– Одна из первых вещей, которая привлекла меня в тебе, – говорит Эш, – это твое чувство юмора. – Правда? – Меня это искренне удивляет. – Мне всегда казалось, что в Академии я была слишком серьезной. Если бы мы познакомились в Пембруке, все было бы иначе. Там я обычно хохотала до слез. Впрочем, если бы мы познакомились там, я бы тебе, скорее всего, не понравилась. – Я игриво шевелю бровями. – Я бы показалась тебе слишком простоватой провинциалкой. Эш качает головой: – Думаю, ты очень заблуждаешься, Новембер Эдли. Я бы сразу понял, что ты – совершенство, где бы мы ни встретились. – Совершенство? Так, теперь я точно знаю, что ты врешь. Я вовсе не совершенство. – Для меня ты совершенство, – говорит он с таким искренним выражением лица, что я, кажется, вот-вот растаю. Я даже не замечаю, как расстояние между нами сокращается. Открываю рот, но в голове опять каша. – Ну… я… это… Эш проводит большим пальцем по моей нижней губе, а потом по щеке к затылку. – Такой ответ, несомненно, заслуживает поцелуя. На сей раз я не бормочу всякую чушь. Наклоняюсь ближе. Между нами всего несколько дюймов. – Тогда чего ты ждешь? Он сокращает расстояние между нами. Приоткрытые губы прижимаются к моим. Он обнимает меня за талию и притягивает к себе. И в этот момент нет ничего, кроме меня и Эша, закутанных в одеяла перед уютным камином. * * * В который раз приоткрываю глаза и смотрю на часы: сейчас три двадцать семь утра. Всплеск адреналина заставляет меня резко сесть на импровизированной постели. Внимательно разглядываю Эша, которой лежит рядом. Прислушиваюсь к его дыханию – оно долгое и глубокое, как и бывает, когда человек крепко спит. Осторожно откидываю одеяло и натягиваю носки; прежде чем встать, еще раз бросаю взгляд на Эша. На цыпочках пробираюсь по ковру в гостиной и очень осторожно ступаю на деревянный пол, опасаясь, как бы не скрипнула какая-нибудь половица. Бесшумно снимаю с крючка пальто, проверяю, есть ли в карманах наличные деньги, и беру в руки сапоги. Затем очень медленно и аккуратно открываю входную дверь. Как только она за мной закрывается, поспешно натягиваю сапоги и пальто. Минутку стою неподвижно, чтобы убедиться, что никто в квартире не проснулся, а потом стремглав мчусь по коридору, спускаюсь на два лестничных пролета вниз и выбегаю на холодную темную улицу. Пробежав один квартал, ловлю свободное такси, и всего через пятнадцать минут мы уже в нужном мне месте. Постоянно оглядываюсь, чтобы удостовериться, что Эш или кто-нибудь не последовали за мной. Такси высаживает меня на торговой улице с множеством кафе и бутиков, тонущих в этот час во мраке. Внимательно изучаю таблички с названием улицы и номерами домов в поисках адреса, который дал мне Маттео. Тому, кто всю жизнь пользовался картами в телефоне, трудно вдруг начать пользоваться атласом или полагаться на собственные навигационные умения. Нахожу дом под нужным номером и какое-то время разглядываю его, стоя на темной улице. Здание с заколоченными окнами похоже на заброшенный магазин Викторианской эпохи. На вывеске выцветшими буквами написано: «Позументная мастерская». Может, я ошиблась? Неужели Маттео назначил мне встречу в заброшенном магазине? В голове мелькает ужасная мысль: после того как Маттео упомянул Лейлу, я больше не задала ему никаких вопросов. Но Маттео относится ко мне с явной неприязнью. А теперь он вдруг объявляется в Лондоне, следит за мной от аптеки, предлагает с ним где-то встретиться, потому что Лейла якобы тоже здесь, да еще велит ничего не говорить Эшу. Нахмурившись, обхватываю себя руками и грею окоченевшие ладони под мышками. На долю секунды меня охватывают сомнения: не лучше ли развернуться, взять другое такси и незаметно пробраться обратно в постель. Я так близка к тому, чтобы разыскать папу, но зачем-то притащилась сюда, рискнув довериться Маттео, а между тем никто не знает, что я ушла из квартиры и где я сейчас нахожусь. – Черт возьми, – выдыхаю я, и изо рта вырывается густое белое облако пара. «Нет. Глупости все это. Маттео дал мне информацию об аптекаре; он дал мне кулон. Зачем ему помогать мне только ради того, чтобы потом предать? Разве что он пытался обманом добиться моего доверия, а потом нанести удар?» Бросаю взгляд вниз, на сапог, в котором в кое-то веки нет скрытого ножа, и качаю головой. Я сама себя раздражаю. Достаю телефон и печатаю черновик сообщения Эшу, в котором указываю адрес. Уже три пятьдесят восемь. Убираю телефон и подхожу к входной двери заброшенного магазина, тяну за ручку, и, к моему ужасу, дверь открывается. – Лейла? – шепчу я в темноту. – Маттео? – Но никто не отвечает. Оглядываюсь на темную улицу, понимая, что должна быстро принять решение – заходить или нет, – ведь чем дольше я топчусь на пороге заброшенного магазина, тем больше вероятность привлечь чье-то внимание. – Вот черт, – бормочу я и проскальзываю в темное здание. Сердце стучит так оглушительно, что мешает мне прислушиваться к звукам в темноте. Я вытаскиваю телефон, включаю экран, но он освещает только место прямо передо мной, не давая глазам привыкнуть к темноте. Убираю его обратно в карман и неподвижно стою в темноте, пытаясь уговорить себя, что не приняла худшее решение в своей жизни. Внезапно в дальнем конце помещения появляется огонек свечи, и я отскакиваю назад, едва не врезавшись в дверь. Но, приглядевшись, вижу на лестнице девушку с высоким хвостом и серьезным выражением лица. В руках она держит свечу. – Лейла! – взвизгиваю я, испытывая не только облегчение от того, что Маттео не обманул меня, но и искреннюю радость при виде ее. – Запри двери, – говорит она своим обычным строгим голосом, но даже с такого расстояния я вижу, что она улыбается. Защелкиваю дверь и радостно бегу к ней. При свете свечи различаю искусный резной потолок, некогда, вероятно, покрытый ровным слоем белой краски, и стеклянные витрины с кружевами и рюшами. На старых манекенах выцветшие викторианские платья, а на полу лежат забытые там шляпы с широкими полями. Лейла следит за моим взглядом. – В конце девятнадцатого века здесь было ателье, принадлежавшее моим родственникам, – объясняет она. – В детстве мы с Эшем любили приходить в заброшенный дом и прятаться от родителей. И тут я обнимаю ее. Когда я отстраняюсь, она выглядит немного смущенной, как будто не понимает, почему я постоянно так делаю, но ничего не говорит. – Я обнаружила, что этот дом принадлежит нам, в шесть лет, когда просматривала кое-какие финансовые отчеты, – говорит она, прежде чем я успеваю начать забрасывать ее вопросами о том, почему она в Лондоне. – Возможность отыскать его появилась у нас примерно через год, но я была счастлива, что нашла фактически забытое здание, потерянное в другом времени. Оно превратилось в наше укрытие. Я следую за ней вверх по узкой лестнице. – Почему меня не удивляет, что ты в шесть лет копалась в финансовых отчетах? – говорю я. Кажется, ей приятно слышать мои слова. Поднявшись по лестнице, я оказываюсь в большой однокомнатной квартире. Горящие свечи освещают кухоньку, диван перед камином, кровать с балдахином, шкаф и большой ковер. Все кругом покрыто пылью и слегка пахнет тальком, но красивая отделка в кремово-голубых тонах придает комнате уютный вид. Так и вижу швею в пышных юбках, которая жила и работала здесь. За обеденным столом на одном из четырех стульев сидит Маттео, скрестив руки на груди. Перевожу взгляд с Маттео на присевшую рядом с ним Лейлу. – Что все-таки, черт возьми, происходит? – спрашиваю я. – Как вы оба здесь оказались? Зачем вы здесь? И почему нельзя ничего говорить Эшу? Вы последние, от кого я ожидала… – Садись, Новембер, – перебивает меня Лейла, указывая на пустой стул. – Маттео принесет нам чаю. Похоже, для Маттео это новость, но он, кивнув, идет к маленькой кухне, а я сажусь на деревянный стул. Хочется выпалить еще двадцать вопросов, но Лейла уже дала понять, что такой подход бесполезен. Поэтому я терпеливо, насколько это мне по силам, жду объяснений. – Я знаю, что ты не можешь задерживаться, иначе мой брат заметит, – говорит она, и чувство облегчения, которое я только что испытывала, переходит в сомнение. – Поэтому буду говорить как можно более кратко. Я здесь именно по той причине, по которой ты подозреваешь: вы с моим братом пытаетесь сделать то, что, возможно, принесет Стратегам долгоиграющую пользу, и без меня вам не справиться. Я едва заметно улыбаюсь: она права, без нее мы действуем не так успешно, но то, как откровенно она это сказала, настолько в ее стиле, что я нахожу это очаровательным. – Согласна. Но почему ты сразу не поехала с нами? Ты сделала вид, что ни за что не бросишь Академию. – Поднять шум на востоке – напасть на западе, – говорит Лейла. Она сидит на стуле с идеальной осанкой. Я не сразу отвечаю. – Игры разума профессора Лю? – спрашиваю я, вспоминая день, когда Лю представила нам «Тридцать шесть стратагем», повесив посреди комнаты два каната, а между ними флаг. – Шестая стратагема гласит, что элемент неожиданности – бесценный инструмент. Как только враг сосредоточил все войска в одном месте, ты получаешь преимущество, атакуя слабо защищенную позицию, – говорит Лейла, как будто это все объясняет. Бросаю взгляд на Маттео в надежде услышать более простое объяснение того, какое отношение это имеет к нашей конкретной ситуации, но он стоит спиной к нам и кипятит воду. – То есть ты не поехала с нами и не хочешь, чтобы я все рассказала Эшу, потому что задумала напасть на нас, пока мы спим? – уточняю я. У меня за спиной Маттео фыркает от смеха, но Лейла не оценила шутку. – Не говори глупостей, – заявляет она. – Мы собираемся нанести удар по слабому месту Джага. Маттео возвращается с подносом и ставит на середину стола полный чайник, три чашки с блюдцами и немного печенья. – Какое у него слабое место? – спрашиваю я. Лейла вздыхает: – Это зависит от нашей стратегии. Подумай: в любом конфликте Джага больше всего беспокоите ты и твой отец. Все силы и внимание он сосредоточит на этом. Он не предвидит помощи извне, потому что никто в здравом уме не пойдет против него. Вот его слабое место, и мы с Маттео его используем. Я бросаю взгляд на Маттео, который разливает чай. – А какую роль в этом плане играет необходимость скрывать все от Эша? – спрашиваю я. – На это есть несколько причин. Но главная среди них – та же самая: он сосредоточит все внимание на Джаге. Ему придется планировать и действовать так, как будто он должен справиться один, не зная, что у него есть поддержка. Когда он потерпит неудачу, появимся мы. С точки зрения тактики это имеет смысл, и хотя я не понимаю все до конца, Лейле я безоговорочно доверяю. Она самый умный человек из всех, кого я знаю. – С нами Аарья и Инес, – говорю я. – Интересно, – отвечает Лейла и переглядывается с Маттео. Впрочем, она, кажется, не особенно удивлена.