Еще через пятнадцать минут нахожу тачку Кэмпбелла. Ханна сидит за рулём, задрав колени, и трещит по телефону. Уверен, всю дорогу от Авроры за рулем ехала она. Кэмпбелл, должно быть, считает себя бессмертным, потому что я бы ни за что не сел в машину, которой управляет моя сестра. И мне пофигу, что у нее есть водительское удостоверение. Мои воспоминания о том, как я учил ее кататься на велике, все еще слишком свежи в памяти. Эта мелкая даже не могла отличить «право» от «лево». Как обычно, увидев Кэмпбелла, убираю руки в карманы и жду, когда он первым подаст руку. Я уже давно смирился, что этот парень стал частью нашей семьи, но не могу позволить ему окончательно расслабиться. Скорее, это похоже на игру. У каждого из нас своя роль, и мы привыкли к правилу, которое известно только нам двоим: что бы я не сказал ему, он знает, что не стоит принимать в штыки каждый мой подкол, как и то, что в моих словах есть доля истины. Кэмпбелл протягивает ладонь, и я отвечаю на его рукопожатие. Ханна продолжает телефонные переговоры и машет мне рукой. — Смотри, отец прислал только что. Парень кивает на свой телефон. С экрана на меня смотрит симпатичная карапузиха — наша с Кэмпбеллом самая младшая сестра. Неделю назад наши предки улетели в небольшой отпуск во Флориду и теперь шлют нам всем по сто фоток в день. Лекси ест. Лекси спит. Лекси снова с бутылочкой. Я улыбаюсь, отводя взгляд от экрана, и качаю головой. — Да, нам всем было проще, если бы это был пацан. Научил его драться, ловить мяч или стоять на скейте — и до совершеннолетия можно не париться. А с девчонками… — я бросаю взгляд на сестру, — блин, зная Ханну, сестры — это головная боль… Они вечно всем недовольны. Но эта мелкая мне нравится несмотря на то, что она Кэмпбелл. Надеюсь, Лекси будет похожа на своего старшего брата. Кэмпбелл смеётся. — Это ты обо мне? — спрашивает он. — Ну, да, мечтай, — я тоже улыбаюсь. Кэмпбелл качает головой. — У нас сумасшедшая семейка, Мерфи, но когда я вижу Алекс, думаю, как здорово, что все вышло так… как вышло. Спорить бессмысленно. — Ещё бы… — я соглашаюсь с ним, — не каждому в жизни выпадает шанс замутить со своей сводной сестрой, — и киваю в сторону Ханны. Парень, проследив за моим взглядом, с пониманием кивает. — Ну, и это тоже. Да, определённо, — закусив губу, он пялится на Ханну. Я смеюсь. — Заткнись или врежу, — угрожаю в своем привычном стиле. Кэмпбелл вдумчиво смотрит на меня и, понизив голос, говорит: — Я тебе больше скажу… пока наши родители в отпуске… Я откашливаюсь, намекая на то, чтобы он заткнулся. — Серьезно, мужик, это перебор. К такому я точно не готов. — Тебе не о чем волноваться, — заверяет меня Кэмпбелл. — Я люблю ее, ясно? Я смотрю на парня долгим взглядом и точно знаю, что у меня нет причин не верить ему. Но Кэмпбеллу об этом знать необязательно. — Звучит сопливо, — я выдаю свою самую наглую ухмылку. — Поживём — увидим. — О чем вы там шепчетесь? — Ханна выходит из салона. — Это мужские разговоры, — отвечаю я. — Ты закончила трепаться? Может, пойдем уже? На входе мы обмениваем билеты на электронные браслеты. Благодаря Джеку у нас они оранжевые, чем отличаются от браслетов простых смертных, потому что нам можно туда, куда другим нельзя: к сцене, за сцену… хоть под сцену. Возможно, мне даже удастся сделать селфи с чуваками из 99 Neighbors или с Тейлой Паркс. Хедлайнерами сегодня заявлены Ариана Гранде и Flume. Скарлетт с Джеком выступают прямо перед ними. И меня мучает лишь один вопрос. Почему, собственно, не наоборот? Кэмпбелл держит Ханну за руку, когда мы обходим толпу справа, направляясь за каким-то мужиком из клана организаторов. Нас пропускают прямо за ограждение. Я чувствую себя большой шишкой, стоя так близко к сцене. Достаю из заднего кармана флаер, чтобы узнать, сколько ещё народа выйдет на сцену перед Скарлетт и ее стариком. Толпу уже неплохо раскачал Lane 8, на которого мы не успели, а прямо сейчас с гитарой в обнимку по сцене шатается Таш Султана. Она прикольная, и тот лист конопли на всю футболку ей очень к лицу. После реинкарнации Боба Марли играют ещё несколько групп, а затем, плюясь в микрофоны, на сцену выпрыгивают парни из 99 Neighbors. Не могу разобрать ни слова из того, что они читают. Это больше напоминает лаяние своры бультерьеров. Но народ кайфует. Все орут и визжат, поднимая вверх руки. Происходящее напоминает какой-то сатанистский обряд. Да ну нафиг, не буду я делать селфи с этими реперами. Я же всё-таки католик. Проходит около получаса, когда Ханна начинает визжать так, словно ее ущипнул за попу сам Бруно Марс. — Смотрите, это они!!! Она указывает в дальний угол сцены, откуда выходит Джек. Его группа уже возится с аппаратурой. Следом за Джеком идет моя Хрюшка. И вроде бы не моя. — Наша Скар красотка, правда, Эйден?! — кричит Ханна мне на ухо. Прищурившись, я получше рассматриваю девушку на сцене. Распущенные волосы, черная футболка и… дальше лишь голые ноги. — А что за хрень на ней? — интересуюсь у сестры, хлопая ее по бедру. Ханна закатывает глаза. — Это шорты, болван! Реально шорты?! Тогда я — бедняга-умник Стивен Хокинг, потому что ее шорты явно засосало в какую-то черную дыру. При мыслях о шортах и чёрной дыре я ржу как псих. Это было слишком уж двусмысленно. Ханна смотрит на меня с неодобрением. — Что я такого сказала?! Я отмахиваюсь от нее. — Забей, мелкая. Так значит это шорты… Вот только они напоминают белье, в котором Хрюшка ходит дома. Но там на нее смотрю только я, а не несколько тысяч озабоченных парней. Черт, отсюда они кажутся ещё меньше. Оглядевшись, убеждаюсь в том, что все реально смотрят на сцену. Ну да, это же музыкальный фестиваль. Куда еще им смотреть? Эй, лысый, чего уставился! Ладно. Буду думать, что он педик. И все остальные тоже. Я не ревнивый, просто мне так спокойнее. Снова смотрю на Скарлетт и не могу отвести взгляда. Она идеальная. Недавно мне приснился сон, в котором Скарлетт похудела настолько, что совсем исчезла. Той ночью я проснулся весь в холодном поту и не мог уснуть, пока не нащупал крепкую хрюшкину задницу. Хотя… то, что она сотворила со своим телом за последний год не делает меня несчастным… напротив. Но сейчас не время думать об этом, иначе случится непоправимое, и меня забьет насмерть тот самый лысый, приняв за педика. Когда с подготовкой покончено, Джек поправляет микрофон и берет несколько аккордов. Затем в полной тишине звучит его фирменный голос, к которому почти сразу присоединяются бас-гитара и барабаны. Эту песню я ещё не слышал и точно не знаю, когда именно должна вступить Скарлетт. Поэтому у меня перехватывает дыхание, когда она это делает. Я готов взять в жены этот ее голос. Но, так как одно от другого неотделимо, эта девчонка никуда от меня не денется. На огромном экране показывают лицо Скарлетт крупным планом, и я не прочь пустить слезу от гордости за нее. Но не буду. Иначе этот лысый точно решит, что я… с той стороны. Я пытаюсь свистеть, когда песня заканчивается. Выходит шикарно. Ханна виснет не плече Кэмпбелла и прыгает, как ненормальная. Джек и Скарлетт исполняют ещё три песни, и их отлично принимают. На самом деле, кое-какую популярность они начали набирать ещё осенью, когда кто-то залил в сеть видео с конкурса в школе. Но, то что они творят сейчас не идет ни в какое сравнение. В какой-то момент Скарлетт смотрит прямо на меня, и я показываю ей большой палец. А уже через десять минут крепко обнимаю ее. — Вы круто выступили, дашь мне автограф? — сцепив руки у нее на талии, я отстраняюсь, чтобы видеть ее лицо. Щеки девушки порозовели, как два персика, а в глазах появился незнакомый сумасшедший блеск. Она тяжело дышит и качает головой, обнимая меня за шею. — Может, позже? У меня руки трясутся… и ноги, — и начинает забавно хихикать. Замечаю, что тот лысый парень в наглую пялится на ее голые ноги. — Ты не хочешь переодеться? — говорю ей на ухо. Конечно, я прикалываюсь, но… чем черт не шутит. — Тебе не нравится? — Скарлетт округляет глаза. Я улыбаюсь. — Нравится, даже слишком. Но на тебя же все пялятся. Она пожимает плечами и, немного откинувшись, пристально меня разглядывает. — И что в этом плохого? — Просто… я хочу их всех убить. По-твоему, это нормально? Скарлетт смеётся и откидывает назад свои пышные волосы.