– Твои охранники мертвы, – говорит папа Джагу, – и больше некому убивать по твоей команде. – Ты так думаешь? – Джаг делает ловкий выпад ножом в сторону папы. – Один простой приказ, и любой здесь разорвет тебя на части. Папа отражает атаку Джага, и сразу ясно, что они стоят друг друга. Я с тревогой разглядываю зрителей, чтобы понять, какое действие оказали на них слова Джага. Узнаю несколько лиц из большого зала, но понятия не имею, к каким Семьям они принадлежат. Джаг горделиво вскидывает подбородок. – Тот, кто убьет моего сына, получит в качестве вознаграждения мое вечное покровительство и огромную сумму денег. Вам и вашей Семье будет отдано предпочтение во всех сделках и всех соглашениях. Вы будете пользоваться полной поддержкой Львов, а все остальные Стратеги будут вам завидовать. Джаг пытается нанести папе удар ногой, но тот уворачивается. У меня учащается пульс, мышцы напрягаются, как перед сражением. Я уверена, что от такого предложения нелегко отказаться, учитывая, сколько у Джага, судя по всему, денег и влияния. Поднимаю нож, подходя поближе к папе. Однако он, заметив меня, жестом велит мне остановиться. И я слушаюсь, готовясь к неизбежной атаке. Папа делает выпад, целясь Джагу в ногу, но тот уклоняется. В следующее мгновение Джаг с силой бьет папу ногой по ребрам, отбрасывая его на несколько футов. Я делаю еще один нервный шаг вперед, но папа снова велит мне оставаться на месте. Будто в ответ на мои безмолвные молитвы, из кухонной двери выскакивают Эш, Лейла, Маттео и Аарья. Могу лишь предположить, что битва в большом зале окончена и мы ее выиграли, однако это не будет иметь значения, если Джаг победит в этой схватке. Мои друзья переводят взгляд с меня на папу с Джагом, оценивая ситуацию и подбираясь поближе, держа оружие наготове. Но даже при том, что нас стало на четыре бойца больше, если зрители пойдут против нас, нам несдобровать. Их больше как минимум человек на десять. Джаг бежит на папу и подбирается так близко, что рассекает ножом папину рубашку. Папа не успевает прийти в себя, как Джаг снова атакует, на сей раз задевая ему плечо. По руке течет кровь. Папа отвечает ударом в челюсть, разбивая Джагу губу. Джаг сплевывает кровь на траву. – Вы слышали меня? – повелительным тоном восклицает он, глядя на толпу. – Я сказал, убейте его! Проходит три секунды. Зрители поглядывают друг на друга, будто ожидая, что первый шаг сделает кто-нибудь другой. Но никто не достает оружие; никто не кидается на помощь Джагу. Папа наносит удар, Джаг блокирует, но папа ранит ножом его щеку – недостаточно сильно, чтобы причинить ему реальный вред, но кровь все же идет. Джаг в изумлении подносит пальцы к лицу. Он дважды с рычанием рассекает ножом воздух, но теперь его движения лишены прежней уверенности и точности; ярость мешает ему владеть собой. Совсем как в моем детстве, когда мне не удавалось управлять своими эмоциями. Папа двигается, ждет подходящего момента и наносит идеальный удар. Он выбивает у Джага из рук занесенный нож и отбрасывает его в траву. На мгновение все замирают. Джаг смотрит на свое оружие, но оно слишком далеко от него. – Твоему правлению настал конец, – твердо говорит папа и делает шаг по направлению к Джагу. – Я хочу, чтобы ты понял, что это означает: ты не просто потерял трон… – папин голос эхом разносится в тишине, – ты больше вообще не Стратег. – Они никогда не пойдут за тобой, – не отступая, говорит Джаг. – Ты слаб. – Я бы поспорил, – отвечает папа, и на секунду мне кажется, что я ослышалась. «Трон? В смысле, возглавлять Семью Львов? Но он же не… он не может… или?..» – Ты – позор этой Семьи, – снисходительным тоном продолжает Джаг. – Ты отрекся от Альянса, пренебрег своим долгом, тебе здесь не место. – Я никогда не отрекался от Альянса. Я отрекся от тебя. Моя репутация среди Стратегов зиждется не на том, что я твой сын. Я никогда не покидал общество. Стратеги знают меня под другим именем… – Он делает паузу. – Паромщик. В толпе раздаются изумленные возгласы, а с лица Джага мгновенно исчезает самоуверенное выражение. Он понимает, что публично объявил о том, что Львы наняли Паромщика, чтобы тот поймал… самого себя. Я в таком шоке, что едва не роняю нож. И вдруг мне все становится ясно. Ястреб говорил, Мэри и Дженни помогли Паромщику схватить моего отца, а это значит, что, хотя кровь в квартире была настоящая, никакой драки на самом деле не было. Ястреб был на балу. Я не могла понять, почему папа отправил меня в такое опасное место без какой-либо поддержки, однако моей поддержкой был Ястреб. Ястреб не охотился на меня, он присматривал за мной. Онемев, смотрю на папу. Лицо Джага приобретает жесткое выражение. – Роуз… – начинает он, но папа перебивает его: – Роуз возглавит Семью вместе со мной. Ушам своим не верю. Папа намерен управлять Семьей Львов вместе с матерью Брендана? Джаг прикладывает руку к сердцу, будто собираясь что-то сказать, а другую опускает, но как-то подозрительно быстро. Кажется, у него неестественно изогнулось запястье… Или мне показалось? А потом я замечаю у него в ладони стеклянный флакончик. Молниеносный яд! И я знаю, что оттуда, где стоит папа, его не видно. И я вновь вспоминаю приснившийся мне в Академии кошмар – трупы в большом зале и Джаг с ядом в руках. И хотя Аарья и Эш были правы – это всего лишь сон, – я понимаю, что меня мучила не смерть, а страх, что я не смогу сделать то, что нужно, чтобы остановить Джага. У меня нет времени предупредить папу, поэтому я поднимаю нож и выкрикиваю единственное пришедшее мне на ум слово, которое имеет значение для них обоих. – Гамильтон! Как я и надеялась, Джаг бросает на меня взгляд, а папа, насколько я вижу, понял, что я имею в виду: Джаг жульничает. Когда Джаг подносит ко рту метательную трубку, все мои сомнения исчезают. Отвожу руку назад и бросаю нож. Я попала в цель. Нож глубоко вонзается в грудь Джага. Но, к моему величайшему изумлению, почти одновременно его пронзают еще двенадцать ножей и стрела. Мало того, что мы с папой отреагировали вовремя, но нас еще поддержали мои друзья и даже люди из толпы. Джаг падает на колени, делает последний резкий вдох и валится на землю. Все мы на мгновение застываем, обдумывая произошедшее и готовясь к ответной атаке. Но никто не защищает Джага. Похоже, никто даже не опечален его гибелью. Когда становится ясно, что сражение окончено, мои друзья опускают оружие и все начинают одновременно говорить. По двору разносится гул изумленных голосов. Папа поворачивается ко мне, но я не двигаюсь. Мне кажется, что я застряла между ужасом и облегчением. – Надеюсь, его последним желанием было выглядеть, как подушечка для булавок. Если так, то оно исполнилось, – замечает Аарья, которая даже в горе остается собой. Но я не смотрю на друзей. Я со всех ног бросаюсь к папе. – Папа! – срывающимся голосом выдавливаю я. Он разводит руки и крепко обнимает меня. Мой папа, которого я люблю больше всех на свете, сейчас здесь и обнимает меня. Он не потерялся в Европе, не закован в цепи в темнице. Я обнимаю его и утыкаюсь лицом ему в плечо. От знакомого запаха у меня на глаза наворачиваются слезы. Он прижимается щекой к моей голове. – Девочка моя, – с нежностью говорит он, и его успокаивающий голос согревает меня, словно теплые лучи солнца. Несколько секунд я стою неподвижно, прижимаясь к папе, и больше ничего не нужно ни говорить, ни делать. Но потом отстраняюсь и хмуро смотрю на него. – Ты меня бросил, – с обидой и осуждением говорю я. – Заставил бегать за тобой по всей Британии! И… и… отправил к Логану и на этот бал. Как ты мог? Все чувства, которые я подавляла целый месяц, выплескиваются наружу. Папа внимательно разглядывает мое лицо; он все понимает. – Я должен тебе все объяснить, Нова. Ты имеешь полное право злиться на меня. Мы поговорим, и я отвечу на все твои вопросы. Только не здесь. – Он окидывает взглядом внутренний двор. – Пойдемте со мной, дети. * * * Мы следуем за папой по длинному коридору. Он открывает дверь, ведущую в уютную гостиную. Там стоит большой диван винного цвета с двумя креслами, кофейный столик и несколько сундуков, вдоль стен возвышаются полки с книгами. В камине горит огонь. Папа придерживает дверь, пропуская Лейлу с Маттео, а потом нас с Эшем. Последней плетется Аарья. В дверях папа тихо останавливает ее. – Аарья, – с грустью говорит он, – не могу передать, как мне жаль. На мгновение лицо Аарьи вытягивается от удивления – кажется, она не привыкла, чтобы взрослые выражали ей сочувствие. Но выражение глубокого горя никуда не уходит, и я понимаю, что моя злость на папу – это роскошь, что я могу позволить себе злиться только потому, что он здесь, и пусть мне не нравится, как он поступил, мне есть за что быть благодарной. Аарья качает головой, словно пытаясь преуменьшить трагедию. – Инес гордилась тем, что могла сегодня здесь сражаться. Она сто раз сделала бы тот же самый выбор. Папа задумчиво смотрит на Аарью, оценивая выражение ее лица и реакцию на его слова. – Не знаю, какие у тебя планы на будущее, собираешься ли ты возвращаться в Академию, но если тебе нужно время, ты можешь остаться здесь, с нами. Его предложение повергает Аарью в шок, а мне оно напоминает о том, что мой папа отличается от типичных родителей-Стратегов. Время, проведенное в Пембруке, изменило его. А может, он сознательно выбрал другой путь, чтобы не быть похожим на Джага. Как бы то ни было, он стал любящим и заботливым отцом, и по всему видно, что Аарья не знает, как на это реагировать. – Я… ну… Я вообще должна… – в полной растерянности начинает она, и я впервые вижу, чтобы ей не хватало слов. Она вздыхает. – Спасибо. Может, и останусь. Папа закрывает за Аарьей дверь и жестом приглашает нас садиться. – Лейла и Ашай, – говорит он. – Дети Зарин. Мы с вашей матерью были хорошими друзьями, когда учились в Академии. Я в недоумении перевожу взгляд с папы на Эша и Лейлу. Что это значит? Их мать училась в Академии с моим папой? Поэтому нас с Лейлой поселили вместе? А потом я вспоминаю, что у любимого папиного ножа рукоятка в виде головы волка. Он говорил, этот нож ему подарил лучший друг, когда они были подростками. – Она всегда тепло отзывалась о том времени, которое вы провели вместе, сэр, – отвечает Лейла, а вот Эш выглядит не менее ошеломленным, чем я. Хочется застонать. Что бы ни происходило, Лейла каким-то образом всегда лучше осведомлена, чем любой из нас. – Маттео, – продолжает папа многозначительным тоном. – Вы с Лейлой оказали нам сегодня неоценимую помощь. Ваше стратегическое мышление и навыки намного опережают ваш возраст. Кажется, Маттео смущает полный гордости взгляд моего отца. – Для меня было честью принимать в этом участие, – с почти официальной вежливостью застенчиво говорит он. – В истории еще никогда не было учеников Академии, которые бы так сильно рисковали или столького бы достигли, – говорит папа, и от этих его комплиментов у меня вспыхивают щеки. – Благодаря тому, что вы сегодня сделали, не просто восстановится баланс сил в Альянсе, но и мир в целом будет в большей безопасности. Конечно, это займет время и потребует немалых усилий, а также участия Совета Семей и всех ваших Семей. – Он замолкает. – Что ж, уверен, у вас много вопросов. Постараюсь на них ответить. – Вы знали, что Джаг намеревался развязать войну с Медведями? – не теряя времени, деловито спрашивает Лейла, и я перевожу взгляд с нее на папу. – Да, – отвечает он. – Но к тому времени, как мы с тетей Новембер поняли, что происходит, регент и Джаг уже спланировали нападение. Если бы мы сразу не начали действовать, другим Семьям пришлось бы выбирать стороны, и это навеки изменило бы Альянс. Машинально смотрю на Эша. Он встречается со мной взглядом, и мы оба понимаем: вот причина, которую искал Эш. Вот почему все произошло именно сейчас. – Тетя Новембер взяла на себя регента, – подтверждает папа мои подозрения. – Мы отправили Новембер в Академию, чтобы защитить ее и помешать Коннеру убить Маттео, а я приехал сюда, чтобы остановить Джага.