После полудня она вернулась в «Синий носорог». Не раздеваясь, легла на кровать и задремала. Выплывая из тягучей дремоты, Лара обнаружила над собой лазурного цвета балдахин. Она осторожно огляделась, постепенно отвоёвывая у сна своё сознание. Голубые шёлковые обои, кушетка, столик, белый камин с мраморной полкой… «Чёрт меня возьми, я дома!» Постель тоже оказалась роскошной – мягкая перина вместо засаленного матраса с мякиной, шёлковая простыня на смену шерстяному одеялу, в коем больше не было нужды из-за жары… «Это же моя комната! – обрадовалась Лара и вспомнила: – В доме, которого больше нет». Она приподнялась на локтях. Жар исходил от потрескивающего в камине огня, у которого, вытянув ноги, устроился Андреас. Он сидел в кресле в одних штанах без чулок и сосредоточенно читал бабушкину книгу. – Андреас, мой особняк не исчез! – ликовала Лара. – Всё на месте, только куда-то… перенеслось. Тот поднял на неё глаза. И медленно вытянул руку. «Так уже было», – припомнила Лара. – Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх. В тело влилась знакомая боль. Не так жестоко, как она ожидала, но дыхание на несколько секунд оборвалось. Когда тело перестало сжиматься и гореть, Лара привычным движением приблизила к глазам кошачью лапу. – Ненавижу тебя! – прошипела она, выпуская и впуская когти. Опустив лапу, Лара завертела головой. Мир сделался шире, бледнее и объёмнее. Во рту опять мешались клыки, в нос проникли десятки прежде незаметных запахов: от постельного белья, от ковра, от подошедшего к кровати Андреаса… Лара с силой ударила его растопыренной лапой по протянутой руке. «Наконец я это сделала!» – Больно! – пожаловался Андреас, изучая свежую царапину. – Так и должно быть! – Я твоего шипения не понимаю, – усмехнулся бывший кот. – Ну что, киса, пойдём завтракать? Будешь знать, как «ши-ги-шин» направо и налево раздавать… «Меня завтраком не купишь!» Один длинный прыжок – и она на полу. Скорее в приоткрытую дверь! Лара почему-то знала, что она будет приоткрыта. Из коридора – вниз по лестнице. Упасть не страшно, все движения отточены и слажены. Резкий толчок по парадной двери обеими лапами и два скачка через ступеньки… Любимый двор. А вот и дерево… Скорее на крышу, пока не поймали! Она взобралась на высокий дуб и, не жалея когтей, полезла по стволу. Снизу кричал Андреас, сверху хлопали крылья и каркал ворон: – Лара, замри! – Пошёл вон! – Слезай сейчас же – расшибёшься! – не унимался бывший кот. В этот раз дуб возвышался рядом с особняком. В этот раз она не тратила время на то, чтобы бороться со страхом и трусливо оглядываться на землю. В этот раз всё будет иначе. Добравшись до верхушки, Лара перепрыгнула на крышу и тяжело вздохнула. Отсюда было видно краешек деревни, озерцо и с детства знакомый Цайзихвальд, не по-осеннему изумрудно-зелёный. «Тут меня никто не достанет! – Она загрустила. – Ну отчего у меня такая странная звериная суть? Почему не волчица, не рысь, не медведица? Даже возмездием не развлечёшься!» Над двором коршуном носился Крэх. Отмахиваясь от него и сквернословя, Андреас воротился в дом. Старый ворон долетел до крыши и опустился на край. Некоторое время они молча смотрели на лес, когда Лара наконец сказала: – Сейчас дождь пойдёт. – Чего? – каркнул Крэх. – Дождь, говорю, будет. – Ты что, провидица? Она покачала головой. – Просто всё уже было. На Крэха упали первые капли. Он потряс хвостом, тихо ворча: – Может быть, хоть это их спасёт. – Кого? – Деревенских. С юга едет отряд кирасир. Лару стрелой пронзило новое воспоминание. – В прошлый раз деревню спасла я, а теперь… Лети к Андреасу, пусть перекроет им путь! – Я уже пытался привлечь его внимание, он меня и слушать не желает. – Может, над деревней ещё действует охранное заклятие бабушки? – Не действует. Оно защищает всего неделю. – А ты откуда знаешь? – удивилась Лара. – Ах да, ты ведь бывший колдун и подлец, что пытался меня обмануть. – Тебе и это известно? – равнодушно отозвался ворон. Лара нервно тряхнула мокрой шерстью. «Ведь можно что-то сделать. Там же люди!» – соображала она. – О! – оживился Крэх. – Не спасло. Лара уставилась туда, куда он показал крылом. Над краем деревни клубился сизый дым от пожара, и слабый дождь не мог его затушить. Больше Лара ничего не видела, потому что особняк был такой же высоты, как и близлежащий лес. «Господи, пожалуйста, пусть начнётся ливень!» – закричала она про себя. – Они все умрут, – сказал Крэх, – а виновата ты. – Я?! – Если бы ты не осталась кошкой, если бы ты не дала Андреасу убить Изольду, если бы ты не обратила его в человека… – Перестань! – …их бы сейчас не убивали солдаты. Лара смотрела на пожар и трясла головой, пытаясь выбросить из неё нудящее кряхтенье: «А виновата ты. А виновата ты, ты, ты, ты». Со двора был слышен скрип колёс и топот. Она опустила глаза: через распахнутые ворота въехала чёрная карета с вензелем «К». С запяток спрыгнул лакей, чтобы открыть дверцу ненавистному канцлеру в сером камзоле с воротником без кружев. За ним вышли четыре охранника. – Нет… – прошептала Лара. Окинув взглядом особняк, Йорг Хольдт направился к двери и постучал – так громко, что она вздрогнула и мяукнула: – Не открывай! Лишь треск огня мог перебить этот невыносимый стук. Он стал таким близким, что Лара всем телом почувствовала жар и откинула простыню. Глаза упёрлись в голубой балдахин над кроватью. Она приподняла голову, чтобы осмотреться. Руки и ноги, прикрытые сорочкой, были вполне человеческими. В спальне потрескивал камин, а около него сидел Андреас и читал колдовскую книгу. «Куда я попала? Когда это кончится?» – в раздражении подумала Лара, садясь на постели. – Что, чёрт возьми, происходит? Андреас без эмоций поднял на неё глаза. Вытянул руку, открыл было рот… – Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх! – перебила она, выбросив руку вперёд. В зелёных глазах блеснула безысходность – тогда Лара ощутила слабый укол стыда. Возникший на месте Андреаса чёрный кот спрыгнул на пол и с гневным урчанием выбежал за дверь.