– На сей раз меня связывал стражник, которого я не успел заколдовать, – прошелестел его ироничный голос. С узлом пришлось повозиться. Когда верёвка ослабла, Андреас стряхнул её с рук. Всеми силами пытаясь скрыть свою немощность, он принял сидячее положение и вытянул руку в сторону Лары. А она, став человеком, села возле Андреаса, чтобы он мог прижать её к себе. – Хватит бодриться, это же я. – Я не бодрюсь, – тихо заспорил Андреас. – Ну конечно. – Это ты мышонка цапнула, крыса по имени Лара? – А то кто? – ухмыльнулась она. Лара старалась не унывать, хотя радоваться, откровенно говоря, было нечему. – Утром притворись, что у тебя связаны руки, и попробуй сбежать ещё раз. Я не слишком надеюсь, что твой друг-дворянин сумеет тебя вызволить. «Но… если не получится, тебя снова побьют», – осознала она и едва сдержала набегающие слёзы. – На его дружбу я не надеюсь, только на любовь к деньгам, – не видя её смятения, проговорил Андреас. В поисках выхода Лара мыслями возвращалась в прошлое, к началу этого кошмара, и вновь понимала, как сильно она злится. – Многого можно было бы избежать, если бы ты сразу мне признался, что ты заколдованный человек. Андреас помолчал, перебирая её серые волосы. – Мне было стыдно признаваться. Быть жертвой – унизительно. Это унижает меня как мужчину, понимаешь? – А женщину, стало быть, возвышает? – Я этого не говорил. – Ты не виноват! – воскликнула Лара. – Ты пострадал по чужой воле. Когда ты это отрицаешь, ты будто оправдываешь преступление бабушки против мальчика, которым был! – Я не оправдываю преступление твоей бабки, ей я уже отомстил, – сказал Андреас, а немного погодя добавил: – Я боялся, что ореол жертвы лишит меня привлекательности в твоих глазах. В твоих глазах я всегда хотел быть самым умным и отважным. – Ты и так самый умный – такой умный, что аж тошно. Андреас коротко засмеялся. Лара дотронулась до широкой ссадины, что виднелась в вырезе его рубашки. – Будь ты владельцем книги, ты бы оправился гораздо быстрее. – Откуда знаешь? – Канцлер поделился. Она почувствовала, как оживился Андреас. – Если честно, я не собиралась тебе говорить… Я была в плену у канцлера. – И, не вдаваясь в подробности, Лара с неожиданной лёгкостью рассказала ему про плешивого. – Кто бы мог подумать, канцлер тоже колдун! – В этот факт Андреасу верилось меньше всего. – Причём первостепенный. Не то что мы с тобой. – Мы должны сбежать до приезда канцлера. Вот только куда? – Лично я поеду в Дрезден за сестрой, – твёрдо ответила Лара. – Но в Дрездене живёт канцлер! Это опасно, хотя… когда он будет дома, ты сможешь колдовать. Поражённые этим открытием, Лара с Андреасом переглянулись. – Что, если плешивый уже разыскивает меня в Кемнице? – Лара возбуждённо подскочила на ноги и вытянула руку: – Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх! Андреас не изменился, чему был даже рад. – Так ты сможешь проверять, приехал канцлер или нет. – Но если нет, то я не сумею тебя спасти! – Лара досадливо вздохнула и вернулась под бок Андреаса. – Я еду в Дрезден исключительно ради Лархен. К отцу и брату даже не приближусь. Во-первых, за ними наверняка следят холуи канцлера. А во-вторых, они не хотят учить меня мебельному делу, потому что я женщина! Придётся искать другого мастера… – Если это так важно, – сказал вдруг Андреас, – я могу пойти к твоему отцу в подмастерья, выучиться мебельному ремеслу, а потом обучить тебя. Лара долго смотрела в его глаза, не сомневаясь в том, что ей послышалось. – Ты правда готов?.. Потратить годы… – Лара, ну какие годы? У меня же память… – В мебельном деле не память главное, а это! – возразила Лара, растопырив руки. Андреас перехватил их, повернул ладонями вверх и прижал к губам. Она рассмеялась, а когда услышала: «Самые лучшие руки на свете», смутилась. – Пусти. Андреас, не отпуская, притянул её к себе. Ларе невыносимо хотелось расслабиться и забыть в его объятиях всё плохое, но она боялась причинить ему боль. – Какие с тобой поцелуи? – отшутилась она. – Ты сейчас побитый, как собака. – Как кот, – поправил он. – Это дело не меняет. Но Андреас доказал, что меняет. У его губ был солёный привкус крови. Пока он нежно её целовал, Лара старалась его не касаться, а ещё – не плакать. Из камеры Андреаса Лара ушла рано утром, чтобы не попасться стражникам. Снова кошкой она проникла в главный зал и спряталась под диваном с бронзовыми ножками в виде львиных лап. При свете солнца оказалось, что потолки и стены здесь обиты дубовыми панелями, которые расписаны цветами. Вчерашний беспорядок уже устранили, однако под диваном Лара наткнулась на белую пешку, что, верно, закатилась сюда во время драки. Приехал епископ – Лара узнала его по скрипучему голосу и подолу чёрной сутаны с фиолетовой окантовкой. Разведя огонь, слуга расставил кресла около камина, чтобы высокий гость мог согреться после дороги. Племянник вышел к дяде в сапогах – это пустячное обстоятельство подарило Ларе повод для злорадства. После никому не нужного обмена любезностями и слухами Филипп незатейливо сказал: – Мне требуются деньги. – Опять? – По меньшей мере, четыреста талеров. Некоторое время епископ хранил молчание. Слышалось только нетерпеливое сопение юного графа. – Приезжай ко мне завтра, – ответил старый инквизитор. – Почему не сегодня вечером? – Вечером я занят. – Кем, интересно? Рыжеволосой селянкой? – Девочка всего лишь убирается в церкви. – Как же так? Она до сих пор не искупила свои грехи? – насмехался граф. – Или вы питаете к ней особую приязнь? – Тебя это касаться не должно. – Тон инквизитора сделался резче, Лара похолодела. Они ещё о чём-то поговорили, и епископ покинул замок. – Чадолюбивый развратник, – буркнул Филипп, уходя. Сидевшая под диваном Лара смотрела на белую глянцевитую пешку и ощущала себя придавленной к полу. Новое знакомое чувство вины не позволяло ясно мыслить. Только страдать. «Вот о каком грехе говорил Андреас… Мерле в беде. Из-за меня, из-за связи со мной! А он ещё велел явиться ей на исповедь, лицемерный подонок…» Она была так растеряна, что не сразу поняла, когда в замок приехали очередные гости – мужчина и женщина. Слуга проводил их в зал и просил подождать. Лара не обращала внимания на новоприбывших, пока не услыхала звонкий девичий голосок: – Граф фон Айхельштарк богаче, красивее и родовитее меня. У него нет никаких оснований на мне… – Молчи! – прервал её спутник. – Если с божьей помощью у него случится помутнение рассудка и ты ему понравишься, тогда я наконец тебя пристрою… Чем искать другого жениха, лучше разыграем эту карту.