалил оттуда целую кучу барахла, выудил из нее комбинезон, и, подпрыгивая на одной ноге, принялся его натягивать. Химмелькнакер тем временем хмуро листал на экране полотнища многоэтажных формул и схем. Поначалу лицо профессора напоминало тучу, готовую разразиться сокрушительной грозой, но постепенно оно смягчилось, став больше похожим на невеселое октябрьское небо. Аспирант успел одеться, хотя и выглядел так, будто им пол протирали. Свернув экран, Курт тихо бросил: – Ладно, идемте, а то времени уже не остается. Они миновали казавшуюся бесконечной кишку коридора, будто нарочно сделанную для того, чтобы своим однообразием гипнотизировать людей. Потом перед ними распахнулись двустворчатые двери, и их… поглотила космическая бездна? На секунду именно так Ричарду и показалось, но под ногами все еще был рифленый пол, а над головой нависал потолок с плафонами, источавшими ровный свет. А вот впереди, плавно изгибаясь вслед за полом, действительно развернулся черный бархат вечной ночи, усеянный искрами звезд! Яркие и крупные, с необычно четкими пятнышками туманностей между ними, они были такими, каких не увидишь даже самой темной ночью или на южном курорте. Поддавшись мгновенному порыву, Лайонхарт шагнул навстречу бездне, но вскоре уперся в невидимую преграду. Конечно же, тут была прозрачная стенка, а потому свободный полет отменялся. Впрочем, подойти ближе, несомненно, стоило: прямо под ногами, крест-накрест перечеркивая вечную тьму, разлетелись в стороны решетчатые фермы. На них опиралось гигантское кольцо из блестящего металла, но это еще не все. Тут же были прицеплены какие-то шары, вставленные один в другой цилиндры: прямо-таки творение скульптора-авангардиста с неутолимой страстью к гигантомании! Вся эта конструкция парила, как на крыльях, на целом веере синих в клеточку панелей, искрившихся в звездном свете. Чудо научно-технической мысли, грандиозный ускоритель заряженных частиц Орбитрон-7 во всей красе. Однако сколь бы ни была удивительна эта картина, взгляд нырял дальше в колодец тьмы, пока не достигал циклопической, в половину видимого пространства полусферы. Раскрашенная в голубые, зеленые и бурые пятна, прихотливо облепленная кусками белоснежной ваты, она казалась мячом, который некий ребенок-гигант упустил в звездный океан. Солнце, будто испугавшись взора Дика, быстро уползало за край полусферы, и его прощальные лучи целовали моря и континенты. Планету Земля укрывал полог ночи, и повсюду на ее поверхности зажигались грозди ярких огней. «Интересно, где тут мой дом? – подумал аспирант, вглядываясь в причудливый рисунок береговых линий. – Ах, кажется, мы над Дальним Востоком и вон тот выступ – Корея», – отметил он тут же с некоторым сожалением. Действительно, почти точно в центре полусферы, окруженный синевой, выделялся похожий на бороду выступ. Справа от него закручивалась спираль тайфуна, скрывая окрестные земли, но сам полуостров отчетливо просматривался. Южная часть, точно какая-нибудь глубоководная креветка, мерцала множеством огней, а северная была почти совсем темной. Но что это? Неожиданно и там мелькнула яркая искорка! А потом еще одна, и еще. В чем дело, показалось? Удивленный, аспирант пригляделся, и не зря: спустя минуту или две чудеса продолжились. Почти в центре полуострова, там, где жемчужным пауком сияла самая крупная россыпь огней, мощно полыхнуло. Следом та же судьба постигла еще два скопления, прилепившиеся на самой оконечности «бороды». Но эта феерия длилась всего лишь несколько мгновений, а потом сияние угасло, обратившись заревом недоброго, темно-багрового цвета. Казалось, полуостров, будто живое существо, получил две тяжелые раны и истекал кровью. Его праздничный наряд мигом потускнел. – Эй, Лайонхарт, вы там чего застряли? – оторвал Дика от наблюдений ворчливый окрик профессора. – Если так нравится любоваться космическими видами, купите билет на ракетоплан. Ну, если денег, конечно, хватит, – он недобро усмехнулся, и его слова зазвучали гораздо жестче, злее: – И если будете и дальше так относиться к работе, то денег у вас окажется еще меньше! Потому что вас уволят. Глядите, солнце зашло, время приступать к эксперименту. – Ну да, ну да, – с явным сожалением отрываясь от окна, отозвался Ричард. – Знаю, раз светило ушло за горизонт, то помехи сократились до минимума. Не думайте, что я полный болван и не помню, зачем мы здесь… Вместе они зашагали по коридору, изгибавшемуся дугой. Пришлось одолеть не менее ста ярдов, прежде чем эта парочка оказалась у широких дверей. Профессор заглянул в небольшое устройство, напоминавшее вмонтированные в округлый выступ очки, и двери с легким шипением отворились. Зал, в котором оказались Лайонхарт и Химмелькнакер, впечатлял. Примерно так выглядят огромные заводские цеха, только вместо станков тут размещались столы с вычислительной техникой, опутанные проводами шкафы и экраны размером со стену небольшого дома, на которых были изображены хитрые схемы. Нашлось место и для иного оборудования. Десятки человек в белых халатах подобно трудолюбивым муравьям сновали тут и там. Курт, на ходу с кем-то здороваясь и раздавая указания, направился к массивному возвышению в дальнем конце зала. Издалека оно напоминало поднимавшийся над палубой мостик звездолета и вблизи такое ощущение лишь усилилось. Достаточно было взглянуть на пульт в виде широкого полукруга с множеством шкал, индикаторов, переключателей, виртуальных клавиатур. По бокам пульта мерно гудели ряды шкафов, от которых в пол уходили мощные, в руку толщиной, кабеля. Вокруг этого комплекса человек десять с сосредоточенным видом склонились над своими терминалами. Лайонхарт устроился за таким же, находившимся почти в центре дугообразного пульта. Профессор, едва глянув на присутствующих, прошел к отдельно стоящему на «мостике» креслу. Уселся, разглядывая широкий экран, развернутый над этой площадкой – там теснилось еще бессчетное количество диаграмм и схем, среди которых выделялись две самые крупные. Одна из них напоминала строение атома: яркая точка в центре и множество вытянутых во все стороны колец, а среди них – отмеченная красным пунктиром дуга. А другая демонстрировала ровный «бублик», по стенкам которого пробегали синеватые сполохи. – Итак, доложите обстановку, – повелительным тоном изрек Химмелькнакер. – Накопители заряжены на девяносто процентов, все генераторы функционируют нормально, – сообщил один из людей в белых халатах. – Напряженность магнитного поля стабильна, – доложил второй. – Системы охлаждения работают на полную мощность, проблем не наблюдается, – известил третий. – Прекрасно, – заметно повеселевшим тоном сказал профессор. – Лайонхарт, как там дела? Аспирант пролистал схемы на экране и объявил: – Спутниковые детекторы зарегистрировали поток альфа-частиц. Он завершает третий проход по орбите Сатурна. Приблизительная энергия… – коротко глянув на самый высокий пик на одной из диаграмм, Дик не сдержал потрясенного возгласа: – Ого, десять в сто тысячной электрон-вольт! Даже представить не мог, что будет так много! Курт аж подпрыгнул на кресле, на его тонких губах заиграла хищная ухмылка. – Великолепно! А как идет подготовка к запуску? – Ядра бериллия в синхрофазотроне разогнаны до десяти петаэлектрон-вольт, – доложил Лайонхарт. – Можно выстрелить их в любой момент. По нашим оценкам поток альфа-частиц достигнет точки Лагранж-2 спустя десять минут сорок пять секунд и еще триста пятьдесят восемь миллисекунд. – Установите задержку ровно в три минуты и запускайте, – велел профессор и добавил строгим тоном: – Лайонхарт, надеюсь, вы ничего не напутали в программе наведения? – Шутите? – отозвался Ричард с досадой в голосе. – Я уже загрузил ее в центральное вычислительное ядро, и там выполняются последние проверки. Но я и так знаю: ошибок нет! Три минуты тянулись, как целая вечность. Казалось, стрелки часов, висевших возле лесенки, спускающейся в основной зал, прилипли к одному делению. Все сотрудники скрючились за своими терминалами. Химмелькнакер сгорбатился, и, сделавшись красным, как гранат, нервно мял подлокотники. Наконец, голос Ричарда оборвал тягостное ожидание: – Есть вхождение в расчетную точку! – Немедленно запускайте! – тут же выпалил профессор. – И еще, настройте все сенсоры на эту проклятую точку, выведите данные на экран. Я хочу это видеть! Не ответив, Лайонхарт ввел несколько команд. В тот же момент монитор над контрольным постом очистился от диаграмм, теперь здесь осталось лишь несколько совершенно пустых окошек. Только одно из них, в центре, показывало звездное небо. Мучительно тянулось ожидание, в какой-то момент профессор вскочил, принявшись расхаживать по «мостику». С каждой минутой его шаги ускорялись, и, сам не заметив, как, он принялся выписывать хаотичные круги, да так быстро, словно электрон. Сотрудники притихли, боясь даже дышать, будто любой вздох способен был нарушить работу многочисленных систем или отклонить потоки частиц. Миновало десять минут, потом пятнадцать и двадцать. Химмелькнакер внезапно замер, и в тишине, нарушаемой лишь тихим гудением оборудования, отчетливо скрипнули его зубы. Курт нахмурился так, что его глаза стали узкими щелочками – темными, но с яркими проблесками угольков, как это бывает в печи. Вроде бы, дрова прогорели, но подкинь еще – мгновенно вспыхнет пламя. Ричард втянул голову в плечи, его заколотила такая дрожь, точно он голышом оказался на Северном полюсе. «Лайонхарт, черти бы вас взяли! – отчетливо прозвучал в голове Дика истерический вопль. – Вы опять все перепутали! Знаете, во сколько миллиардов нам обошлась эта ошибка?! Нет?! Лучше идите и сразу выпрыгните в космос!!!» Возле жабьего рта профессора и впрямь залегли резкие складки, на его щеках заиграли злые желваки. Ох, сейчас начнется! Лайонхарт инстинктивно прикрыл голову руками, его соседи по пульту кидали на аспиранта сочувственные взгляды… И тут на основном экране вспыхнула крупная точка белого цвета. Можно было решить, что среди звезд зажглась еще одна, самая яркая, и она стремительно росла, обратившись уже новым солнцем. Влево и вправо, вверх и вниз от этого светила метнулись узкие лучи, а потом оторвалось, стремительно расширяясь, ослепительное кольцо. Профессор замер, быстро моргая, на его лбу выступил обильный пот. Утеревшись платком, Химмелькнакер выплюнул: – Что происходит? – Есть соударение! – громко воскликнул Дик. Его голос радостно дрожал, будто парень узнал, что грозившая ему через пять минут казнь отменяется. – Несколько сот частиц успешно столкнулись. Подробности пока не известны – из-за мощного выброса энергии все сенсоры вырубило, работают только некоторые из камер. Глубоко вздохнув, Курт плюхнулся в кресло. А вот остальные, напротив, повскакивали с мест. Одни громко аплодировали, другие поздравляли товарищей, третьи обнимались. Весь огромный зал зашумел, как штормовое море. А тем светящаяся точка на мониторе продолжала расширяться, выбросила несколько белых и голубых хвостов, став больше похожей на облако. Вот оно уже закрыло весь экран, а затем тот погас. Другие окошки показывали ряды ошибок. Но люди, возбужденно обсуждая эксперимент, вообще этого не заметили. В нескольких местах зала невесть откуда появилось шампанское, захлопали пробки, и хмельная жидкость с шипением потекла в кружки и стаканы. Копившееся днями напряжение резко спало и хотелось верить, что теперь все будет замечательно. А зря. Неожиданно пол ушел из-под ног, а потом метнулся вверх. Раздались испуганные вскрики, несколько человек попадали. Откуда-то издалека донесся пронзительный скрежет, будто некое чудовище острыми когтями медленно разрывало на куски толстый лист металла. В тот же миг разом погасли экраны всех компьютеров, взвыв, замолкло другое оборудование, а зал поглотила кромешная тьма. – Эй, в чем дело? От перегрузки вырубило предохранители? – забеспокоились в дальнем конце зала. – Может, вспышка на Солнце? – предположили где-то в другой стороне. – Хотя… нас сейчас закрывает Земля. – Потоком частиц захлестнуло. Большинство пролетело мимо, но какие-то и сюда попали. Видать чего-то в подстанции испортили. Ох, ведь это и люди могли переоблучиться! Не сдохнуть бы, а то лечение поди не оплатят? – с беспокойством рассуждали совсем рядом. Тут под потолком зажглись аварийные огни, выдернув людей и оборудование из глухой полуночи в красноватые сумерки. Притихшие было сотрудники загомонили, но тут шум перекрыл голос профессора, усиленный репродуктором: – Всем успокоиться! Как я уже говорил, сегодняшний эксперимент высвободил огромное количество энергии. Ее поток достиг Орбитрона-7 и вызвал перебои в работе электрооборудования. Но ничего страшного не произошло, техники уже устраняют эти проблемы. Химмелькнакер угольной тенью вырос над ограждением командного пункта. В мертвенно-красном освещении, скрадывавшем детали, выглядел он жутковато. – Omnes bene facimus, господа! ["мы все молодцы" – лат.] Это будет лучший День благодарения в истории! Все нужные данные сохранены, их анализом займемся позже. Лайонхарт сидел в кресле за своим терминалом, нервно покусывая ноготь. Профессор объяснял вполне логично, но почему-то душу грызло неясное беспокойство. В чем дело? Вроде бы, аспирант никогда не боялся темноты и слишком буйной фантазией не отличался, но сейчас ему казалось, будто из теней на него глядели жуткие рожи. Мохнатые, с глазами – злыми угольками, пятачком и рогами, точь-в-точь пресловутые черти! Эх, это наверно игра воображения. Следствие недавних разборок с начальником и общего утомления. Хотелось бы верить… Тут за спиной раздались тяжелые шаги. Обернувшись, аспирант увидел Химмелькнакера. Тот прислонил ко лбу платок, и на ткани явно обозначилось красное пятнышко. Однако профессор тепло улыбался и это было так непривычно, что почти пугало. – Идите к себе, Лайонхарт, отдохните, – он положил руку на плечо Дику. – Все равно тут заняться нечем, пока этот чертов свет не наладят. Можете чего-нибудь по праздничному случаю съесть. Главное мы сделали, а с остальным потом разберемся! Инцидент 2. 28 ноября 2086 года. Орбитальный ускоритель заряженных частиц "Орбитрон-7" И снова Лайонхарт скрючился в своей норе, и бледный свет переносной лампочки у изголовья освещал книгу с цветастой обложкой в его руках. Вернее, она когда-то была цветастой. Теперь яркие краски поблекли, глянцевое покрытие покоробилось и его обезобразили большие вытертые пятна, еще и с точками грязи повсюду. Углы книжки будто злая собака обгрызла, а бумага сморщилась и размочалилась по краям. Держать такой фолиант в руках было неприятно, но что делать? Энергоснабжение станции до сих пор не восстановилось, работало лишь аварийное освещение. Вместо связи – одни помехи, электроприборы тоже померли. Для полноты ощущений в комнате стояла непереносимая духота – система рециркуляции воздуха не работала. Может, поэтому аспиранту упорно не спалось, а чем занять себя в три часа ночи на орбитальной станции? Хорошо еще, где-то выискалась книжка комиксов – старая, из тех, что на помойку краше отправляют. Даже удивительно, откуда печатное издание взялось в век электроники. Лениво перелистывая раскрашенные страницы, Дик презрительно надувал губы. Причем виной тому было не только ужасное состояние книги, это как раз простительно. Гораздо хуже оказался сюжет, выглядевший редкостной бредятиной. В особо секретной научной лаборатории трудился молодой ученый. Вернее, он только успел прибыть туда и принять участие в одном эксперименте. Разумеется, все пошло не так, произошел взрыв, ударили громы и молнии, а затем повсюду в лаборатории открылись порталы в другое измерение. Как и дураку ясно, из иных миров мигом полезли гадкие монстры. Большую часть ученых, да и охраны они тут же поели, но наш герой оказался парнем не промах! Ловко отбиваясь от нечисти, он начал свое восхождение на поверхность. Но вот незадача: прибывшие невесть откуда спецназовцы, вместо того, чтобы разобраться с кровожадными тварями, принялись отстреливать ученых! Но герой и тут не сплоховал, дав посланцам злобного правительства достойный отпор. «Господи, какая чушь! Это что, для тупых школьников писали?» – фыркнул про себя Ричард, разглядывая обложку. На ней значилось: «Только для взрослых!» «Ну, конечно, будут взрослые этот бред читать! – ворочаясь на неудобной кровати, возмутился аспирант. – Где это видано, чтобы рохля-очкарик перестрелял всех монстров и вояк до кучи! Эх-х, хоть бы уже свет дали…» В черепную коробку будто залили свинца, затекшая поясница и ноги отчаянно ныли, а мочевой пузырь, казалось, готов был разорваться. Надо бы немного пройтись… Лайонхарт нашарил под кроватью обувь, и, уже шагнув к двери, вздрогнул. Ему почудилось, что в дальнем углу полутемной комнаты мелькнуло причудливое существо: человекообразный уродец с рогами и свиным рылом. Так монстр выглядел выше пояса, а ниже его оказался крокодилом! Аспирант отчаянно замотал головой и поскорее выскочил в коридор. Тут было светло и испуганно заколотившееся сердце застучало ровнее. «Начитаешься всякой хрени, – ворчал он про себя, ковыляя к санузлу. – Наверно, я начал задремывать, вот и померещилось».